Отправлено: 03.12.19 10:18. Заголовок: Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья

Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья

Бя нароуд родiщеск Iльмерстii
а сто корежене о дво ста
Народо наш
яко прiде поздЪ до Русе земЪ
а селiщеся среде Iльмерштi
Тii бо суте брачке наше
а намо...подобi соуте
Дощ.2 Был народ родственный (родiщеск) Ильмерский. И сто корней из двухста. Народ наш, как пришел позднее на Русскую землю и селился среди Ильмерцев. Те ведь, (по) суте, братья наши и нам подобны.
О Словене, Русе и их сестре Ильмере
https://vk.com/doc399489626_526607413

 Отправлено: 03.12.19 10:42. Заголовок: От озера Неро до озе..

От озера Неро
до озера Нево
небо,
небо.
Закину я невод
от озера Неро
до Hерли,
до Неи,
до Нары,
до Нарвы,
до Нево...
За реки, за горы -
от мери,
мещоры,
до чуди,
корелы,
до жмуди,
дремелы,
дреговичей,
веси,
до кривичей,
вятичей,
бодричей,
лютичей,
тиверцев,
тавров,
до север,
до сербов,
до чехов,
до ляхов,
до русое,
до скифов,
до антов,
до арьев...
Закину я невод,
шелковые сети
до неба,
до недра,
до дна и до выси,
до самой до сути -
до Божией мысли.
Невод. Юрий Лощиц. 2000
***
Бя нароуд родiщеск Iльмерстii
а сто корежене о дво ста
Народо наш
яко прiде поздЪ до Русе земЪ
а селiщеся среде Iльмерштi
Тii бо суте брачке наше
а намо...подобi соуте
Аще колiво роужнЪтi
бо нас хранiша од злы
ВЪща iмяiаще
сото рЪещено...о ВещЪ
тако iессте
Аще сого не рЪшена
не есте бы
...iзбiраща кънязi
од полудiа до полюдiа
а тако жiвяi
Мы же сьмы
iмо помоще даяхом
А тако бяхом
...зеле бо знаiа
i твърiтi сосудi пецене во огнiщЪх
а соуте бЪ гонцарi доблi
земе ратi
а скотiя водящетi
бъ розоумЪяi
Тако i Отце наше соуте
А прiде род зол на не
а налезЪ
А тому бяхом понузенi
оскощiтi до лясii
А тамо жiвемо ловце а рiбанi
абыхому мoглicя
oд cтpaci yклoнщecя
Тaкo бяxoм eдiнy тeмy
a пoщaшxoм градiе ставiтi
огнiца повсуде роскладаятi
По друзе теме
бя хлуд велiк
а потягшеся есьме
до полудене
Тамо бо суте
мяста злащна
А тамо то Iронеiстi
скотi наша ящi
десецiноу о то
се оугодiхом
Ащi бытi
камо словесы держетi
А потягохомсе семы
до полуднена...зеленотрвiе
а iмхомо скотi мнозi
Дощ.2 Был народ родственный (родiщеск) Ильмерский. И сто корней из двухста. Народ наш, как пришел позднее на Русскую землю и селился среди Ильмерцев. Те ведь, (по) суте, братья наши и нам подобны. А когда была война ведь нас хранили от злых. Вече имели, что речено...на Вече, так и было. А что не речено - не есть было...Избирали (они) князей от полюдья к полюдью, и так жили. Мы же им помощь даем. И так мы были...травы (они) знали, и (как) творить сосуды печенные (обожженные) во огнищах, и (по) сути (они) были гончарами умелыми (доблестными, хорошими), и (как) землю раять (пахать, облагораживать) и скот водить - были разумны. Таковы и Отцы наши (по) суте.
И пришел род злой на нас, и напал (А прiде род зол на не а налезЪ), и потому пришлось нам отойти (а тому бяхом понузенi оскощiтi) в леса (до лясii) и там жить охотниками и рыбаками (а тамо жiвемо ловце а рiбанi), чтобы смогли мы бедствий избежать (абыхому мoглicя oд cтpaci yклoнщecя). Так мы жили одну тьму (Тaкo бяxoм eдiнy тeмy), и стали ставить города, огнища повсюду раскладывать (a пoщaшxoм градiе ставiтi огнiца повсуде роскладаятi). После другой тьмы (по друзе теме) был холод великий (бя хлуд велiк), и потянулись мы на полдень (а потягшеся есьме до полудене). Там ведь места злачные (Тамо бо суте мяста злащна)...И там то Ироны (А тамо то Iронеiстi - до сих пор Иронцами называют одно из племен осетин (древних аланов)) скот наш забирали (ящi) десятиною (скотi наша ящi десецiноу), о которой мы уговорились (о то се оугодiхом), и словом своим закрепили (?) (Ащi бытi камо словесы держетi). И потянулись мы к полуденному (потягохомсе семы до полуднена)...зеленотравью (зеленотрвiе), и было множество скота у нас (а iмхомо скотi мнозi).
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_494084371
Дощ.4а Iлiрмоще рЪщаша же СтЪ глупiцi а сьме прiтЪцЪмо до вы поможяшетi...Потщемося на памет iхо яко све земЪ Руську удобiша А е све наше СтарОцтсво...якi бо стратiтi сiлы Русь на тЪх мозапа сiщах со врзi наша...А кряве iхо удобiша земЪ наше...Сущi бо Богу нi якi со Перуном дЪляшуща на кувендла мечi сва до враг iнiх...Мы же iмо помолiхомосе намо у помоцi
Ильмерцы сказали: Вы глупцы, а мы придем к вам на помощь...Потщимся на память их, потому как удобрили они все землю Русскую. И есть они наше СтароОтцовство...которые силы стратили за Русь на тех многих сечах с врагами нашими...И кровь их удобряет землю нашу...Пребывают с Богом те, кто с Перуном, делают на наковальнях мечи свои на врагов иных...Мы же им помолимся нам о помощи
Дощ.8 Сме потомiцы роду Слвуне кii прiде до Iлмарiце а усЪднешеся до Годья А ту буде тысЪнце ляты
Есть мы потомки рода Славного, которые пришли к Ильмерцам и поселились (оседло) там до Готов. И то будет тысяча лет
Влескнига. Исходные тексты
https://vk.com/doc399489626_473888662

 Отправлено: 03.12.19 11:10. Заголовок: Памяти Екатерины Ива..

Памяти Екатерины Ивановны Горюновой (1902—1995)

1 октября 1995г. умерла Екатерина Ивановна Горюнова - один из старейших археологов России. Е.И. Горюнова родилась 1 ноября 1902г. в Москве в семье инженера-механика, работавшего на железной дороге. Конец XIX - начало XX в. были периодом, когда в России стремительно строились железные дороги и инженеры-путейцы пользовались огромным уважением в обществе. Благодаря их самоотверженному труду, надежные дороги связывали удаленные друг от друга районы бескрайней страны, и это накладывало отпечаток на всю их жизнь, где главными качествами были чувство долга, высокий профессионализм, инициатива и принципиальность. Именно в семье Е.И. Горюнова приобрела эти черты характера, которые были присущи ей в продолжение всей жизни. Среднее образование она получила в Петрограде и Тамбове, где закончила школу в 1918 г., после чего сразу поступила на работу секретарем-делопроизводителем в Комитет государственных сооружений Тамбовского губернского Совета народного хозяйства. В 1920 г. она была привлечена к работе по ликвидации неграмотности среди взрослого населения в деревне и по окончании работы получила благодарность.
В 1920г. Е.И. Горюнова переехала в Москву и поступила в 1-й Государственный университет, где два года училась на биологическом отделении, специализируясь по ботанике, а в 1922г. перешла в Антропологический институт, который закончила в 192 г. по специальности "палеоантропология и археология". Одновременно с учебой в университете она работала в Государственных мастерских наглядных пособий Наркомпроса, а с 1923 г. - младшим научным сотрудником в Центральном музее народоведения (впоследствии Музей народов СССР), где занималась сначала культурой народов Севера, а с 1925 г. - этнографией и археологией народов Поволжья, в связи с чем работала в Марийской автономной области, а с 1926 г. в Мордовии. В 1936 г. она поступила в Институт истории материальной культуры (теперь Институт археологии РАН), где проработала до 1963 г., когда ушла на пенсию. Начиная с 1923г. Е.И. Горюнова работала в экспедициях, проводя раскопки на территории Среднего Поволжья. Из других полевых исследований надо отмстить ее работы на трассе II очереди строительства Московского метро.
Е.И. Горюнова является одним из крупнейших специалистов в области финно-угорской археологии. Темы ее работ разнообразны, но в основном посвящены раннему и развитому средневековью. Надо отметить, что даже в статьях, посвященных результатам исследования конкретных памятников, она часто касалась общих вопросов. Большое внимание она уделяла изучению памятников дьяковской культуры и ее этнической интерпретации. Она никогда не уходила от спорных вопросов истории и археологии и принципиально вела полемику. В этой связи нельзя не упомянуть ее спор с П.Н. Третьяковым по вопросу этнического определения Березняковского городища, что способствовало правильному решению проблемы. Много было ею сделано по истории городов северо-восточной Руси и по проблеме формирования современного населения среднего Поволжья.

Среди научного наследия Е.И. Горюновой особое место занимает фундаментальный труд "Этническая история Волго-Окского междуречья" (МИА. 1961. № 94), в котором были обобщены результаты ее работ. Эта книга, опубликованная в 1961г., сохранила свое научное значение до настоящего времени, и последующие исследования во многих случаях подтвердили ее правоту. Последний раз Е.И. Горюнова выступила перед коллегами в августе 1970г. на третьем международном конгрессе финно-угроведов, проходившем в Таллинне. Интересно отметить, что в своем докладе она высказала мысль, что ранняя дата дьяковской культуры может быть удревлена. Последние исследования блестяще подтвердили ее предположение.
В 1940г. Е.И. Горюнова защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук, а в 1962г. за монографию "Этническая история Волго-Окского междуречья" ей была присуждена ученая степень доктора исторических наук. За многолетнюю безупречную работу она была награждена орденом "Знак почета", а за работу в период Великой Отечественной войны медалями "За оборону Москвы" и "За доблестный труд в период Великой Отечественной войны".
В памяти товарищей она останется как ученый-труженик, внесший огромный вклад в изучение прошлого финно-угорских народов.
К А. Смирнов

Список печатных работ Е.И. Горюновой
1. Языки мира, 1928 // Антропологический журнал. № 1-4.
2. Materiaux pouz la caracteristique des necropoles Maryennes (Tcheremisses), 1929 // Eurasia Septentrionalis antiqua. T. 4. Helsinki.
3. Вичмарский могильник, 1934 //ПИДО. № 9,10.
4. Мари-Луговской могильник и селище, 1934// ПИДО. № 9, 10.
5. Исследование археологических памятников в пределах Звенигородского района Марийской автономной области, 1934 // Журнал Марийской автономной области, № 5,6.
6. Археологические разведки на территории горного правобережья Волги в пределах Марийской АССР. 1937 // СА. № IV.
7. Сретенская и Кугунурская курганные группы, 1937 // СА. № IV.
8. Шайбулакский и Аксаркинский могильник. 1937// СА. № III.
9. О мордовском "феодализме". 1940// КСИИМК. № 8 (в соавторстве с Гольмстен В.В.)
10. Раскопки Теньгушевского и Нароватовского городищ в 1939 г.. 1940 // КСИИМК. № 5.
11. К истории ткачества у мордвы. По археологическим материалам 1941 // Записки Мордов, науч.-исслед. ин-та при СНК МАССР). 3. История и археология. Саранск.
12. Поселения, жилища мордвы XIV-XVI вв. 1941 // Записки Мордов. науч.-исслед. ин-та при СНК МАССР). 3. История и археология. Саранск.
13. Теньгушевское городище. Результаты археологических исследований 1939 г. 1947 // Записки Научно-исслед. ин-та при Совете Министров Мордов. АССР). 9. История и археология. Саранск.
14. Итоги работ археологического надзора на строительстве II очереди Московского метрополитена им. Л.М. Кагановича. 1947. // МИА. № 7.
15. Селище Полянки. 1947 // КСИИМК. Вып. 15.
16. Селище Полянки. 1947 // Рефераты науч.-исслед. работ за 1945 г. (АН СССР-ОИФ). М.. Л.
17. Сарлейский могильник. 1948// Археологический сборник, I. Саранск.
18. Ефаевский могильник, 1948. // Археологический сборник, 1. Саранск.
19. Коринский могильник (по коллекциям, хранящимся в Гос. ист. музее). 1948 // Археологический сборник. 1. Саранск.
20. Погибловский могильник, 1948//Археологический сборник, 1. Саранск.
21. Муромская экспедиция. 1947 (Раскопки Тумовского селища). 1949 // КСИИМК. вып. 27.
22. К вопросу об "остеологической статистике". 1950// КСИИМК. Вып. 35.
23. Городище Торфель. Краткая информация о раскопках 1937 г.. 1950// КСИИМК. Вып. 31.
24. Итоги работ Муромской экспедиции, 1950. // КСИИМК. Вып. 33.
25. К вопросу о племенной принадлежности летописной мери. 1952// КСИЭ. Вып. 17.
26. Муромский могильник (к истории города Мурома), 1953 // КСИИМК. Вып. 52.
27. К вопросу о культурных и этнических связях населения верхнего Поволжья и западного Приуралья в I тысячелетии нашей эры. 1954 // Ученые записки Map. ИЯЛИ. Вып. 6.
28. Мерянский могильник на Рыбинском море // КСИИМК. Вып. 54.
29. К истории городов северо-восточной Руси. 1955 // КСИИМК. Вып. 59.
30. Об этнической принадлежности населения Березняковского городища. 1956// КСИИМК. Вып. 65.
31. Работы среднерусской экспедиции в 1957 г.. I960// КСИИМК. Вып. 79 (в соавтор, с А.В. Никитиным. В.В. Седовым. А.Л. Монгайтом, П.А. Раппопортом).
32. Этническая история Волго-Окского междуречья. 1961 // МИА. № 94.
33. Второй Харитоновский могильник, 1962// КСИА, Вып. 87.
34. Развитие жилища у мордвы, 1963. //ТИЭ. Т. 86.
35. Меря и мари. 1967 // Происхождение марийского народа. Йошкар-Ола.
36. К вопросу о так называемой "дьяковской" культуре, 1970 //Тез. докл. III Международного конгресса финно-угроведов. Вып. 2. Таллин.
К.А. Смирнов. Памяти Екатерины Ивановны Горюновой (1902—1995). - Российская археология (РА). 1996 (2) c. 250-251
http://www.ra.iaran.ru/?page_id=945&lang=ru

 Отправлено: 04.12.19 08:46. Заголовок: Е.И. Горюнова. Этнич..

Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
Такоже Iльмцi
яковi нас охранiша неiдiнЪ
а с нама солсiяхусе
а крявь све
даяi i намо
Влескнига Дощ.4г. Также [и] Ильмерцы, которые нас хранили неоднажды, и с нами слились, вот и кровь свою дали и нам...
О Словене, Русе и их сестре Ильмере
https://vk.com/doc399489626_526607413


Екатерина Ивановна Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. - Материалы и исследование по археологии СССР (МИА 94). Акад. наук СССР. Ин-т археологии; Москва: Изд-во Акад. наук СССР, 1961. с.267, 4 карт. рис.107, ил.

«Великоруссы, как все великие исторические народы – римляне, англичане, французы, являются народами смешанными»
К.Н. Бестужев-Рюмин. Русская История. Т.1. СПб. 1872
Введение
Древняя история народов нашей Родины, вопросы их происхождения и формирования их культуры являются важнейшими темами советской археологической науки. Археологические исследования дают пока основной материал для освещения этих вопросов и позволяют наметить с большей или меньшей точностью этническую историю крупных территорий. К числу важнейших тем этого рода принадлежит этническая история Волго-Окско-Клязьминского междуречья, приводящая к образованию здесь великорусского населения. Актуальность этой темы едва ли нуждается в доказательствах — она, по существу, дает ответ на вопрос о природе той важнейшей части русского народа, трудом которой были заложены основы русской государственности на северовостоке и создана блистательная культура Владимиро-Суздальской Руси, сыгравшая выдающуюся роль в процессе формирования общерусской национальной культуры. В то же время эта тема крайне сложна: обширный район Междуречья являлся зоной соприкосновения и взаимодействия аборигенных племен финно-угорской группы и славянского населения, колонизационные потоки которого с конца 1 тысячелетия н.э. /1/ двинулись в Поволжье и с ходом истории все усиливались. Формула «Повести временных лет» о «первых насельницах» этой обширной территории—племенах мери и муроме, где позже, в итоге славянской колонизации, образовалось сильнейшее феодальное русское Ростово-Суздальское княжество, определяет основные сюжеты исследования.
Географические рамки исследования определяются, в основном, древней территорией Ростово-Суздальского княжества, а по современному районированию территорией пяти центральных областей: Ярославской, Костромской, Ивановской, Владимирской и частью Московской. Однако, характеристика сложного по своей природе этнического состава населения Междуречья не может быть дана лишь в очерченных выше географических рамках. Этническая история тесно связана с развитием материального производства и культуры. Неравномерность исторического развития тех или иных племен, определяемая естественно-географической обстановкой, вызывает потребность связей с другими племенами, обмена продуктами производства, или сырьем для него, Эти, уже достаточно широкие культурные связи племен Междуречья, в первую очередь с родственными восточными племенами Прикамья и Приуралья, с одной стороны, и славянскими племенами Верхнего Днепра и Приильменья, с другой,— играют важнейшую роль в формировании этнических особенностей населения изучаемой области. Отдельные наблюдения ряда ученых (А.А. Спицын, П.П. Ефименко, П.Н. Третьяков /2/, А.П. Смирнов /3/ и др.), касающиеся черт, роднящих культуру племен междуречья Оки и Волги с культурой восточных районов, были уже сделаны, но эти наблюдения не повлекли пока за собой разработки вопроса об истоках и причинах этих сходств. Поэтому задачей нашего исследования является, как систематизация уже сделанных наблюдений, так и их пополнение, расширение и изучение на этой основе взаимосвязи племен Междуречья с их близкими и удаленными современниками. Таким образом, наша тема требует достаточно широкого территориального охвата археологических фактов. Поставленная задача — раскрыть основные линии этнической истории населения Междуречья, направления этнических и культурных связей, ставит нас также перед необходимостью широкого хронологического охвата темы. Нам приходится включить в круг исследования пору формирования племен и целиком время их развития и расцвета. Следовательно, применительно к нашей конкретной теме, мы должны хотя бы бегло коснуться раннего периода местной истории — от конца эпохи бронзы и раннего железа до начала 1 тысячелетия н.э.
Краткому изложению основных этнокультурных явлений этого периода посвящены I и II главы работы. Позднюю грань исследования определяет время возникновения и расцвета Ростово-Суздальского княжества, когда процесс упрочения в нем феодальных порядков ускорил процесс сближения местных этнических элементов с вливавшимися в Междуречье славянскими колонизационными потоками. Таким образом, хронологические рамки нашей темы охватывают и XI—XIII столетия. Изучение культурной и этнической истории вообще и данного района в частности может быть успешным лишь при совместной согласованной работе археологов, антропологов, этнографов и языковедов. Попытка разрешить эти вопросы в свете данных только археологии может привести к односторонним и недостаточно обоснованным выводам. Поэтому мы посильно привлекаем этнографические материалы и данные антропологии но интересующему нас району, поскольку они разработаны и имеются в публикациях. Многочисленные и яркие «этнографические» пережитки, утерявшие непосредственную связь с реальной жизнью, помогают ретроспективно восстановить явления древней культуры, идеологии и быта. К сожалению, история языка изучаемой территории еще почти не разработана и опереться на заключения лингвистов мы не можем. Однако и основной для нашей работы археологический материал далеко не удовлетворяет предъявляемым к нему требованиям. Главным препятствием для всесторонней разработки темы является и теперь отсутствие широко поставленных археологических разведок и раскопок на изучаемой территории. Учтенный и рассмотренный нами фонд археологических памятников территории Междуречья выражается в значительной цифре свыше 2000. Однако большая их часть изучалась в дореволюционное время и их научная ценность очень часто снижена неудовлетворительным состоянием документации: многие из них лишь учтены, но не изучены. Крупные пробелы в археологической карте также ограничивают возможности исследования. Поэтому наша работа не может претендовать на исчерпывающую разработку темы, которая пока невозможна по состоянию источников, да и вообще непосильна одному исследователю, но может быть осуществлена лишь силами коллектива ученых разных специальностей. В особенности необходим союз археологов и языковедов. Поэтому, в силу изложенных обстоятельств, мы ставим перед собой более скромную и ограниченную задачу. Прежде всего, мы делаем попытку суммировать, исторически систематизировать и осмыслить накопленный археологический материал по интересующей нас территории Междуречья.
В итоге этой работы мы даем четыре археологических карты, которые отвечают основным этапам этнической истории края. В работе над картами большую помощь оказал А.С. Амальрик, которому приношу сердечную благодарность. Карта № 1 (I-V вв. н.э.) фиксирует период расцвета так называемой дьяковской культуры, в памятниках которой мы впервые, хотя еще на незначительном материале, можем уловить этнографические черты мери. На карте № 2, охватывающей период с VI по IX в., показаны памятники позднедьяковского этапа и синхронные им могильники мери и муромы.
Тема о дорусском населении Междуречья— главнейшая, а в ней первое место занимает вопрос о мере. К этой теме подходили не раз еще дореволюционные лингвисты, археологи и историки. Оформились две основные концепции — о финской (М. Кастрен) и угорской (Д. Европеус) природе мерянского племени. Было ясно осознано значение этого дорусского населения Междуречья в формировании великорусской народности (А.А. Спицын, В.О. Ключевский) и сделаны попытки выявить некоторые черты аборигенного населения этой области. Однако эти наблюдения не вытекали из широкой постановки проблемы этнической истории края в целом. Не была она поставлена и в советской науке, которая, однако, сделала очень много для ее решения (работы П.П. Ефименко, П.Н. Третьякова, А.П. Смирнова, Я.В. Станкевич и др.). Основной же интерес исследователей был привлечен к теме о славянской колонизации, которая заслоняла вопрос о местном населении, а порой приводила к переоценке значения «славянских элементов» в раннюю пору (IV—VI вв. н. э.).
В главах III - VI мы пытаемся осветить процесс формирования этнического облика мери, дать характеристику культуры этого крупнейшего племенного образования северовостока Руси и его этнокультурных связей. Меньше внимания мы уделяем муроме (главы VII—IX), характеристике которой будет посвящена специальная монография А.Ф. Дубынина. Поэтому в нашей работе мы рассматриваем лишь дискуссионный вопрос об этнической принадлежности муромы, которая считается либо самостоятельным племенем, либо относится к числу мордовских племен, одновременно мы делаем попытку охарактеризовать экономику, культуру и быт муромы на материале пока единственного исследованного муромского поселка Х в. - Тумовского селища (гл. IX).
Второй важнейшей темой этнической истории Междуречья является проблема славянской колонизации, определение ее истоков, этапов и характера. Для ее разработки уже были сделаны серьезные подготовительные исследования как археологами (А.А. Спицын, П.Н. Третьяков, Я.В. Станкевич и др.), так и лингвистами (А.А. Шахматов, А.И. Соболевский). Эта тема рассматривается в главах Х—XII. Использованные для ее освещения археологические памятники сведены на двух картах—третьей и четвертой.
Карта № 3, включающая памятники короткого периода Х — начала XI в., фиксирует первый поток славянской колонизации в мерянские земли. Он идет, главным образом, со стороны кривичей. Основные памятники этой поры-курганы с трупосожжениями. На этой же карте дана топография монетных находок, отражающих неослабевающие, а может быть и усиливающиеся связи с востоком (Прикамьем). Наконец, четвертая карта, охватывающая период XI—XIII вв., фиксирует два параллельных процесса. Один — это славянская колонизация со стороны волжско-днепровских верховьев (кривичи) и мощный колонизационный поток из новгородских земель. Второй процесс - это расселение уже осевшего в центре Ростово-Суздальской земли славянского населения на ее глухие окраины. Этот вторичный процесс деколонизации, начавшийся с конца XI в., был связан с бурным развитием феодализма. Археологические памятники этого периода отражают ассимиляцию славянами местного населения, ее неравномерность и разную степень интенсивности. Центральной темой и здесь является историческая судьба мерянских племен и их значение в сложении русского населения северо-востока.
Если, по состоянию источников, нам не всегда удалось убедительно аргументировать некоторые наши выводы и достаточно подробно проследить более чем двухтысячелетнюю историю обширного края, то ее основные линии, ее схема вырисовывается теперь, на наш взгляд, с достаточной ясностью. Эта схема может послужить основой для будущих исследований по данной теме, для планомерных и систематических поисков недостающих памятников и утерянных звеньев. Эти будущие исследования могут подтвердить, или детализировать одни наши выводы, уточнить или опровергнуть другие. В нашей работе попутно затрагивается много вопросов, каждый из которых заслуживает специального исследования. Многие из этих вопросов являются дискуссионными. Хотелось бы поэтому надеяться, что настоящая работа побудит ученых смежных дисциплин и, в особенности, языковедов, энергично и согласованно заняться разработкой этой важнейшей темы, для которой наша книга, по существу, является лишь введением.
1. На территории Междуречья пока не известен ни один славянский памятник древнее Х в. н.э. Поэтому мы не разделяем мнения тех ученых, которые относят славянскую колонизацию Западного Поволжья к более раннему периоду. Этот вопрос будет подробно разобран ниже
2. П.Н. Третьяков. К истории племен Верхнего Поволжья в первом тысячелетии н.э. МИА, № 5. Л., 1941
3. А.П. Смирнов. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. МИА, № 28. М.—Л.. 1952

 Отправлено: 05.12.19 09:25. Заголовок: Е.И. Горюнова. Этнич..

Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
Вопрос «что такое меря», не раз поднимавшийся на археологических съездах, долгое время оставался нерешенным. Еще в 1924г. А.А. Спицын спрашивал: «Действительно ли меря - чистые финны?» - и тут же отвечал—«...меря—еще совершенная загадка...» - Е.И. Горюнова
…Действительно-ли Меря чистые финны? Нет-ли в ней элемента совершенно иного, местного, древне-арийского? Скорая ассимиляция русских и мери есть поразительное явление, которое можно обьяснить только силою культурного русского влияния и стремительностью русского натиска. Словом Меря - еще совершенная загадка…
- А.А. Спицын. Древности Ивано-Вознесенской губернии, 1924г., с.9

Рис. 36. Балтийские земли в римский период (приблизительно 1–500 гг.): 1 – Балтия; 2 – западные славяне (культура периода III–V вв. н.э.); 3 – зарубинские поселения, II в. до н. э. – II в. н.э.; 4 – курганы IV–V вв… предположительно кривичей; 5 – финноугорские земли; 6 – поселения готов и их временное распространение вплоть до Черного моря; 7 – границы Римской империи; 8 – янтарный путь между районом добычи и римскими провинциями; 9 – основные торговые пути балтийских украшений; 10 – восточная экспансия гуннов, конец IV в. н.э.

Рис. 8. Основные пути торговли янтарем в период с 1600-го до 1200 г. до н. э. Районы добычи янтаря заштрихованы
Мария Гимбутас. Балты, люди янтарного моря. М.: Центрполиграф, 2004г. (Gimbutas, Marija. "The Balts". Ancient Peoples and Places, vol. 33. Thames and Hudson: New York: Praeger, London:1963. 286 pp. 79 pls., 47 text figures, 11 maps - http://en.bookfi.net/book/1182349 https://vk.com/doc399489626_521304072 )
https://vk.com/doc399489626_521113351 9.7Мб 223с.

Рис.1. Схема древних речных путей. I - Сухоно-Вычегодский; II — Волго-Окский
Территория Волго-Окского междуречья и смежная с ней область Волжского Левобережья расположены на древних и весьма важных водных магистралях: на севере — Сухоно-Вычегодской, на юге — Волго-Окской (рис. 1).

ВОЛГО-ОКСКОЕ МЕЖДУРЕЧЬЕ В ЭПОХУ БРОНЗЫ И РАННЕГО ЖЕЛЕЗА
Глава I. Эпоха бронзы
1. Вопросы происхождения фатьяновской культуры и ее роль в этногенезе племен Междуречья
I тысячелетие н.э. является важной эпохой в этно-культурной истории Восточной Европы. Примерно в V—VI вв. окончательно оформляются специфические черты культуры племен и на обширной территории Волго-Камского бассейна, имена которых позднее становятся известны нам по источникам.
Сложившаяся здесь к концу I тысячелетия этническая картина, была итогом длительного и сложного процесса развития, схождений и расхождений родственных или этнически чуждых племенных групп. Поэтому для понимания этно-культурной карты Bолго-Окскoгo междуречья I тысячелетия н.э. необходимо хотя бы бегло коснуться истории предыдущих эпох — бронзы и раннего железа, когда, видимо, были заложены основы племенных культур более позднего времени.
Территория Волго-Окского междуречья и смежная с ней область Волжского Левобережья расположены на древних и весьма важных водных магистралях: на севере — Сухоно-Вычегодской, на юге — Волго-Окской (рис. 1). Эти водные пути с глубокой древности связывали восточную и западную части Восточной Европы (Об этом подробнее см. главу VI.4). Такое географическое положение в значительной мере определило направление связей н развитие культуры местных племен. Слабая изученность восточно-европейского Севера, в частности области, прилегающей к северным речным путям, позволяет сейчас наметить лишь отдельные вехи этих связей. Несколько лучше изучена территория Волго-Окского междуречья, на которой, в основном, и должна решатся проблема происхождения фатьяновской и абашевской культур и их носителей.

Фатьяновские скотоводческие племена появились на территории Междуречья в конце III или начале II тысячелетия до н.э. (рис. 2) и, по предположению М.Е. Фосс, частично оттеснили местные неолитические племена к северу, а частично смешались с ними.
…Для нашей темы, касающейся этнической истории населения Междуречья, большой интерес представляют дачные изучения краниологического материала фатьяновских погребений. Основные выводы антропологов сводятся к следующему: 1) население, оставившее на Верхней и Средней Волге фатьяновские могильники, генетически не связано с лапоноидным типом местного неолитического населения; 2) антропологический тип, представленный и верхне-волжских фатьяновских могильниках,— кроманьоидный, или протоевропейский (по Г.Ф. Дебецу); 3) население Верхней Волги по морфологическим признакам отличалось от средневолжского (балановского), характеризовавшегося более узким и высоким лицом (Т.А. Трофимова. Вятичи, кривичи и славянские племена Поднепровья по данным антропологии. СЭ, 1946(1) с. 129-130; ее же. Об aнтропологических связях в эпоху фатьяновской культуры. СЭ, 1949( 3) с. 45).…Мы нe можем полностью оценить роли фатьяновскнх племен в этно-культурной истории коренного населения Междуречья…
2. Абашевская культура и ее связь с фатьяновской культурой и степными культурами Южного Приуралья
Прямое отношение к этногенезу населения интересующей нас территории имеют носители так называемой абашевской культуры. Первый абашевский памятник был открыт в Чувашской АССР, близ с. Абашево. Последующие открытия значительно расширили границы территории, занятой абашевской культурой, которая распространялась с запада на восток — от Калуги и Плещеева озера до Магнитогорска. Однако несмотря на более чем 30-летний срок изучения этой культуры и сравнительно большое число открытых и опубликованных памятников, происхождение абашевских племен, как и фатьяновцев, пока представляется неясным.
…При решении вопроса о генезисе абашевской культуры следует обратить особое внимание на материалы открытых в последние годы абашевских памятников в Казанском Поволжье («Труды Казанского филиала АН СССР». Казань. 1954, с.35-38; А.П. Смирнов. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья, стр. 12; А.X. Халиков. Новые памятники абашевской культуры на Волго-Вятском междуречье. СА, 1959(2)) и в Южном Приуралье. Более полное н всестороннее изучение этой культуры здесь возможно благодаря материалам поселений неизвестных пока в Поволжье. Обилие отдельных находок и концентрация памятников абашевской культуры на Южном Урале едва ли случайны. Как полагает К.В Сальников, эта культура имеет здесь глубокие местные корни, и Южный Урал представлял собой один из основных районов расселения абашевских племен. Именно здесь, в одном из мощных очагов уральских медедобывающих промыслов, могли возникнуть и получить развитие традиции связанные с металлургией меди. Здесь же выработались основные формы и стиль изделий, характеризующих абашевскую культуру в целом (К.В. Сальников. Памятники абашевской культуры близ Магнитогорска. КСИИМК. вин. XXXV, 1950. его же. Абашевская культура на Южном Урале, СА, 1954, XXI, его же, Древнейшие памятники истории Урала. Свердловск. 1952. с.72—78, П.А. Дмитриева и К.Б. Сальников. Археологические исследования в Курганской и Челябинской областях. КСИИМК. Вып. XXVII. 1951, К.В. Сальников. Южно-Уральская археологическая экспедиция. КСИИМК, вып. XLV, I952)…
3. Срубно-хвалынская культура и роль стенных племен в развитии хозяйства и экономики племен Севера Восточной Европы
В конце медно-бронзовой эпохи, т.е. в середине II тысячелетия до н.э. на территории Среднего Поволжья и в бассейне Нижней Оки наблюдается появление степных племен, известных в Нижнем Поволжье по памятникам срубно-хвалынской культуры. Хозяйственное освоение чуждой им лесной среды, очевидно, было обусловлено уже достигнутым ими более высоким уровнем производительных сил. Двигаясь на север и запад, племена эти частично осели в Куйбышевском и Казанском Поволжье, оставив заметный след в многочисленных памятниках с характерным комплексом керамики срубного типа. Расселяясь далее на запад и северо-запад, эти степные племена достигли низовьев Оки. Следы их пребывания здесь мы находим в стоянках так называемой поздняковской культуры, а также в характерных погребальных памятниках — курганных могильниках со скорченными костяками, сопровождавшимися костями домашних животных и типичным погребальным инвентарем.

Стоянки и могильники с характерными признаками срубно-хвалынской культуры, известны лишь в области рязанского и муромского течения Оки (рис. 2а). На территории междуречья Оки и Волги памятники этого типа пока не найдены. Можно, однако, предполагать, что отдельные группы срубно-хвалынских племен достигли Костромского Поволжья. Среди керамических комплексов верхневолжских городищ выделяются особые формы сосудов, пережиточно сохранивших тип древней срубно-хвалынской керамики (рис. 6,7,12).
Таким образом, мы видим, что на протяжении II тысячелетия до н.э., в силу каких-то неизвестных нам причин (смещение ландшафтных зон?), лесо-степная и лесная области Восточной Европы неоднократно подвергались вторжениям степных скотоводческих племен: сначала фатьяновцев, затем балановцев (различия физического типа не позволяют отождествлять тех и других) и, наконец, срубно-хвалынских и южно-уральских абашевских племен.
Появлению степных племен среди неолитических аборигенов Севера последние очевидно обязаны знакомством с домашними животными, которое внесло коренное изменение в хозяйственный уклад первобытных охотников и рыболовов. Скотоводство было прочно освоено, и в особой, характерной для лесной полосы, форме надолго стало ведущей отраслью хозяйства у всех северных племен. Это в свою очередь создало предпосылку для развития экономики, расширения межплеменного обмена и перестройки древнего материнского рода в патриархально-семейную общину. Процесс ассимиляции пришельцев местным населением привел к появлению метисных типов европеоидов со значительной примесью лапоноидности, характерной для неолитического населения Севера. Элементы культуры пришельцев, воспринятые местным населением и в процессе метисации прочно вошедшие в быт, были закреплены у последующих поколений. Так, особая форма лепной посуды в виде горшка с рeбром в верхней трети, характерная для срубно-хволынской культуры, встречается в памятниках более поздних эпох и местами, как увидим ниже, сохраняется до конца I тысячелетия н.э. Эти древние керамические традиции ярче проявили себя в восточных районах, в Костромском Поволжье и в бассейне нижнего течения Оки, где они сохранились в форме муромской посуды и посуды костромской мери (см. рис. 52,79,99). К западу они затухают, попадаясь спорадически в памятниках середины I тысячелетия Ярославской области. На Верхней Волге, куда не дошла волна срубной культуры, острореберная посуда почти не встречается...
Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. МИА 94. М. 1961
https://vk.com/doc399489626_526995402

 Отправлено: 06.12.19 09:38. Заголовок: Е.И. Горюнова. Этнич..

Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
Великая Меря
Богъ батько,
а руская Мати велика!
Слава Богу,
воскресившому нашу великую
русскую Матерь,
а ГромадЪ вашей честь
за сердечную любовь
къ той родной
великой Мери!
***
Говоря об истоках многих северорусских обрядов, ритуалов, традиций, о возможной дешифровке образов народных сказок, былин, заговоров, мы постоянно обращались к такому древнему источнику, как эпос Махабхарата, созданный в глубинах тысячелетий предками индоариев. Теперь пришла пора рассказать о том, какие еще, порой совершенно неожиданные знания, донес до наших дней этот удивительный феномен науки и культуры.
Так что же представляет собой сама Махабхарата?
Среди множества преданий, сохраненных памятью человечества, древнеиндийский эпос Махабхарата считается одним из величайших и древнейших памятников культуры, науки и истории предков всех индоевропейских народов. Изначально это было повествование о междоусобице племен куру, многочисленного народа, жившего более 5 тысячелетий назад между Индом и Гангом. Постепенно к основному тексту прибавлялись новые, и до нас Махабхарата дошла содержащей почти 200 тысяч строк стихов и состоящей из 18 книг. Сегодня мы хотели бы обратиться к одной из них — «Лесной», в которой описаны священные источники - реки и озера страны древних арьев, т.е. земли, на которой и разворачивались события, рассказанные в великой поэме.
Но, говоря об этой стране, называемой эпосом Бхаратой, мы прежде всего должны помнить о том, что завершающим событием повествования была грандиозная битва между войсками двоюродных братьев, произошедшая на поле Куру в 3102 году до н.э. Однако, как свидетельствуют данные науки, арийских племен на территории Ирана и Индостана в это время еще не было, и жили они на своей прародине, достаточно далеко от Индии и Ирана. Но где же она находилась, где раз-ворачивались все эти грандиозные события? Этот вопрос волновал исследователей еще в прошлом веке. Так, в середине XIX века Шпигель высказал мысль о том, что такой прародиной была территория Восточной Европы между 45° и 69° северной широты. О реке Волге, как восточной границе прародины арьев, на основании изучения древних текстов, в 1912 году писал Кнауер. Вновь, уже в середине нашего века, к мысли о том, что прародина всех индоеврпейцев находилась на землях Восточной Европы, вернулся немецкий ученый Шерер...
Светлана Жарникова. Веда - значит Знание. - Золотая нить. Вологда. 2003
https://vk.com/doc399489626_491667727

Глава IV. Мерянские поселения. Территориальные и хронологические группы дьяковской культуры
Обращаясь к характеристике хозяйства, быта и культуры мери, нужно еще раз оговориться, что, несмотря на гигантский накопленный за столетие материал, интересующая нас территория археологически изучена крайне слабо, во всяком случае далеко не достаточно для освещения всех сторон сложного процесса этнической истории ее населения. Причина этого - бессистемность и плохая документация проводившихся здесь преимущественно в XIX в. раскопок. Этим определяется основная трудность изучения культуры и этнического лица мери. Материалы раскопок А.С. Уварова и П.С. Савельева освещают поздний период в жизни Ростово-Суздальской земли, когда в основном мы имеем здесь дело уже с русским населением, в быту и идеологии которого лишь прослеживаются местами довольно яркие «этнографические пережитки» мери. Собственно мерянские памятники этот позднего (X—XII вв.) времени единичны. К ним мы вернемся ниже (см. гл. Х-XIII).
Ранние следы мери нужно искать в памятниках середины и второй половины 1 тысячелетия н. э., которые представлены на территории Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья селищами и городищами, известными под обобщенным названием памятников дьяковской культуры. Недостаточная изученность этой культуры, распространенной на огромной территории лесной полосы Восточной Европы, не позволяет до сих пор четко определить ее границы и выделить локальные варианты, которые можно было бы увязать с определенными этническими группами населения. Задача усложняется еще и тем, что на изучаемой территории нам до сих пор почти не известны могильники этого времени.
Приблизительное разделение дьяковских городищ на три территориальные группы было произведено еще А.А. Спицыным (А.А. Спицын. Новые сведения о городищах Дьякова типа. ЗОРСА, т. VII. вып. 1. СПб., 1905. с.91-93). Первая из намеченных им групп включает тверские и смоленские городища. Отдельные городища этого типа (окруженные одним - тремя валами) встречаются на Оке. Вторая группа получила название верхнеокской. По мнению А.А. Спицына (впрочем, не вполне точному), ее характерной чертой являлось отсутствие сетчатой керамики, орнаментов на посуде, а также характерных для других групп памятников грибовидных «дьяковских грузиков». Третья группа памятников дьякова типа - владимиро-московская - локализуется А.А. Спицыным между реками Угрой и Окой, а также костромским течением Волги.
Данные новых исследований в этой области позволяют уточнить схему Спицына и характеристику выделенных им локальных групп. В нашу задачу не входит всестороннее освещение вопросов, связанных с дьяковской культурой в целом. Отметим только, что этнокультурная история верхне-окских племен (В эту группу территориально войдет юго-западная часть современной Московской области) была теснейшим образом связана с этнокультурной историей соседних западных областей Южной Прибалтики (Я.В. Станкевич. Отчет о раскопках Двинского отряда Славянской экспедиции 1953г. МОА ИА, ф. 1, № 905 и 906. 1953), историю же северных дьяковских племен (Волго-Окского междуречья) нельзя изучать в отрыве от истории племен Западного Приуралья, с которыми они составляли одну этнокультурную область.
Для нашей темы представляет интерес именно эта третья группа дьяковских памятников.
Еще полвека назад А.А. Спицын прозорливо выделил вопрос о городищах дьяковской культуры в «большую и жизненную тему о заселении и культурных течениях края» (А.А. Спицын. Новые сведения о городищах Дьякова типа. с.93). Именно так формулируется эта задача и теперь.
Не входя в критику характеристики дьяковских городищ А.А. Спицыным, который рассматривал их как ритуальные (жертвенные) места, и его ошибочных датировок (уточненных в настоящее время - А.А. Спицын, впрочем, совершенно справедливо отметил, что многие памятники дьяковской культуры доживают до VII—IX вв. н.э. и что гораздо менее ясна их ранняя дата), мы должны признать, что предварительно намеченные им группы в основном соответствуют современным представлениям об этой культуре и в какой-то мере отражают этническое членение населения. Несомненно также, что именно в материалах третьей - владимиро-московской и ярославско-костромской - группах городищ дьякова типа следует искать следы культуры того дославянского населения данной территории, которое выступает в позднейших письменных источниках под именем мери.
Неравномерная археологическая изученность территории и фрагментарность добытого раскопками материала нс позволяет с достаточной полнотой характеризовать культуру населения этой группы городищ и тем более дать полноценную «этнографическую» его характеристику. Пока мы можем лишь суммарно в схематическом виде представить те элементы, которые в памятниках позднейшего времени выступают уже как «мерянские» и, таким образом, установить генетическую связь культуры дьяковых городищ Междуречья с культурой летописной мери.
Мы видим здесь картину, вполне соответствующую той, которая открывается на соседней территории распространения городищ так называемого «городецкого» типа с рогожной керамикой. Несмотря на кажущееся единообразие этой культуры, Н.В. Трубниковой удалось доказать, что внутри ее можно выделить локальные группы, соответствовавшие в прошлом племенному делению мордвы и муромы (Н.В. Трубникова. Племена городецкой культуры. ТГИМ, вып. ХХII. М., 1953, с.93, рис. 4 (карта)) (См. рис. 70).
Характеристика памятников дьяковской культуры была дана еще в начале XX столетия А.А. Спицыным (А.А. Спицын. Городища Дьякова типа. ЗОРСА, т. V, вып. 1. СПб., 1903; Он же. Новые сведения о городищах Дьякова типа). В советские время материалы этих памятников были обобщены в капитальном труде П.Н. Третьякова (П.Н. Третьяков. К истории племен). Но ни в монографиях, посвященных отдельным памятникам, ни в обобщающих трудах мы не находим той «жизненной» темы о дьяковых городищах, которую настойчиво рекомендовал А.А. Спицын будущим исследователям, усилия которых, по его мнению, должны были быть направлены на уяснение отдельных групп этих памятников, их отношения друг к другу и к памятникам соседних территорий. Иными словами, вопрос о дьяковской культуре в целом и этнической принадлежности ее носителей не был решен. Это большая, сложная и вполне самостоятельная тема требует специального исследования.
Большинство археологов в настоящее время склоняется к мнению, что памятники дьяковской культуры связаны с этногенезом современных угрофинских народностей. Поэтому поиски ранних следов мери, одного из финно-угорских племен, именно в памятниках дьяковской культуры вполне обоснованы (Эта мысль была высказана и П.Н. Третьяковым: «Население волго-окских городищ с сетчатой керамикой, по-видимому, составляло основу племен мерянских» (Северные восточно-славянские племена, МИА, № 6, М.—Л., 1941. с.32).
Поселения дьяковской культуры на территории Междуречья по хронологическому признаку могут быть разбиты на три группы.
К 1 группе относятся дьяковские поселения, возникшие в середине или конце 1 тысячелетия (VII-VIII вв. до н.э.). (Дьяковское, Калязинское, Пирожная гора, старшее Каширское городище (В.А. Городцов. Старшее Каширинское городище, ИГАИМК, вып. 85. Л., 1934), Кропотовское (В.А. Городцов. Отчет об археологических исследованиях в Каширском и Коломенском уездах в 1927г. «Труды Этнографо-археологического музея 1 МГУ», вып. IV. М., «Быт», 1938, с.34-52), Мамоново (В.И. Качанова. О заселении Московского края в эпоху дьяковской культуры. «Труды музея истории и реконструкции Москвы». М., 1954; О.Н. Бадер. Материалы к археологической карте Москвы. МИА, № 7. М. -Л., 1947, с.125. Материалы, полученные в результате раскопок, произведенных Музеем истории и реконструкции Москвы 1952-1953гг., противоречат ранее установленной О.Н. Бадером дате памятника, который на основании находок гладкой грубой лепной керамики с косой насечкой по краю определяет ее IV—VI вв. н.э. Мамоново городище настолько испорчено многочисленными раскопками и земляными выемками, связанными с постройкой плотины, что категорически настаивать на той или иной дате его существования нельзя. Возможно, что разные участки его площади заселялись не одновременно. Вскрытые раскопами 1952—1953гг. площади для решения этих вопросов недостаточны), Топорок, Черная гора, городище у д. Горки и др.) (карта 1)...
Приложения: Списки археологических памятников к картам территории Волго-Окского междуречья

https://vk.com/doc399489626_527125663
Карта 1 (первая половина I тыс. н.э.)

https://vk.com/doc399489626_527125692
Карта 2 (VI—IX вв.)

https://vk.com/doc399489626_527125712
Карта 3 (X — первая половина XI в.)

https://vk.com/doc399489626_527125728
Карта 4 (XI—XIII вв.)
Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. МИА 94. М. 1961
https://vk.com/doc399489626_527125873

 Отправлено: 06.12.19 10:12. Заголовок: ...а с нама солсiях..

цитата:

...а с нама солсiяхусе а крявь све даяi i намо...

Это удивительно!
Когда я в 1998 г.запрашивала "из космоса" психотекст, мне стали приходить очень древние слова, которые я не могла ни осмыслить, ни записать. Потом пошёл более разумный текст, среди которого были и такие слова:...."на кры свах...".
С листками психотекста поехала к Гриневичу, дабы объяснил..
- Геннадий Станиславович! Это читается "на крыльях своих"?
- Нет, речь идёт о крови (кры) своей...
......
Когда я этим занималась (психотекст, но под управлением/присмотром экстрасенса), то поняла, что т.о.можно восстанавливать очень древние тексты книг и рукописей, даже хоть и сожжённых..., ведь в инфо-поле всё это осталось навечно...

 Отправлено: 06.12.19 13:45. Заголовок: Е.И. Горюнова. Этнич..

Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
Великая Меря
Приложения: Из Будинского Изборника (БИ)

...После смерти Владимира в 1015 году Святополк захватил княжеский стол в Киеве и стал великим князем, и для укрепления своей власти убил братьев своих младших Бориса, и Глеба, и Святослава, и призвал на помощь себе царя Болеслава из Польши, и женился на его дочери Марысе, и сел на княжение в Киеве, но в 1019 году пошел на него князь Ярослав из Новгорода и привел множество воинов, это и варяги, и словене, и чудь, и меря, и пришли они к Киеву, и бежал Болеслав в Польшу, назад, а Святополк вступил в сражение с Ярославом на реке Альте, и победил Ярослав, и поранили ноги Святополку копьем, и вскоре умер он от заражения крови и был похоронен на берегу реки Альты, и его могила ужасно зловонная
...Великий князь Всея Руси Владимир I Святославич в годы 988-й, 989-й и 990-й крестил всю Русь и принес свет христианской веры Христовой на всю землю Русскую для спасения и защиты научением православной вере...Очень расширил землю Русскую и покорил многие народы, и возложил на них дани для укрепления Русской земли...И построил многие города по Руси, и храмы, и дворы, и дома, и села, и добрых мужей с их семьями и с имуществом вселил в эти города: и русских, и словен, и мордву, и чудь, и мерю, и другие народы, проживающие на земле Руси
...В тот же год 990-й по велению великого князя Всея Руси Владимира I начал митрополит Михаил с епископами ходить по всей Русской земле, и до Ростова, и на Муром, и крестить многих людей, и учить их законам христианской веры, и церкви строить, и пресвитеров и диаконов ставить, и быть благочестивыми, и Христа чтить, и выполнять законы княжеские...
...В год 991-й пришли из Греции множество мастеров каменных дел и строителей каменных домов, и князь Владимир повелел разослать их по всем весям и селам русским и приступить к постройке каменных городов по рекам Суле,
Выстре (Остер?) и по Десне, и по Словутичу, и по Трубежу, и по Стугне, и по Сожу, и по Ловати, и в них строить дома каменные со дворами и храмами...И заселил Владимир эти города разными народами: и словенами, и русами, и мерей, и вятичами, и чудью, и водью, и дал им старшин и воевод, и других главных мужей, их же на вече избрали; а сам пошел на печенегов и победил их, и многих пленил, закабалив рабским трудом для помощи строителям
В год 993-й князь Владимир с епископами пошел в город Суздаль, и там крестили людей, и город заложили на реке Клязьме, и нарекли его именем князя Владимира
...В год 941-й второй раз пошел Ингвар на греков с большой дружиной, где были и русы, и словене, и кривичи, и чудь, и меря, а военачальниками их, кроме варягов и норманнов Свенельда, были и князья из русов и словен: Владислав и Игорь, и Акун, и Ивар, и Вуефаст, а это все родня Ингвара...Князь же Святослав, мать его Ольга и Асмунд с дружиной остались в Киеве из опасения набега печенегов...И пришли на греков с большим войском, свыше десяти тысяч воинов, и начали грабить земли пафлагонские, и дошли до берегов черноморских, и вошли в Суду, и многих греков убили, и села их сожгли, и храмы христианские разграбили, и все добро забрали у них
...В год 907-й пошел Олег с воеводами своими Фарлофом, Вельмундом и Карлом, Руальдом и Стемидом на Царьград, а Ингвара с Хальгардом, то есть с Олегом Вторым, оставил в Кёнугарде; и объединился с варягами-норманнами,
а также с варягами-русами, и словенами, и чудью, и мерей, и кривичами, и вятичами, и дулебами, и северями, и хорватами, и тиверцами, которые выполняют роль переводчиков при общении с греками, потому что говоры этих народов неизвестны ромеям; и говорят ромеи, что все эти народы — скифы из Скифии Великой, и вот пришли они к Царьграду и накинулись на землю греков как саранча
...В год 880-й начал Олег исполнять заветы Рюрика и стал раздавать земли, села и города словенские своим родам для их кормления: Ладогу отдал Хальгарду с Ингигердой, а также матери ее Ефанде и внукам Ефанды и Рюрика Игорю и Акуну, а Белоозеро — Ульву с детьми Искусевом и Слудом, и Прастеном, а Заволочье с Будогощью — Вельмунду с детьми Каницаром и Шихберном, и Либиаром, а Изборск — Карлу с малым Иваром, а Плесков с селами оставил
Людмиле с сыном Владиславом и дочерью Горыней для их кормления, а Полоцк отдал Руальду с сыном Вуефастом и сел княжить в Новгороде с племянником Ингваром и с Русгердью, матерью своей и вдовой Рюрика.
В год 881-й стал готовиться Олег к походу на Аскольда: собирать воинство из варягов, из словен и мери, из чуди и кривичей, и дороги готовить, и болота гатить, и сторожевые вышки ставить, и заставы строить, и лодки смолить;
и вызвал Олег Хальгарда из Ладоги, племянника Рюрика, старшего в его роде, с Ефандой и дочерью Ингигердой, и с детьми Игорем и Акуном, и сильную дружину дал им для охраны и защиты тех, кто остался в Новгороде, а Хальгарду велел быть там архонтом.
...В год 863-й пришли на Ладогу, к Рюрику, из-за моря еще варяги-норманны, наследники Гунульфа, для мщения словенам, и пришли обманно, как охрана князя, и не мало, а целое войско, около одной тысячи воинов. И вошли в ближние села по берегам реки Мутной, и так разошлись эти варяги-находники по всей Руси Словенской, и так настала Рюрикова Русь,...и начало этой Руси от Ладоги происходит
В этом же 863-м году приходили в Новгород и Плесков из Чудского Заволочья и из мери некие два старца, которые волхвы, и огласили на торжище людям новгородским и плесковским, что Рюрик — это шведский варяг, и настоящее его имя Рудерекс, так как рыжие волосы имеет и любит пить кровь человеческую, потому что он упырь и людоед, и любит проливать кровь людскую и тела их же поедать, и людей Руси и словенских он будет смерти предавать,...потому что очень злой этот князь.
И началась от этих известий великая печаль у словен, потому что испугались этого ярла из варягов-русов...И еще сказали эти старцы, что большие беды придут к словенским родам, потому что никакого прокормления им не будет от этих ярлов, но пагубы им чинить будут вплоть до смерти; а отец этих ярлов, князь Годслав, приказал князей словенских убить: и Вадимира, и Будигоста, и Избора, так как они истинные князья Руси Словенской, и вот тогда придут ярлы из варягов-русов.
И еще один старец вещий сказал, что нужно род Рюриков за море изгнать, а князей словенских от пагубы Рюриковой защитить.
И началась ссора на вече и на торжищах в Новгороде и Плескове, и начали словене изгонять варягов.
...В год 862-й, дня 27-го июня месяца, пришли на Русь Словенскую по приказу Годслава все три сына его, средние внуки Гостомысла: Родериг, который назван на Руси Рюриком, Сигнётр, названный на Руси Синеусом, и Торвардр, или Трувор, и с ними пришли их семьи, дети, ближняя и дальняя родня в великом множестве, и Ефанда, Рюрикова жена, с дочерью Ингигердой и с братом младшим Хельгом, и с племянниками Карлом, Хальгардом и Руальдом, то есть с детьми Сигнётра и Торвардра, и варяжские их жены с прислугой и рабами, и иная прислуга: мастера, повара, учители, военачальники с воинами и охраной — всего более трех тысяч душ со скарбом своим, и это было настоящее нашествие на Русь Словенскую.
...В год 860-й умер князь Руси Словенской великий и справедливый Гостомысл. И восплакала вся земля Словенская, и доныне есть могила Гостомысла на Волотовом поле. И начал княжить в Новгороде князь Вадимир, нареченный у варягов Вадимундом, так как он старший внук Гостомысла, который пришел по завещанию деда из Плескова.
...В год 858-й прибыл посол к Годславу, на Полабие, с просьбой от Гостомысла, чтобы Годслав прислал своего старшего сына Родерига на словенское княжение в Ладогу, и посол «память» отдал Годславу о наследниках Гостомысла на Словенской земле. А Аскольду велел быть у полян, потому что он зять и сын названый князю Олдиру, и Вадимиру велел быть в Новгороде как старшему внуку, и племяннику Будигосту велел быть в Плескове. И Родеригу велел быть в Ладоге, а Избору — в Изборске, так как это отчизна его. И Инару велел быть в Белоозере, а Сигнётр и Торвардр остаются на отчине Полабской как наследники князя Годслава у ободритов.
...В год 857-й пришел из-за моря на Русь Словенскую Якун, ярл варягов-норманнов, со своими родами и детьми, и с воинами многими, чтобы дани и платы от словен взимать за гибель их отца Гунульфа и брата Озьмика (Кузьмой наречен на Руси), но подготовились против них Вадимир и дядя его Будигост с сынами Избором и Инаром, и большое войско словенское и русское, и от мери вышло навстречу норманнам к Ладоге, и был бой, и побежали Ягун с варягами обратно на Взморье, а Каяла убили рожном, а Рулава взяли в плен с братьями, и они остались потом на Руси с добром и семьями своими
...После смерти Бурисвальда остались дети его Гостомысл и Радомысл и роды их словенские в пределах Руси Словенской, которая простерлась от Варяжского озера и до Ильменя, и дальше до Биармии, до реки Кумани, и от Ладоги до Белоозера, и это есть границы их...
...В год 822-й пошли Бурисвальд и дети его Гардмунд и Радмунд с сильными дружинами и с воинами из чуди и води, и мери, и русичей на норманнов, на Гунульфа, и много зла им сделали, и вошли в Сигтуну, и сожгли три насада, и многих людей утопили
...В год 732-й вторглись внезапно на Ладогу норманны, очень сильные воины, и начали снасти и лодки отбирать у словен, и некоторых словен убили, и поселки их разграбили и уничтожили, а князь Рандвер кинулся вслед норманнам с большой дружиной русичей и словен, и мери, и суми, но норманны испугались и еле избежали боя, и убежали за озеро Варяжское, и лодки словен бросили у берегов
...Германарих — младший сын Агиульфа и правнук Книва, победил в годы с 351-го и по 376-й от Р Х и голядь, и чудь, и весь, и мерю, и мордву, и многие народы Русской земли и впервые после отца Агиульфа заключил мир с росомонами из племени антиев.
...Нерц Северный (Нерис): нерци, меря, голядь, мещера
Будинский изборник IX-XIV вв.: Арамейская Библия и Аскольдова летопись. Редактор Владимир Егоров. Великий Новгород: ООО «Типография «Виконт», 2014. 343с.
https://vk.com/doc399489626_464573375 18Мб pdf
О Словене, Русе и их сестре Ильмере
https://vk.com/doc399489626_526607413
Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. МИА 94. М. 1961
https://vk.com/doc399489626_527125873

 Отправлено: 06.12.19 14:36. Заголовок: Е.И. Горюнова. Этнич..

 Отправлено: 11.12.19 09:50. Заголовок: Великая Раса Как изв..

Великая Раса
Как известно, великая река нашей Родины Волга вплоть до 2 века н.э. носила имя, под которым ее знала священная книга древних иранцев Авеста — Ранха или Ра. Но Ранха Авесты аналогична реке Ганге Ригведы и Махабхараты, именно на ее берегах жили древние арьи, предки современных индийцев и иранцев. «Через ряд столетий пронесли арии память о своей прародине и о ее великой реке Волге. Ведическое Rasa, авестийское Ranha,...название мифической реки, которая «опоясывает землю»...», — пишет В.И. Абаев.
Так что же за люди, какие народы населяли в то далекое время Центральную Россию?
Светлана Жарникова. Веда - значит Знание. - Золотая нить. Вологда: Областной научно-методический центр культуры и повышения квалификации, 2003. 221с., илл
https://vk.com/doc399489626_491667727

РигВеда I, 112. К Ашвинам

Размер - джагати, стихи 24, 25 - триштубх.
В гимне упомянуты многочисленные мифы о спасении Ашвинами того или иного лица. Эти мифы не раскрыты ни здесь, ни где-либо еще в РВ, и поэтому нередко известно только имя спасенного, а все обстоятельства остаются темными.
12a…Раса (rasa) - Nom. pr. Небесного потока, текущего вокруг земли и воздуха; nom. pr. Реки
1b…котелок с молоком (gharma-) — который раскаляют на огне жертвенного костра; напиток, предназначаемый прежде всего для Ашвинов…чтобы (Ашвины) спешили в путь
4b Двиматар (dvimatar- букв, имеющий двух матерей»). — Здесь Nom.pr. некоего человека, подопечного Ашвинов; обычно эпитет бога огня Агни
4c Триманту (trimantu- букв, «имеющий троякий совет»). — Nom. pr. Некоего человека, подопечного Ашвинов
7c Пришнигу (prcnigu- букв, «имеющий пеструю корову»). — Nom. рг. человека,подопечного Ашвинов
9b Васиштха (vasistha- букв, «лучший», «самый светлый»). — Nom. рr. знаменитого риши древности, который помог царю Судасу в битве десяти царей (VII, 18), пользовался одно время особым благоволением бога Варуны, а затем прогневал его. Певцам из рода Васиштхи приписывается авторство мандалы VII
9с…Нарья (naryа- букв, «мужественный», «человек»). — Nom. рr. некоего человека, подопечного Ашвинов
12с Тришока tricoka - букв. обладающий трояким светом. Nom. pr. певца, подопечного Ашвинов…рыжих коров usriya - или утренние зори

1 Я призываю Небо-и-Землю для первого напоминания,
(Я призываю) Агни (сделать) котелок с молоком сверкающим, чтобы (Ашвины) спешили в путь.
Какими (силами) вы вызываете в состязании решающий бросок к победе,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

2 Ваши неиссякающие (подарки) для раздачи, чье бремя легко,
Взошли на колесницу, как на речистого (находят мысли), чтобы придумывать гимн.
Какими (силами) вы помогаете поэтическим мыслям спешить к обряду,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

3 При осуществлении божественного (промысла) вы правите
Этими племенами благодаря напитку бессмертия.
Какими (силами) вы вызвали прилив молока у яловой коровы, о мужи,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

4 Какими (силами) Париджман выделяется благодаря обилию потомства
(И) Двиматар, победоносный в состязаниях,
Какими - Триманту стал ясновидящим,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

5 Какими (силами) Ребху, скрытого (и) связанного из вод
Вы извлекли (и) Вандану, чтоб они видели солнце,
Какими - Канве, желающему достигнуть цели, вы помогли,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

6 Какими (силами) Антаку, томящегося в пропасти,
Какими непоколебимыми (поддержками) вы вернули к жизни Бхуджью,
Какими - вы возвращаете к жизни Каркандху и Вайю,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

7 Какими (силами) (вы сделали) Шучанти завоевателем богатства, (человеком) с хорошей свитой,
(И) для Атри (сделали) раскаленный котелок с молоком благословенным,
Какими - вы помогли Пришнигу, Пурукутсе,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

8 Какими силами (вы,) два быка, (приходите на помощь) отверженному,
Слепого (и) хромого делаете способным видеть (и) ходить,
Какими - освободили проглоченную перепелку,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

9 Какими (силами вы сделали) реку медовой, неиссякающей,
Какими, о двое нестареющих, вы оживили Васиштху,
Какими - помогли Кутсе, Шрутарье, Нарье,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

10 Какими (силами) Вишпалу, не могущую двигаться (?), (сделали) завоевывающей награду,
Оживили в состязании, где ставка тысяча,
Какими - помогли Ваше Ашвье, певцу (?),
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

11 Какими (силами), о вы двое с прекрасными дарами, для купца Диргхашраваса,
Сына Ушидж, бочка сочилась медом,
Какими - вы помогли восхвалителю Какшиванту,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

12 Какими (силами) вы наполнили Расу водой стремнины,
Какими - бесконной колеснице помогли победить,
Какими - Тришока выгнал рыжих коров,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

13 Какими (силами) вы объезжаете солнце вдалеке,
Помогли Мандхатару во владении землей,
Какими - вы поддержали вдохновенного Бхарадваджу,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

14 Какими (силами) великого Атитхигву, Кашоджу,
Диводасу вы поддержали в убийстве Шамбары,
Какими вы поддержали Трасадасью при проламывании крепостей,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

15 Какими (силами) - Вамру, выпивающего (сому), Упастуту,
Какими - вы награждаете Кали, нашедшего жену,
Какими - вы поддержали Вьяшву и Притхи,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

16 Какими (силами) - для Шаю, какими - для Атри,
Какими - некогда для Ману вы искали путь,
Какими - для Сьюмарашми вы прогнали (стрелы) Шары,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

17 Какими (силами) Патхарван благодаря величине живота
Засверкал, как костер, сложенный и зажженный на дороге,
Какими вы поддержали Шарьяту (в борьбе) за великую награду,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

18 Какими (силами), о Ангирас, вы радуетесь духом,
Идете вперед в пещеру, где море коров,
Какими - вы поддержали пищей храброго Ману,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

19 Какими (силами) вы привели жен для Вимады,
Или же какими - вы подарили рыжих (коров),
Какими - Судасу принесли благоволение богов,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

20 Какими (силами) вы бываете благословенными для почитающего (вас),
Какими - вы помогаете Бхуджью, какими - Адхригу,
Омьявати, Субхаре, Ритастубху,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

21 Какими (силами) вы награждаете Кришану при выпускании стрелы,
Какими - помогли на ристалище скакуну юноши,
Когда приносите мед, приятный пчелам,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

22 Какими (силами) мужа, сражающегося за коров в битве мужей,
Вы оживили при завоевании земли, потомства,
Какими - вы помогли колеснице, какими - коням,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

23 Какими (силами), о двое стоумных, вы Кутсу, сына Арджуны,
Турвити и Дабхити мощно поддержали,
Какими поддержали Дхвасанти, Пурушанти,
С этими самыми поддержками приходите сюда, о Ашвины!

24 О Ашвины, нашу речь сделайте приносящей вознаграждение,
Наше произведение, о пара удивительных быков!
Когда нет (счастливой) игры, вас двоих мы призываем на помощь.
Будьте нам на благо при завоевании добычи!

25 Днями и ночами охраняйте нас со всех сторон,
О Ашвины, нерушимым счастьем!
Пусть это нам щедро даруют Митра, Варуна,
Адити, Синдху, Земля и Небо!

РигВеда IV, 43. К Ашвинам

Авторы - по анукрамани, Пурумилха и Аджамилха, сыновья Сухотры (Purumilha Sauhotra, Ajamilha Sauhotra). Размер - триштубх
2c-d Какую колесницу…выбрала дочь Сурьи? - Из ведийской мифологии известно, что дочь бога солнца взошла на колесницу Ашвинов и стала их женой (см. X, 25)
5c Медом кропят…медовый напиток…любители меда madhva madhvi madhu vam prusayan - Звукопись. Обыгрывается madhu - мед, понятие тесно связанное с Ашвинами
6 Синдху…полили…ваших коней - Речь идет здесь, как полагает Гельднер, о состязании за право на дочь Солнца. Реки оросили своей влагой коней Ашвинов, им легче стало переносить солнечный зной, и они выиграли состязание. Раса - см. примеч. I, 112, 12 (Раса (rasa) - Nom. pr. Небесного потока, текущего вокруг земли и воздуха; nom. pr. реки). Саяна принимает здесь форму rasaya за имя нарицательное (смочили влагой)
6d Алые птицы vayo rusasah

1 Кто же услышит? Который из достойных жертв?
Какой бог насладится хвалой?
К сердцу кого из бессмертных сможем мы прикрепить
Эту божественную самую приятную хвалебную речь, сопровождаемую прекрасной жертвой?

2 Кто смилостивится? Кто придет скорее?
Который из богов самый благожелательный?
Какую колесницу называют быстрой, с мчащимися конями,
Которую выбрала дочь Сурьи?

3 Ведь вы мгновенно приезжаете в такие дни, как эти,
Подобно Индре, на помощь в решающую минуту,
Рожденные с неба небесные птицы.
Благодаря какой из сил вы бываете самыми сильными?

4 Какое будет у вас настроение? В каком (настроении)
О Ашвины, вы приедете к нам, призываемые?
Кто из вас двоих в грозный час (спасет) даже от великой беды?
Выручите нас, о любители меда, о удивительные, (своими) поддержками!

5 Далеко охватывает небо ваша колесница,
Когда приезжает с вами из моря.
Медом кропят они для вас медовый напиток, о любители меда,
Когда готовят вам вареные кушанья.

6 Синдху вместе с Расой полили (водой) ваших коней.
Алые птицы избежали зноя.
Прекрасно выглядела эта ваша поездка,
Благодаря которой вы стали мужьями Сурьи.

7 Раз я одинаково насытил вас здесь и там,
(Да будет) нам это благоволение, о богатые наградами!
Спасите же певца вы оба!
Направлено (это) желание, о Насатьи, на вас двоих.

РигВеда V, 41. Ко Всем-Богам

Тема - Все-Боги. Автор Атри Бхаума (Atri Bhauma - метронимическое имя). Размер - триштубх, стихи 16, 17 - атиджагати, стих 20 - экапада-вирадж.
11 b ... Бхаге - (богу) богатства (rауe ... bhagaya)... - Аттракция дат. падежа.
15с Раса - См. примеч. к I, 112, 12.
19b Урваши (urvaсi - букв, "сильное желание')- - Nom. рг. водяной нимфы - апсарас

1 Какой теперь у вас, о Митра-Варуна, благочестивый (человек)
(Намечен) для дара высокого неба или земного,
Или на сидении закона? - Защитите нас! -
Или тому, кто приносит жертву, (дайте) награды, (какие бывают) у завоевателя скота!

2 Пусть эти (боги) Митра, Варуна, Арьяман, Аю,
Индра, Рибхукшан, Маруты наслаждаются у нас
Или (у тех,) которые под поклонения создают
Хвалу Рудре щедрому, (они,) единодушные!

3 Вас двоих я призываю, о Ашвины, едущих быстрее всех
В полете ветра, в изобилии (всего) на колеснице.
Или же Асуре неба принесите
Молитву, как соки сомы - жаждущему жертвы!

4 Отправились небесный покоритель, чей хотар Канва,
Трита с неба, единодушный (с богами), Вата, Агни,
Пушан, Бхага со всеми усладами на принесение (жертв),
Словно обладатели самых быстрых коней - на ристалище.

5 Принесите ваше богатство, состоящее из запряженных коней!
Да будет поддержкой (моя) поэтическая мысль в поисках богатства!
Хотар семьи Ушиджей очень благоприятен в (своих) действиях,
Которые также и ваши, о Маруты из быстрых!

6 Расположите к себе Ваю, запряженного в колесницу,
Рас(положите) с помощью песен вдохновенного бога, вызывающего удивление, -
(Вы,) стремящиеся получить вознаграждения, поддерживающие закон!
Благие жены богов пусть наделят здесь (вдохновением) нашу поэтическую мысль!

7 Я хочу подойти к вам с гимнами, достойными хвалы,
(Своими) примечательными песнями (хочу) про(славить) двух юниц неба.
Ушас и Ночь, как две ведуньи, (знающие) всё,
Пусть привезут жертву для смертного!

8 Я воспеваю для вас мужей, дающих процветание,
Вастошпати, Тваштара, принося (жертву) -
Согласна Дхишана, делающая богатым -
С поклонениями (я воспеваю) лесные деревья, растения в поисках богатства.

9 Да будут горы (благоприятны) для укоренения нашего потомства,
(Те,) что легко доступны, словно добрые мужи!
Да будет восхваляем всегда у нас Аптья, достойный жертв!
Да усилит он. мужественный, нашу речь, отдавая (ей) предпочтение!

10 Я прославил зародыш земного быка,
(Как) Трита-Апам Напата, прекрасным гимном.
Прославляется Агни в песнях, как (конь), чтобы мчался (на состязаниях).
Пламенновласый уничтожает деревья.

11 Как обратиться к толпе Рудр?
Что (сказать) Бхаге-(богу) богатства, понимающему (в этом)?
Воды, а также растения да помогут нам,
Небо, деревья, горы с волосами-деревьями!

12 Да услышит наши песни повелитель сил,
Тот, (что) стремительнее облака, деятельный, мчащийся вокруг (света)!
Да услышат нас воды, подобные сверкающим крепостям,
Жертвенные ложки (для сомы, текущего) кругом из-под мощного камня для выжимания!

13 В самом деле я знаю, о могучие, каковы ваши обычаи.
Мы скажем (об этом), о удивительные, принося (вам) избранную (жертву).
Очень сильные птицы, они прилетают вниз
К смертному, пораженному ударом, смертельным оружием.

14 Небесные и земные роды и вoды
Я хочу призвать для очень щедрого (покровителя).
Пусть растут небеса, горы со сверкающими вершинами!
Пусть растут от воды покоренные потоки!

15 Пусть шаг за шагом складывается моя старость -
(Сделает ли это) могучая Варутри или (это произойдет) с помощью защитников!
Да поможет мать, великая Раса, нам вместе с
Покровителями (жертвы), (она) с праведной рукой, праведная (сама).

16 Как почитать нам с поклонением обладающих прекрасными дарами
Марутов, спешащих прибыть на зов,
Прославленных Марутов, (спешащих) на зов?
Да не нашлет беду на нас Ахи Будхнья!
Да будет он нам заступником!

17 Вот так ради потомства, состоящего (также и) из скота,
О боги, вас покоряет смертный,
О боги, покоряет вас смертный.
Сок этого тела (сделайте) здесь благоприятным!
Пусть Небытие проглотит только мою старость!

18 Этой вашей, о боги, милости, приносящей силу,
Жертвенной услады пусть достигнем мы, о благие, благодаря наставлению коровы.
Пусть эта обладающая прекрасными дарами милостивая богиня
Бегом прибежит навстречу для (нашей) удачи!

19 Ида, мать стада, или Урваши
Вместе с реками пусть нас поддержат, воспевая,
Или же Урваши с высокого неба, воспевая,
Скрывающаяся (мать) жертвоприношения у Аю!

20 Да поможет нам (мать) процветания Урджавьи!

РигВеда. Мандалы I-IV. перевод Т.Я. Елизаренковой. 1999
https://vk.com/doc271202244_457474418
РигВеда. Мандалы V-VIII. перевод Т.Я. Елизаренковой. 1999
https://vk.com/doc168873095_471701930
 
Трита, в древнеиндийской мифологии:
1) риши, которому посвящён гимн «Ригведы» (I 105). Т. на дне глубокого колодца, он страшится прекращения своего рода, так как бездетен, просит о спасении Агни и Варуну, жалуется на судьбу, наконец получает избавление от Брихаспати. В других местах «Ригведы» сообщается, что у Т. Индра пил сому, он пригнал для него коров; сам Т. поразил вепря; его жёны (== пальцы) гонят, приводят в движение сому. Выступая как прообраз жреца, совершающего первое жертвоприношение, Т. обнаруживает генетические связи с одноимёнными персонажами;
2) Трита Аптья (Т. А., «Т., связанный с водой»), одно из второстепенных «атмосферных» божеств. В «Ригведе» Т. А. упоминается 40 раз в 29 гимнах. Подчёркивается его отношение к воде (он сидит, расширяясь в реках, несёт к морю Варуну, восхваляет Апам Напата и т. п.) и к огню (Т. А. раздувает огонь на небе, запрягает коня-солнце, сюжетно и в ритуале связан с Агни и т. п.); он же имеет отношение и к небу. В функции соединения бездны и неба (воды и огня), природного и божественного Т. А. может, видимо, рассматриваться как прообраз Т., мифического риши, который пытается решить ту же проблему в нравственном аспекте («что справедливо и что несправедливо»). Из других деяний Т. А. отмечаются расчленение Вритры по суставам (в битве, где Т. А. помогает Индре), освобождение коров, возжигание огня, подношение сомы Индре; ср. связь Т. А. с Сомой, Варуной, грехами, дурными снами;
3) (возможно, связано с др.-инд. «тритийя», «третий») один из трёх братьев, о котором сообщается в Махабхарате (1Х36, 8 след.), «Джайминия-брахмане» (I 184 и др.). Восстанавливается сюжет: трое братьев, рождённых из золы, брошенной Агни в воду; предательский поступок двух братьев по отношению к третьему (Т.), брошенному ими в колодец; спасение Т. Возможность восстановления общего сюжета и объединения всех трёх носителей имени Т. позволяет говорить о мифологеме, имеющей ближайшие аналогии в иранской традиции (ср. иранский Трита} и, возможно, за её пределами (ср. др.-греч. Тритон и т. п.).
Апам Напат («сын вод»), в ведийской мифологии божество, связанное с водой и огнём. Занимает второстепенное место в пантеоне. В «Ригведе» ему посвящён один гимн (II 35). Нередко выступает как эпитет Агни, с которым А.Н. в ряде случаев отождествляется или смешивается (отмечены и переходные ситуации: А.Н.- «дитя Агни», V 41, 10). А.Н. иногда выступает и как эпитет Савитара. А.Н.- золотой, блестящий; он одет в молнию, возник из золотого лона, растёт в укрытии, живёт в высочайшем месте. В то же время А.Н.- «сын вод» (III 9, 1), окружён ими, оплодотворяет их, связан с реками (Синдху и др.), дарует сладкие воды; жир - его еда; он сходит на землю и порождает все существа (II 35, 2, 8). Показательна связь А.Н. с Аджа Экападом, Ахи Будхньей и др.; ср. также мотив золотого яйца, зародыша (солнца). А.Н.- божество индоиранского происхождения (ср. авест. Апам-Hanam).
Ахи Будхня («змей глубин»), персонаж ведийской мифологии, обладающий змеиной природой. В "Ригведе" упоминается 12 раз в гимнах «Всем богам», обычно в связи с Аджа Экападом, Апам. Напатом, Савитаром, океаном, потоком. Он связан с низом и водами, рождён в водах и сидит в глубине рек, имеет отношение к морю. Вместе с тем А. В. в какой-то мере причаствн к небу и земле, солнцу и месяцу, горам, растениям, животным. В своих истоках А. Б. идентичен с Вритрой (Вритра тоже «змей», лежащий на дне) и некогда считался вредоносным. Ещё позже А. Б.- имя Рудры и эпитет Шивы. Эпитет Будхнья родствен древнегреческому имени Пифон и сербохорватскому Бадняк.
Аджа Экапад («одноногий козёл»), в ведийской мифологии божество, относимое обычно к классу воздушных (атмосферных). В «Ригведе» имя А. Э. лишь однажды встречается независимо (РВ Х 65, 13); в остальных случаях (четырежды) оно связано с именем Ахи Будхнья. Они объединены и в домашнем ритуале, где этим обоим божествам совершают возлияния. А. Э. характеризуется как божество, поддерживающее небо, поток, океанские воды, Сарасвати, всех богов. Он придал крепость обоим мирам (АВ XIII 1, 6), возник на востоке (Тайтт.- бр. III 1, 2, 8). Его называют среди небесных божеств («Найгхантука» V 6), иногда даже истолковывают как солнце («Нирукта» XII 29), ср. также соотнесение А. Э. с Агни. То, что А. Э.- божество козлиной природы, связывает его с Путаном, и с Индрой, который, как и громовержец в ряде Других традиций, также соотнесён с «козлиной» темой. В этом контексте получает мотивировку и более старое мнение о связи А. Э. с молнией, метафорой которой и является это имя. Ср. «одноногость» как знак молнии, ударяющей в землю, и образ козла, молниеносно скачущего среди скал (мотив камня), как зооморфный символ молнии, грома (ср. тура как образ грозы). Само имя А. Э. представляет собой эпитет, за которым скрывается подлинное название божества, остающееся неизвестным. В более поздней традиции, в эпосе, имя Аджайкапад употребляется как обозначение одного из одиннадцати рудр и как эпитет Шивы.
В.Н. Топоров.
Мифологический словарь. Гл.ред. Е.М. Мелетинский. М. Советская энциклопедия, 1990г. 672с.
https://vk.com/doc138821736_525091681

 Отправлено: 12.12.19 09:44. Заголовок: Трита в колодце набл..

Трита в колодце наблюдает за звездами
11 декабря Луна (Ф= 0,99+) пройдет севернее Альдебарана. А 12 декабря при фазе полнолуния произойдет покрытие Луной звезды дзета Тельца (3,0m) при видимости на Европейской части России и в Сибири

От Плеяд до Гиад. 6.12.2019
Этот космический пейзаж протянулся на 20 градусов вдоль богатого пылью созвездия Тельца. Он начинается на Плеядах и заканчивается Гиадами. Эти звездные скопления на ночном небе планеты Земля известны с античных времен. Расположенное вверху компактное скопление Плеяды удалено от нас на 400 световых лет. Молодые звезды скопления светят сквозь пылевые облака, рассеивающие голубой звездный свет. Внизу видны Гиады, имеющие форму буквы V. По сравнению с Плеядами они более протяженные и находятся гораздо ближе к нам, на расстоянии 150 световых лет. Кажется, что среди звезд скопления Гиады царит яркий Альдебаран – красный гигант, который на фотографии кажется желтоватым. Но на самом деле Альдебаран находится на расстоянии 65 световых лет от нас и лишь случайно попал на один луч зрения с Гиадами. На небесном пейзаже видны также темные, поглощающие свет пылевые облака, находящиеся на краю молекулярного облака в Тельце. В широкое поле зрения попадают темная туманность Барнард 22 слева, молодая звезда T Тельца и переменная туманность Хинда немного выше Альдебарана.
http://www.astronet.ru/db/msg/1565104
***
Се ТрГлаве молiхомь
Влiце а Мале
I се бо ТрГлаве наше
остяжоуте ны
i брзе скощашуте на комоне
вразiем пораженте творяi
I то узрящехомь
яко Бзi овладящуть о те
Дощ.25 Се, Триглавам [мы] молимся, Великому и Малым. И вот Триглавы наши укрепят (?) нас и быстро вскочат на коней, врагам поражение неся
Влескнига II: Исходные тексты. Буквальный перевод. Перевод с древнерусского, подготовка древнего текста, примечания: Николай Владимирович Слатин. Художественное оформление - Максим Слатин. Омск, 2006. 496c.
https://vk.com/doc399489626_449257582

Кстати, сопоставляя варианты мифов в разных местах РигВеды, иногда можно реконструировать относительную хронологию некоторых фрагментов мифологической системы РВ. Так, несколько раз в гимнах звучат глухие отголоски того, что героем основных мифов некогда был Трита (Trita — этимологически «третий») — неясный мифологический персонаж, которому не посвящено ни одного гимна, а не Индра. Например, в I,187,1 говорится: «Пищу я хочу сейчас прославить, могучую поддерживательницу силы, благодаря которой Трита расчленил Вритру на суставы». Или в I,52,5: «...когда Индра — носитель дубины, становясь отважным от напитка сомы, проломил преграды Валы, словно Трита» и т.п. Видимо, Индра вытеснил Триту в функции культурного героя, и некоторые черты этого туманного в РВ мифологического персонажа реконструируются только из сопоставления с другими древними мифологическими традициями индоевропейского ареала.

РигВеда VI, 44. (К Индре)
...23 Он дал утренним зорям хорошего мужа,
Он вложил свет в солнце.
Он среди светил на небе, среди трит
Нашел трояко спрятанный напиток бессмертия.
... среди трит (tritesu)...- Под названием Трита (букв, "третий") во множ. числе здесь подразумевается класс богов, живущих на высшем небе. О nom. pr. Трита в ед. числе см. примеч. к I, 105.

РигВеда I, 105. Ко Всем-Богам - Трита в колодце

Автор - согласно ортодоксальной традиции, божество Трита Аптья или риши Кутса. Размер - панкти, стих 19 - триштубх.
Трита (Trita — на ведийском этимологически «третий» - прообраз жреца, совершающего первое жертвоприношение, в IX книге Ригведы Трита является в роли изготовителя Сомы) и Трита (зендавеста Trita, буквально третий), в иранской мифологии третий человек, приготовивший напиток хаому.
Хотя в туземном комментарии посвящен Всем-Богам, реально в нем в темной и неясной форме отражена история Триты (которая в дальнейшем разработана в Махабхарате 9, 36, 8 и сл.). Сюжет таков. Некто по имени Трита был брошен в колодец своими жадными братьями. Из глубины колодца он обращается к богам с мольбой о спасении и, когда ему удается мысленно совершить жертвоприношение сомы, боги спасают его. В колодце Трита проводит, скорее всего, одну ночь. Существует интерпретация этого гимна как отражение катаклизма в природе (Luders H. Varuna, с. 576 сл.). Согласно этой интерпретации, в гимне описано солнечное затмение, произошедшее потому, что жертвоприношение и истина вдруг утратили свою магическую силу. Космический порядок вновь восстанавливается с помощью молитвы, данной Варуной - охранителем этого порядка. История Триты представляет собой лишь одну из иллюстраций этого общего положения. Стихи 1-17 произносятся от лица Триты, 18-19 - от лица автора гимна, т.е. Кутсы
1 Месяц в глубине вод…Златообручные… (звезды)… - В воде колодца Трита видит отражение ночного неба: месяц и звезды
2 Жена притягивает к себе мужа - Идея стиха: другие, а не я, вкушают ночные утехи
3 Да не упадет…солнце - По Саяне, под солнцем подразумевается род Триты, его умершие предки, находящиеся на небе. Род прекратится, если погибнет Трита, не имеющий сына, который мог бы совершать поминание предков, т.е. быть достойным сомы (somya в 3d). Это толкование обьясняет и содержание предыдущего стиха. Оно находит также поддержку в стихе 9, где упоминается божество Трита Аптья (trita aptya букв. Трита водяной), от которого герой данного гимна ведет свое происхождение: Трита Аптья - это скорее всего деификация какой-то разновидности небесного света и огня. В эпоху РВ это божество стало весьма неясным и оказалось оттесненным на задний план Индрой
4 Я спрашиваю о (моей) последней жертве - В этом и следующих стихах Трита требует вознаграждения от богов за его прежние жертвоприношения
4b…вестник (богов) - Агни, отвозивший языками пламени жертву от людей к богам. Трита опасается, что Агни не передал его прежние жертвы, если боги могли его так покарать
4c-d Куда девался прежний закон? Кто теперь соблюдает его? - kva rtam purvyam gatam / kas tad bibharti nutano
5c Что справедливо, а что несправедливо - kad va rtam kad anrtam - Оппозию rta - anrta можно интерпретировать и как: закон - беззаконие, порядок - хаос, благочестивость - неблагочестивость
6в…надзор Варуны - Варуна здесь упоминается как бог, связанный с моральными ценностями и наблюдающий за исполнением вселенского закона
6d…по пути…Арьямана - Путь Арьямана здесь употребляется в той же функции, что и путь Адитьев (Арьяман - один из Адитьев) в стихе 16, т.е. имеется в виду путь божественной истины и справедливости
7 Я кто…раньше Произносил нечто - Вновь выражается надежда на справедливое воздаяние за прежние жертвы
8…обжигают меня болью Ребра - В стихе употребляются сравнения - штампы
9a…те семь лучей - Подразумеваются лучи восходящего солнца или какое-то созвездие. Если это солнце, то, значит, наступила предрассветная пора
9b—d Трита Аптья ведает это. — Из контекста гимна неясно, насколько оправдана претензия «героя» гимна на родство с божеством Трита Аптья
10…пятеро быков…стояли посреди…неба…- Описание предрассветного неба. Пятеро быков - видимо, какое-то созвездие
11…прекраснокрылые сидят Посреди подьема на небо - Описание рассвета. Прекраснокрылые - солнечные лучи
11…прогонят с дороги волка - Под волком, по-видимому, подразумевается какой-то ночной демон, враждебный свету. Однако в соответствующем эпизоде «Махабхараты» вполне реальный волк, как указывает Гельднер, играл важную роль: он напал на братьев на берегу реки Сарасвати.
12a-b…укреплено…достойное…восхваления (светило) - Описание восхода солнца
12c-d Закон струят реки. Правду протянуло солнце - Вывод из этих фактов таков: закон rta и правда satya должны распространиться и на Триту. Закон и правда здесь фактически синонимичны
14 (Пригласи) сюда богов - Трита совершает утреннее жертвоприношение, видимо, мысленно, сидя в колодце
16…путь Адитьев…Его вас не обойти, о боги - Трита призывает богов к справедливости. Истина, т.е. несправедливость по отношению к Трите, богам виднее, чем смертным
17 Трита…взывает к богам о помощи. Это услышал Брихаспати - Брихаспати спасает Триту. Этим стихом завершается история Триты
18 Однажды меня увидел…волк - Эти стихи не связаны непосредственно с историей Триты. Смысл стиха 18 темен
19 = I, 94, 16 c-d

1 Месяц в глубине вод:
Прекраснокрылый мчится по небу.
Не находят себе места
Златообручные, сверкающие (звезды).
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

2 Ведь те, у кого есть цель, (стремятся) к цели.
Жена притягивает к себе мужа.
Они оба изливают страстную влагу.
Отдав (свой) сок, она выдаивает (мужа).
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

3 Да не упадет, о боги,
Вот то солнце вниз!
Да не лишимся мы никогда
Благословенной (влаги) сомы!
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

4 Я спрашиваю о (моей) последней жертве.
Пусть объяснит это вестник (богов):
Куда девался прежний закон?
Кто теперь соблюдает его?
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

5 Вы, боги, те, что находитесь
В трех светлых пространствах неба:
Что справедливо, а что несправедливо?
Где же (мое) прежнее жертвенное возлияние?
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

6 Что же (это) за поддержка справедливого?
Что за надзор Варуны?
Можем ли мы обойти злоумышленника,
(Идя) по пути великого Арьямана?
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

7 Я - тот самый, кто раньше
Произносил нечто над выжатым (сомой).
(И вот) меня преследуют заботы,
Как волк - дичь, мучимую жаждой.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

8 Повсюду обжигают меня болью
Ребра, как жены мучают одного мужа.
Как крысы вгрызаются в (свои) хвосты,
Так заботы - в меня, твоего певца, о стоумный.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

9 Вот те семь лучей -
Дотуда протянулась моя родословная.
Трита Аптья ведает это.
Он поднимает голос в пользу родства.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

10 Вот те пятеро быков,
Которые стояли посреди великого неба -
(Явление,) достойное восхваления среди богов -
Вернулись назад (все) вместе.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

11 Эти прекраснокрылые сидят
Посреди подъема на небо.
Они прогоняют с дороги волка,
Переправляющегося через юные воды.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

12 Снова укреплено это достойное воспевания,
Заслуживающее лучшего восхваления (светило), о боги.
Закон струят реки.
Правду протянуло солнце.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

13 О Агни, ведь у тебя дружба
С богами, достойная воспевания.
Сев у нас, подобно Манусу,
Принеси жертву богам, как самый сведущий!
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

14 Сев как хотар, подобно Манусу,
(Пригласи) сюда богов, как самый сведущий!
Агни делает вкусными жертвенные возлияния,
Бог, мудрый среди богов.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

15 Варуна создает молитву.
К нему, ведающему путь, мы обращаемся.
Он открывает сердцем мысль!
Пусть снова возникнет закон!
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

16 Вот тот путь Адитьев,
Созданный на небе, как (творение,) достойное восхваления, -
Его вам не обойти, о боги!
Вы, смертные, не видите его.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

17 Трита, посаженный в колодец,
Взывает к богам о помощи.
Это услышал Брихаспати,
Создающий широкий простор из узости.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

18 Однажды меня увидел рыжий волк,
Когда я шел (своим) путем.
Заметив меня, он распрямляется,
Как плотник, у которого боль в ребрах.
О Небо и Земля, узнайте обо мне (в таком положении)!

19 С помощью этой хвалы с Индрой на нашей стороне,
Со всеми мужами пусть превзойдем мы (всех в этой) общине!
Пусть нам это щедро даруют Митра, Варуна,
Адити, Синдху, Земля и Небо!
РигВеда. Мандалы I-IV. перевод Т.Я. Елизаренковой. 1999
https://vk.com/doc271202244_457474418
РигВеда. Мандалы V-VIII. перевод Т.Я. Елизаренковой. 1999
https://vk.com/doc168873095_471701930

Трита в иранской мифологии. Трита, Фрита. авест. Trita- — букв. «третий»
В иранской мифологии третий человек, приготовивший напиток хаому («Ясна» 9, 10, «Видевдат» 20,2). О Т. рассказывает Заратуштре сам Хаома (божество этого напитка), называя его «сильнейшим из рода Самов». В награду Хаома даровал Т. двух сыновей — Урвахшаю, ставшего судьёй, устанавливающим законы, и Керсаспу, поразившего дракона. Т. выступает в «Авесте» и как первый целитель из числа первозаконников — парадата, получивший от Ахурамазды десять тысяч лекарственных растений, белую хаому и древо бессмертия. Упоминается, что Т. обитает в Апам Напат. В ведийской мифологии Т. соответствует Трита. Можно предполагать, что некогда Т. как «третий» входил в некую тройку мифологических персонажей, которые были, очевидно, связаны родственно (братья) (отзвук этой тройки следует видеть и в мифологеме, относимой к другому, «третьему» божеству — Траэтаоне). Возможно, отцом Т. был первоначально Атвйа, выжавший хаому вторым. Реконструкция Trita — Attwya, то есть Трита Водный, полностью подтверждается ведийским Trita Aptya, единым мифологическим персонажем. Видимо, Т., в соответствии с мифологемой о трёх братьях, «третий», самый младший брат, был предан своими братьями, бросившими его в воду (Т. Водный), побывал в подземном («третьем») царстве, где обрёл живую воду, то есть напиток (или другое средство) бессмертия (=хаома или древо бессмертия), давшую ему возможность вернуться на землю [тот же сюжет восстанавливается и для древнеиндийского Триты; ср. также Иван Третей (Иван Водович) русских сказок типа AT 301]. Не исключено, что образ Т. или аналогичного ему по функциям персонажа стоял в центре ритуала, в частности связанного с водой. Имя Т. носят также сын Саюждри («Яшт» XIII 113, ср. V 72) и дочь Заратуштры — Трити («Яшт» XIII 139). К образу Т. восходит богатырь Исрит, предок Рустама.
Лит.: Топоров В. Н., Авест. Trita, Traetaona, др.-инд. Trita и др. и их индоевропейские истоки, «Paideia», 1977, Bd 16, No 3 (Serie orientale, 8); Nyberg H. S., Die Religionen des Alten Iran, Lpz., 1938
***
Жил-был царь вольной человек.
У этого царя была жена. Вот эта царица сделалась беременна. Царь на это говорит:
— Если ты родишь сына, то попустим на свет, а дочерь родишь, на свет не попустим.
После того царица родила дочерь, не успели её упредить и не попустить. Стали думать, куда же эту дочерь девать, царское слово-то ведь назад не ворочается. Испостроили ей темницу, дали водиться с ней няньку.
Скоро скажется дело, да долго дело деится. Водилась с ней нянька лет до семнадцати, до восемнадцати, а тогда говорит царевна девица:
— Что же ты, моя нянька, покажи мне, какой есть свет на свете.
— Показать бы я могу, да не смею, потому батюшко царь узнает, соймёт наши головы с тобой, только я тебе показать могу в потайности.
Созвала нянька к себе две девицы, отдала девицам наказ:
— Ведите царевну под руки по царскому двору, в котором двору царь в летнюю пору прогуливается.
Взяли девицу и повели по царскому двору прогуливаются, прохаживаются. А был у царя в этом дворе выкопан колодец. В этом колодце плавала чарочка золотая.
Увидала царевна:
— Это что, девицы?
— То твоего батюшка колодец.
— А что плавает в колодце?
— А плавает твоего батюшка чара золота, он, когда прогуливается, воды почерпнёт и воды попьёт...
Федор Водович и Иван Водович. Жил-был царь вольной человек. Архангельск. Сказка
https://sites.google.com/site/russkieskazki/home/skazki/skazki-russkie/0-skazki-oblastej-rossii/skazki-arhangelskogo-kraa/fedor-vodovic-i-ivan-vodovic-zil-byl-car-volnoj-celovek-arhangelsk

...Мой сказочник Алексей Васильевич Чупров был у меня именно тем, единственным сказочником, который передает сказки так, как они, может быть, должны были говориться в старину. Дальше уже во всем сборнике вы не найдете такого сказочника (см. его сказки 2, 3, 4, 5 и стр. 1).
Николай Евгеньевич Ончуков. Северные сказки: Архангельская и Олонецкая гг. (сборник Н.Е. Ончукова). СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1908. XLVIII, 643с. (Записки императорского Русского географического общества по отделению этнографии; Т. 33)
https://vk.com/doc-41371964_444872222
http://elib.shpl.ru/ru/nodes/11195-onchukov-n-e-severnye-skazki-arhangelskaya-i-olonetskaya-gg-spb-1908-zapiski-imperatorskogo-russkogo-geograficheskogo-obschestva-po-otdeleniyu-etnografii-t-33#mode/grid/page/1/zoom/1

 Отправлено: 13.12.19 09:54. Заголовок: Сурья, Сома, Хаома, ..

Сурья, Сома, Хаома, мертвая и живая вода
Свет мой батюшка родимый!
Меня сёстры в лес зазвали,
меня бедную загубили за серебряное блюдечко,
за наливное яблочко;
не пробудишь ты меня от сна тяжкого,
пока не достанешь воды из колодезя царского
- Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. N 569


Дощ.3а Отче Наше. Ежедневная пятикратная молитва
Мълiхом Влеса
Отце наше
Да потягне в небi
комнощь Суражоув
А да внiде на ны
Сурi вЪшатi
злотi Колове въртеще
То бо Суньце наше
iже святiаi
на домове наша
i пред Онь лiк
блiед есь лiк
огнiщ домацен
Сему БгуОгнiкуСьмурьглЪ
рцемо показатiсе
а восташетiсе небесi
а се взетi
ож до мудра свЪта
...нарцемо Му iме iе
ОгнеБъже
а iдемосе трудiтi
акi вск ден
мъленiа утврша тЪлесы
Ядымо а iдемо до поле нашi
труддятiсе
яко Бъзi велЪша вску мужу
iже чiнен есъ трудiтсеся на хлЪб свуi
ДажБове внуцi сте
любiмiчi Бъжьскi
А Бъзiско рорала
вы тако деснiце дьржащi
...Воспоемо Слву Суражiу
а такожде мыслiхом до вчерЪ
а пентократо слвiхом
Бзi ве дене
Пiiмо бо сурiцу
в знак благъстi а обцностще со Бзi
кii бо суте во Сврзiе
тако бо пiоут за щасте нь
...Воспоемо Славу Суражiу
а те комонь злат Суражiщiев
скакщет в небесi
...Дому iдяхом
потрудьщеся
тамо огiнь утворджiхом
а ядяхом покоръм наш
Рцемо
якова есте ласкоще Божьска до ны
а отыдемо к сну
Ден оубо прiде
а теме не ясть iе
...Такоже дадехом десету ОцЪм нашiм
а сенту на власве
...А тако пребухомо Слвнi
якоже Слвiм Бъзi наше
а мълiхомся
з телесы
омовленi водоу щiстоу
Влеса37 молим мы, нашего Отца38, чтоб двинулся по небу Конник Суражий39, и чтоб взошел над нами Сурье сказать колеса золотые вращать40. Ведь это Солнце41 наше, что светит на наши дома, и перед ликом Его бледнеет лик огнищ домашних. Огоньку сему, Семургле42 Богу говорим мы появиться и обьявиться в небе, и приняться за дело свое до самого до синего до света43...называем Ему имя Его: Огнебоже!44 и идем трудиться, как и всякий день, омовенья телу сотворя; едим и в поля идем трудиться наши, как Боги всякому велели мужу, кто способен трудиться ради хлеба своего. Даждьбоговы вы внуки, любимцы Божьи, и Божие орало45 вы так в деснице держите...Славу воспоем Прекрасному46, и до вечера думаем мы таково и пятикратно Богов мы славим в день. Пьем сурицу47 в знак благости и общности с Богами, Которые во Сварге48 суть49, так же пьют за счастье наше...Воспоем Солнечную славу, и золотой Суражий50 конь поскачет в небе...Домой идем мы, потрудившись, огонь мы там творим и пищу нашу едим. И говорим, любовь к нам Божья какова, и отходим ко сну. Итак, прошел ведь день и теме нь настает...Также даем51 десятую мы часть нашим Отцам и сотую - властям52...И так и пребываем славными, поскольку славим мы Богов и молимся с телами, омытыми водою чистою
37 Влес/Велес (позже Волос и Св. Власий), Бог, давший письменность, научивший пахать и сеять, покровитель скота, что было в древности главным богатством
38 Бог есть един и Множествен, говорится во Влескниге, потому и Влес-один из аспектов Единого Отца
39 Солнечный Всадник/ Вестник, от суре. Сурья - Солнце
40 Поэтическое иносказание, описывающее круговое движение Солнца по небосводу
41 Возможно, санскритское слово суре, Сурья было уже несколько архаичным, и приходилось уже обьяснять, что это - то же, что русское суне/суньце Солнце
42 сьмурьгль/семарьглоi (Семаргл) - другое имя (эпитет) Бога огня Агни, часто выступающего как Солнце, т.е., фактически, еще один эпитет Солнца
43 Т.е. до рассветных сумерек
44 Т.е. обращаемся к нему по имени: Огнебоже! Агни Боже
45 Т.е. плуг
46 Т.е. Солнечному - суражiу, притяжат. от суре Солнце. Суражий - как и Хороший (Хоросий) - имея смысл солнечный издавно означало прекрасный, благой
47 Сура/ сурица / сурина (притяжат. форма от суре), тж. квасура - алкогольный ритуальный напиток
48 В небесном пространстве, на небе
49 Глагол-связка наст. вр. 3.л. мн. ч., соответствует совр. англ. are, нем. sind, польск. sa, т.е. являются, имеются, находятся, пребывают
50 Притяжат. от суре, т.е. солнечный, принадлежащий Солнцу-Сурье
51 Т.е. и давали, и даем, и будем давать, - особая глагольная форма, широко употребляемая во Влескниге
52 Т.е. тем, кто нами управляет, от глагола владоiшете - владеть, управлять
Н.В. Слатин. Влескнига I. Литературный перевод ее текстов с примечаниями. Омск. 2000
https://vk.com/doc399489626_528046201

Т.Я. Елизаренкова. О Соме в Ригведе: Сома наряду с Агни и Индрой является одним из трех основных богов в РВ. Ему специально посвящена мандала IX (гимны 1-114), несколько гимнов за ее пределами: I, 91; VIII, 48 и 79; X, 25; и в нескольких гимнах входит в состав парного божества, к которому обращен гимн: I, 93 - Агни-Сома, II, 40 - Сома-Пушан, VI, 74 - Сома-Рудра (гимн IV, 28, где поэт обращается к Соме и к Индре, фактически посвящен восхвалению Индры). В этой последней группе гимнов индивидуальные свойства Сомы выражены неотчетливо - обычно преобладают характерные особенности второго бога. Отдельные стихи, связанные с Сомой, достаточно часто встречаются в гимнах другим богам…Другой глагол, кодирующий действия выжимания Сомы, - это duh - доить…В этой связи не раз упоминается вымя udhan…Очень употребительным названием сока Сомы является indu -m. капля…В гимнах мандалы IX с цедилкой связана кульминация ритуала: проходя через цедилку, сок очищается и становится священным…Так, в роли цедилки для Сомы могут выступать солнечные лучи. Например, IX, 86, 32: Вот он окутался лучами солнца, Протягивая тройную нить, как (это ему) свойственно…И, как солнце, Сома, которого иногда называют небесной птицей, смотрит вниз (ava caks) на землю, озирая все вокруг, рассматривает, замечает…Суру в РВ недвусмысленно осуждают, ср., например, VII, 86, 6: Не своя (была на то) воля, о Варуна. Это соблазн: Хмельное питье (sura), гнев, игральная кость, неразумие...Связь Сомы с луной обнаруживается уже в ведийский период. В брахманах и позже эта связь становится особенно очевидной и Сома превращается в бога луны, покровителя растительности (считается, что лунный свет способствует росту растений, сама луна связана с росой, влагой и т.п.)


Стрелец. Микалоюс Константинас Чюрлёнис. 1907
РигВеда IV, 27. Сома и орел

Размер - триштубх. Стих 5 - шаквари.
1с Сто железных крепостей стерегли меня…— По Гельднеру, здесь подразумеваются крепости демонов, стерегших сому
2а—b Я превосходил его расторопностью (и) мужеством. — Сома приписывает и себе (а не только орлу) заслугу похищения его с неба
4с—d…отлетело…маховое перо у…Птицы…— Это означает, что Кришану выстрелил из лука и попал орлу в маховое перо

Сома:

1 Находясь еще в утробе (матери), я знал
Все последовательные поколения этих богов.
Сто железных крепостей стерегли меня.
Тут - орел! Я быстро улетел.

2 Ведь он унес меня не против желания.
Я превосходил его расторопностью (и) мужеством.
Тут Пурамдхи оставил Арати,
И он обогнал ветры, умножив (свою) силу -.

3 Когда орел с шумом рванулся с неба вниз
Или когда ветры оттуда унесли Пурамдхи,
Когда на него отпустил тетиву
Стрелок Кришану, беспокойный мыслью,

4 (То) прямо летящий орел понес его
С высокой вершины к сторонникам Индры, как Бхуджью.
Тут между (небом и землей) отлетело это маховое перо у этой
Птицы, промчавшейся (своим) путем.

5 Пусть же светлая чаша, смешанный с молоком,
Бьющий через край чистый сок сомы,
Преподнесенный (жрецами-) адхварью лучший мед,
Щедрый Индра предназначит для опьянения, для питья,
Герой предназначит для опьянения, для питья!

РигВеда. Мандалы I-IV. перевод Т.Я. Елизаренковой. 1999
https://vk.com/doc271202244_457474418

Хаома
хаума
авест., от hav-, «выжимать»
В иранской мифологии обожествлённый галлюциногенный напиток, божество, персонифицирующее этот напиток, и растение, из которого он изготовлялся. Все три воплощения X. образуют несомненное единство. Культ X. восходит к древнеиранскому периоду, образ X. имеет точное соответствие с индийским Soma, см. Сома. Наиболее полные данные о X. содержатся в «Авесте», прежде всего в «Яште о X.» («Хом-Яшт», «Ясна» 9), следы X. обнаруживаются и в иных иранских традициях. Высказывается мнение, что, по крайней мере, часть скифов и сарматов почитала X. (ср. древнеперсидское свидетельство о саках, почитающих X.; осетинское название хмеля xum-oelloeg, из *hauma-aryaka-, «арийский X.», ср., возможно, рус. хмель). Несмотря на то что существует ряд гипотез о растении, из которого мог быть приготовлен напиток сома-хаома (кузьмичёва трава, конопля, гриб мухомор, ревень, эфедра и др.), ничего определённого о растении X. сказать нельзя. Другое название напитка X. в «Авесте» — мада (mada). Растёт X. в озере Ворукаша («Бундахишн», «Меног-и Храт»).
Торжественное жертвоприношение X. — ясна (жертва, ср. yajna в «Ригведе») гарантировало в зороастрийском ритуале бессмертие для верующих, а также устойчивость миропорядка в космосе и социуме. Ясна начиналась жертвоприношением быка, затем X. растирали и смешивали с молоком. Полученный напиток бессмертия посвящался Ахурамазде. Момент смешения сока X. с молоком символизировал чудесное явление в мир Заратуштры. С последней в мировой истории ясной, которую сотворят саошьянты, мир вернётся в изначальное совершенное состояние всеобщего бессмертия. Приготовление X. составляло часть ритуала и, как можно судить по косвенным данным, опиралось на миф о гибели божества X., расчленённого другими богами, растёртого и употреблённого на приготовление божественного напитка, преодолевающего смерть [обычно эпитет X. «дураоша» толкуют как «отвращающий (преодолевающий) смерть» (в последнее время наметилась тенденция определять его исходное значение как «острый (резкий) на вкус»]. Один из галлюциногенных эффектов X. состоял в изменении (или даже «перевёрнутости») восприятия пространственно-временных и субъектно-объектных отношений. На мифологическом уровне этому могли соответствовать такие парадоксы, как одновременное нахождение X. на небе и на земле и особенно совмещение в X. ипостасей бога (в частности, Митры — носителя и стража мирового закона), жреца, приносящего ему жертву, и самой жертвы (напр., «Ясна» 9, 1-32). Вместе с тем Заратуштра обращается к X. и как к человеку («Ясна» 9, 1).
X. просит Заратуштру, чтобы тот выжал его попить («Ясна» 9, 2). Воздав хвалу X., Заратуштра узнаёт у него, какую награду получили те, кто его выжал. Вивахванту, первым выжавшему X., был дан сын Йима; у Атвйи родился сын Траэтаона, поразивший Ажи Дахаку; у Триты родились два сына: Урвахшая, судья, дающий законы, и Керсаспа, поразивший дракона Срувара; у Пурушаспы родился Заратуштра (4-13). Таким образом, вся древнеиранская священная история строится как результат последовательных выжимок X.
http://www.symbolarium.ru/index.php/%D0%A5%D0%B0%D0%BE%D0%BC%D0%B0


https://www.youtube.com/watch?v=XIOPVaNb6FA
Эквивалентом слез в их оживляющей функции служит в народной поэзии бессмертная, «живая» вода, оказывающая так же, как и слезы, воскресающее действие («Не пробудишь ты меня от сна тяжкого, пока не достанешь воды из колодезя царского». — Афанасьев. № 569. с.261): «живая вода» (тип 551); «вода преображающая» (тип 530 С*); окропление «святой водой» (тип 326 С*).
Черный ворон скоро возвратился,
Он водицы дал испить юнаку,
Тот испил и на ноги поднялся.
(Южнорусские песни. с.334)
«Живая» вода, «живая-молодая» вода, вода «живая и мертвая», «слабая и сильная» воды находятся в нижнем мире, в царстве смерти, т.е. там, где «нет старения и умирания». Загробный мир лежит «по ту сторону смерти», и, соответственно, здесь никогда не прекращается изобилие. Поэтому именно потусторонний мир является источником целительной и плодоносящей силы, поэтому именно туда отправляется герой волшебной сказки (тип АТ 301), «чтобы получить <. . .) власть над жизнью и смертью, над болезнью, над исцелением». Хорошо известны и различные варианты путешествий на «тот свет» — хождение богородицы по мукам, путешествия Орфея, Одиссея, Энея, Гильгамеша и пр.
Сказочного героя, находящегося в состоянии сна (условной смерти), весьма часто сначала как бы окончательно убивают с помощью мертвой воды, по-видимому, заменяющей собой погребальный обряд, и только потом оживляют. «Ворон брызнул мертвой водою — тело срослось, съединилося; сокол брызнул живой водою — Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит: ,,Ах, как я долго спал!“» (Афанасьев. № 159). В русской сказке, записанной в Якутии, рассказывается: «Последнем ящику была жива-молода вода. Де ее достала, де хресьянского сына убила, де живой-молодой водой брызнула — кожишка натянулась. Другоредь брызнула — кров наступила. Третий брызнул а — снова родился» (Русское Устье. с.54).
«Живая» и «мертвая» воды сдваиваются в фольклоре, по-видимому, потому, что нельзя оживить не умершего до конца, «так как только по окончательной смерти герой принимает нормальный облик и может возродиться». Кроме того, смерть героя — это необходимая дань проникновения в «царство мертвых». Нельзя получить «живую» воду, не испытав действия «мертвой» (в сказках герой редко достает живую воду, не испытав ее действия). Более того, он должен обязательно забыть о том, что был мертв, о том, что видел в царстве мертвых. Здесь речь идет об идентичности функций «мертвой» воды и воды «забвения».
Мотив, основанный на связи представлений «смерть— вода—бессмертие (воскрешение)», воспроизводится и похоронными причитаниями:
Кабы были у меня, у многобеднушки,
Были б крылышки гусины,
Были б крылья лебединые,
Так слетала бы я, беднушка.
Как за лесушки дремучие,
За болота за топучие.
Там течет вода бессмертная.
Как взяла бы я, беднушка,
Бессмертной этой водушки,
Сошла бы я, беднушка,
Как на буевку спасительску,
На могилу на родительску
Ко родителю ко батюшке;
Пала бы клубышком о сыру землю,
Как смазала бы я, беднушка,
Его да тело мертвое,
Тело мертвое да личко блеклое.
Может от сна он не пробудится ль
Да от смерти не воскресится ль.
Очень показательно, что сказочная форма не выдерживается причитанием до конца. Итоговое завершение переводит этот сказочный мотив в бытовой план, традиция отступает, и в силу вступают уже законы рационального мышления:
Сама знаю, многобедушка,
Что ничто мне это не станется,
А как повыплачу я, беднушка,
Мне обидушки убавится.
(Русские плачи Карелии. с. 155. Плач на могиле отца)
В.И. Еремина. Ритуал и фольклор. Ленинград. "Наука", 1991
https://vk.com/doc338626563_500232436

 Отправлено: 16.12.19 08:20. Заголовок: Сунгирь Как же опред..

Сунгирь
Как же определяются во «Влесовой книге» противоборствующие природные силы и в какой последовательности они проявляются? Некоторые предварительные наблюдения можно сделать по выписанным здесь текстам. Во-первых, известно, что было Две Тьмы (Дощ. 2а,б), с которыми связано наступление холодов, ставших особенно жестокими во Вторую Тьму. Это абсолютно согласуется с геоклиматическими позднеледниковыми стадиями, с ранним и поздним дриасом, где последний был предельно суровым - Е. Курдаков. Влесова книга. К вопросу о подлинности. 1994. Новгород
...Стыкраты пощiнасе Русе
а стыкраты розбiена бя
од полуноще до полудене
...тако скътi вЪдша
ПраОцове наша
а бя Оцем Орiем
до крае Руська веденi
поневждi тамо пребытi
А утрпенiа многая несоуща
ранi а хлудне
Се тако отыдша до сiу
а тако оуселiщася
огнiщаны на земЪ РуштЪi
То бо се оутворi
за двiе теме до суть
А по тема двЪ темi
врязi прiдоша
...а земе беряi од Хъзаром
до роуце сва
тем бо одерене работахомо
Бя нароуд родiщеск Iльмерстii
а сто корежене о дво ста
Народо наш
яко прiде поздЪ до Русе земЪ
а селiщеся среде Iльмерштi
Тii бо суте брачке наше
а намо...подобi соуте
Аще колiво роужнЪтi
бо нас хранiша од злы
ВЪща iмяiаще
сото рЪещено...о ВещЪ
тако iессте
Аще сого не рЪшена
не есте бы
...iзбiраща кънязi
од полудiа до полюдiа
а тако жiвяi
Мы же сьмы
iмо помоще даяхом
А тако бяхом
...зеле бо знаiа
i твърiтi сосудi пецене во огнiщЪх
а соуте бЪ гонцарi доблi
земе ратi
а скотiя водящетi
бъ розоумЪяi
Тако i Отце наше соуте
А прiде род зол на не
а налезЪ
А тому бяхом понузенi
оскощiтi до лясii
А тамо жiвемо ловце а рiбанi
абыхому мoглicя
oд cтpaci yклoнщecя
Тaкo бяxoм eдiнy тeмy
a пoщaшxoм градiе ставiтi
огнiца повсуде роскладаятi
По друзе теме
бя хлуд велiк
а потягшеся есьме
до полудене
Тамо бо суте
мяста злащна
А тамо то Iронеiстi
скотi наша ящi
десецiноу о то
се оугодiхом
Ащi бытi
камо словесы держетi
А потягохомсе семы
до полуднена...зеленотрвiе
а iмхомо скотi мнозi
...Сто раз Русь начиналась и сто раз была разбита от полуночи и до полуденя (Стыкраты (на санск. – шатакрато – свойство Индры) - пощiнасе Русе а стыкраты розбiена бя од полуноще до полудене)...так скот водили (вЪдша) Праотцы наши, и были Отцом Орием в край Русский (до крае Руська) приведены (веденi), чтобы (поневждi) там пребыть (пребытi). И тяготы (утрпенiа) многие несли (несоуща), и раны (ранi), и холода (хлудне). Вот, так отошли (отыдша) досюда (до сiу - до сю) и так поселились огнищане (оуселiщася огнiщаны) на Русской земле (на земЪ РуштЪi). То утворилось (То бо се оутворi) за две тьмы (т.е. примерно за 2*10 000 лет. ср. время окончания последнего этапа оледенения (2 тьма) – поздний дриас: 10730-9700 до н.э.) до настоящего (времени) (за двiе теме до суть). И после тех двух темей (по тема двЪ темi) варяги пришли (врязi прiдоша)...и землю забрали у Хазар (беряi од Хъзаром) в руки свои (до роуце сва), у которых мы были в порабощении (одерене работахомо). Был народ (бя нароуд) родственный (родiщеск) Ильмерский (Iльмерстii - племена, селившиеся обычно по берегам озер-ильменей (?). По М. Фасмеру - Илмень - небольшое озеро, остающееся после половодья-. В древнейшие времена, может быть, так назывались озера, образовавшиеся после оледенения, как сейчас, например, в стране Озер, в Финляндии). И сто корней из двухста (а сто корежене о дво ста - т.е. были и иные (не-родственные) племена). Народ наш, как пришел позднее на Русскую землю (прiде поздЪ до Русе земЪ) и селился среди Ильмерцев (селiщеся среде Iльмерштi). Те ведь, (по) суте, братья наши и нам подобны (Тii бо суте брачке наше а намо...подобi соуте). А когда была война (Аще колiво роужнЪтi), ведь нас (они - вспомним о Нерцах, о Жмуди, о Литавах, о Мери, о Голяде, о Мещоре) хранили от злых (бо нас хранiша од злы). Вече имели (было у них), что речено...на Вече, так и было (тако iессте). А что не речено - не есть было...Избирали (они) князей от полюдья к полюдью (в Дощ.6б: а обiрахом кнезе од вутце Тоi бо бяшете од Овсене дОвсене коема же платхом дане о полюдя), и так жили (а тако жiвяi). Мы же им помощь даем (Мы же сьмы iмо помоще даяхом). И так мы были...травы (они) знали, и (как) творить сосуды печенные (обожженные) во огнищах, и (по) сути (они) были гончарами умелыми (доблестными, хорошими), и (как) землю раять (пахать, облагораживать) и скот водить - были разумны (А тако бяхом...зеле бо знаiа i твърiтi сосудi пецене во огнiщЪх а соуте бЪ гонцарi доблi земе ратi а скотiя водящетi бъ розоумЪяi). Таковы и Отцы наши (по) суте (Тако i Отце наше соуте). И пришел род злой на нас, и напал (А прiде род зол на не а налезЪ), и потому пришлось нам отойти (а тому бяхом понузенi оскощiтi) в леса (до лясii) и там жить охотниками и рыбаками (а тамо жiвемо ловце а рiбанi), чтобы смогли мы бедствий избежать (абыхому мoглicя oд cтpaci yклoнщecя). Так мы жили одну тьму (Тaкo бяxoм eдiнy тeмy), и стали ставить города, огнища повсюду раскладывать (a пoщaшxoм градiе ставiтi огнiца повсуде роскладаятi). После другой тьмы (по друзе теме) был холод великий (бя хлуд велiк), и потянулись мы на полдень (а потягшеся есьме до полудене). Там ведь места злачные (Тамо бо суте мяста злащна)...И там то Ироны (А тамо то Iронеiстi - до сих пор Иронцами называют одно из племен осетин (древних аланов)) скот наш забирали (ящi) десятиною (скотi наша ящi десецiноу), о которой мы уговорились (о то се оугодiхом), и словом своим закрепили (?) (Ащi бытi камо словесы держетi). И потянулись мы к полуденному (потягохомсе семы до полуднена)...зеленотравью (зеленотрвiе), и было множество скота у нас (а iмхомо скотi мнозi)
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_494084371
Светлаока пишет:

цитата:

Эх, Сунгирь!!! Помню, когда прочитала в "Науке и жизнь" о раскопе и находке - 2 мальчика головами друг к другу, в расшитых бисером платьях (насчитали более 20 тысяч бусин) и с выпрямленными копьями по бокам из мамонтовых бивней...- душа развернулась и запела!

Сунгирь – это одна из 3-х известных ученым верхнепалеолитических стоянок Владимирской области. Поселение Сунгирь расположено на восточной окраине Владимира, недалеко от устья одноименного ручья, впадающего в реку Клязьма. Это одно из самых северных палеолитических поселений Русской равнины. Его относят к Костенковско-селетской культурной общности.
Стоянку обнаружили случайно, при разработке нового карьера. Это произошло в 1955 году. На глубине 3-х метров экскаваторщик заметил кости крупного животного. О находке сразу же сообщили археологам. С тех пор и по настоящее время Сунгирь является объектом исследований ученых.
За время раскопок вскрыто более 4,5 тыс. м² культурного слоя, что равно половине предполагаемой площади. Возраст стоянки составляет примерно 24-25 тыс. лет, хотя ряд ученых отодвигают его до 36 тыс. лет.
Согласно одной из гипотез, данная стоянка существовала на протяжении 2-3 тысячелетий. Скорее всего, это было сезонное охотничье стойбище. По расчетам специалистов численность людей, одновременно проживавших на территории поселения, достигала 50 человек. Эта группа людей была связана с более крупным сообществом. Сунгирь имеет много схожего с комплексом стоянок каменного века, известным как Костенки.
Коллекция находок, обнаруженных в ходе археологических раскопок, превышает 65 тыс. предметов. В их число входят:
инструменты для изготовления орудий труда (кремневые отбойники, отщепы и нуклеусы);
орудия труда (ножи, резцы, скребки, скребла, проколки и пр.);
оружие (кремневые наконечники дротиков, копья, «жезлы»);
изделия из рога, кости и бивней мамонта (украшения, мотыжки, фигурки животных).

12. Фигурка лошади (сайги). Амулет. Раскопки 1957г. Автор находки Бадер О.Н. 25 тыс. лет т.н. Бивень мамонта, резьба, шлифовка, сверление. H-5,6. Толщина от 4 до 1 мм [3].
Символом поселения стала так называемая «сунгирская лошадка» – миниатюрная фигура лошади-сайги из бивня мамонта. Археологи считают, что это амулет, который древние люди носили в качестве оберега. Согласно другой гипотезе фигурка использовалась исключительно для ритуала погребения.

Рис. 5. Жезл миниатюрный. Предмет культа. Раскопки 1969 г. Автор находки Бадер О.Н. Место находки: северное погребение, с левой стороны живота. 25 тыс. лет т.н. Бивень мамонта, резьба, шлифовка, сверление. H-11,3. Ширина от 4 до 0,4 см [3].

Рис. 6. Жезл. Предмет культа. Раскопки 1969 г. Автор находки Бадер О.Н. Место находки: северное погребение, с левой части живота девочки. 25 тыс. лет т.н. Бивень мамонта, резьба, шлифовка, сверление. H-18,5. Ширина: max – 4,8 см, min – 1 см, толщина 1,1 см [3].

Рис. 7. Плоская скульптура лошади. Амулет. Раскопки 1969 г. Автор находки Бадер О.Н. Место находки: южное погребение, на груди (мальчика). 25 тыс. лет т.н. Бивень мамонта, резьба, шлифовка, сверление. H-5. Длина по диагонали – 8,6 см [3].

Рис. 8. Браслет. Украшение. Раскопки 1969 г. Автор находки Бадер О.Н. Место находки: северное погребение, с костей левой руки. 25 тыс. лет т.н. Бивень мамонта, резьба, сверление. D-4. Толщина 0,1 см, ширина 0,7 см [3].

Рис. 10. Прорезной диск. Предмет культа. Раскопки 1969 г. Автор находки Бадер О.Н. Место находки: южное погребение, на предполагаемом деревянном копье (был припаян известью в вертикальном положении к большому копью). 25 тыс. лет т.н. Бивень мамонта, резьба, шлифовка, сверление. D-7. Толщина 0,5 см [3].

Рис. 13. Сунгирь. Ожерелье. Найдено ожерелье, при изготовлении которого поверхность бусин обработана так, чтобы соседние бусины располагались перпендикулярно друг другу.
https://www.liveinternet.ru/users/3266220/post136655088

Первоначально предполагаемый возраст — 25 тыс. лет[3]. Однако даты, полученные в разных лабораториях довольно сильно отличаются, но находятся в пределах брянского или средне-валдайского интерстадиала (молого-шекснинского межледниковья) Валдайского оледенения.

 Отправлено: 17.12.19 11:15. Заголовок: За отступающим ледни..

За отступающим ледником

Рис. 1. Карта наиболее северных местонахождений позднепалеолитического возраста в Европе. I — местонахождения; II — стоянки; III — пределы вюрмского оледенения; 1 — Тимоновская стоянка; 2 — Ясаковская стоянка; 3 — Карачаровская стоянка; 4 — стоянка Талицкого; 5 — Сходненское местонахождение; 6 — стоянка Сунгирь
Удачное открытие и исследование палеолитической стоянки у с. Карачарова на Оке в 1877г. надолго определило представление о северных границах расселения человечества в Европе в эпоху позднего палеолита. Лишь через шесть десятилетий, в 1938г., на Чусовой была открыта стоянка Талицкого, занимающая еще более северное положение, что может быть объяснено более ограниченным распространением материковых льдов в восточных районах страны, создававших возможность и для более далекого проникновения на север палеолитических охотников; в средней же полосе Европейской части России границы ойкумены на палеолитической карте продолжали оставаться прежними.
При этом есть основание полагать, что, несмотря на более южное положение, Карачаровская стоянка была ближе к пределам ледников своего времени, чем стоянка Талицкого.
Интересно в связи с этим открытие летом 1956г. новой палеолитической стоянки в Средней России — у Доброго села близ г. Владимира на р. Клязьме, расположенной почти на 70 км севернее Карачаровской (рис. 1).

Рис. 7. Геологическая карта четвертичных отложений окрестностей палеолитической стоянки у Доброго села
1 — современные аллювиальные песчано-глинистые отложения; 2 — древнеаллювиальвые отложения надпойменных террас; 3 — моренные глины и суглинки с гравием и валунами преимущественно осадочных пород, неповсеместно перекрываемые аллювиально-делювиальными отложениями — песками и суглинками; 4 — позднепалеолитическая стоянка
...Стоянка расположена на высоком левом берегу Клязьмы, в 1 км от восточной окраины г. Владимира, между Добрым селом и Боголюбовым, у шоссе (справа) Москва — Горький — Казань, на 191 км от Москвы, в начале склона в сторону сел Суромна и Боголюбово, на территории карьеров Владимирского завода сухого прессования кирпича.
...Остатки собранной нами на стоянке фауны были определены Э.А. Вангенгейм и просмотрены В.И. Громовым (Институт геологии АН СССР). В ней представлены:
Elephas primigenius — мамонт;
Rangifer tarandus — северный олень;
Cervus sp. (Alces ?) — лось (?);
Lepus sp. — заяц.
Equus caballus — лошадь;
Bos sp. aut Bison (?) — бизон(?);
Vulpes lagopus — песец;
Особенно много оказалось костей северного оленя; за ним идет мамонт.
...На площади пробного раскопа кремень и фауна располагались у очажного пятна, окрашенного углем и охрой (рис. 8). На обнажении северо-восточной стенки карьера была зафиксирована в разрезе небольшая очажная яма, также заполненная угольками и кусочками ярко-красной охры, мелкими обломками костей и осколками кремня (рис. 9, 1). Тем самым получили подтверждение наблюдения А. Ф. Начарова, описавшего такую же очажную яму.
Собранная при обследовании коллекция состоит из 219 отдельных номеров по коллекционной описи, не считая фауны. Наличие на памятнике лишь одного культурного горизонта дает основание при описании вещественных остатков объединить находки, взятые из культурного слоя, с подъемным материалом со дна карьера. Основной интерес представляет каменный инвентарь орудий, заготовок и отбросов производства; приводим его краткую характеристику...
...Научная ценность вновь открытой палеолитической стоянки на Клязьме велика не только для изучения проблемы первоначального продвижения первобытного населения Европы с юга на север, но и для освещения соотношения южных и восточных культурных элементов у первоначальных поселенцев Европейского Севера.
В заключение необходимо подчеркнуть соседство стоянки у Доброго села с устьем р. Нерли и, следовательно, с долиной древнего течения Нер ли, представлявшей собою одну из основных древних речных артерий Русской равнины в среднечетвертичное время...
О.Н. Бадер. Палеолитическая стоянка Сунгирь на р. Клязьме. Советская Археология, 1959 (1), с.144-156
https://arheologija.ru/bader-paleoliticheskaya-stoyanka-sungir-na-r-klyazme/
…Первые верхнепалеолитические погребения явились не менее сенсационным и крупным научным открытием, чем открытие палеолитической пещерной живописи. Они стали известны раньше, чем пещерное искусство: уже в 1823г. в Уэльсе в культурном слое ориньякского времени в пещере Пэвиленд Бёкландом обнаружен окрашенный скелет, получивший известность под именем «красной лэди». В 1852г. во Франции в пещере Ориньях у северных склонов Пиренеев открыты остатки 17 погребенных (?) скелетов и предметы материальной культуры, отнесенные Ларте к начальной поре верхнего палеолита. В 1868г. Ларте обнаружил погребения (?) пяти скелетов в гроте Кро-Маньон в Дордони, антропологические особенности которых позволили установить черты особой ископаемой европеоидной кроманьонской расы, господствовавшей среди населения Европы на протяжении верхнего палеолита. Еще раньше, в 1863г. в Брюникеле (Южная Франция) также были найдены остатки погребения мадленского времени. В 70-х годах во Франции был найден ряд важнейших погребений. Таковы ориньякские погребения, исследованные Ривьером в 1872, 1874 и 1875гг. в гроте Кавийон и гроте Детей в знаменитой группе гротов Гримальди близ Ментоны на Ривьере (северо-запад Италии, у французской границы), погребения мадленского времени в Нижнем Ложери II (1872 г.) и в Сорде (1872, 1873 гг.) и ряд других находок. В последние два десятилетия XIX в. и в начале XX в. находки верхнепалеолитических погребений были значительно увеличены в числе и в гротах Гримальди, и во многих других пунктах Западной Европы, перечисление которых заняло бы слишком много места. В настоящее время карта распространения верхнепалеолитичссних погребении, насчитывающая десятки пунктов (не считая многих десятков отдельных скелетных остатков), показывает распространение их не только на страны Западной Европы, но и Средней Европы (например, погребения близ Брно, Брюкса, Пржедмоста в ЧССР, близ Обер-Касселя в ФРГ и др.), а также в Африке и в Азии.
...Прежде всего нужно отметить, что все известные погребения связаны с местами поселений; вынесенные за их пределы палеолитические могильники не известны, если не считать погребения в пещере Кро-Маньон, где оно совершено не прямо на месте жилья, а несколько в стороне, в глубине пещеры, у поверхности.
Чаще всего это одиночные или коллективные погребения двух-трех человек. Однако известны и более многочисленные коллективные погребения, как, например, близ Ориньяка во Франции, где были положены тесно друг к другу 17 скелетов, без вещей, или у Пржедмоста в Моравии, где были открыты вместе 14 скелетов и остатки еще 6, также без вещей.
...Одной из характернейших особенностей верхнепалеолитического погребального ритуала является обычай укладывать труп на красную землю, красную краску или густо посыпать его красной охрой сверху.
...На территории СССР также известны верхнепалеолитические погребения. Они представляют, естественно, особый интерес для нас. Они немногочисленны, но во многом дополняют средне- и западноевропейский материал. Коротко остановимся на них, оставляя в стороне находки отдельных человеческих костей на стоянках...

Рис. 1. Карта наиболее северных поэдненалеолитических памятников Европы:
а — стоянка, б — местонахождение; е — пещерная стоянка. 1 — стоянки под Брянском; 2 — Исаковская стоянка; 3 — Карачаровская стоянка; 4 — палеоантропологическое местонахождение на р. Сходне (Москва); 5 — стоянка Сунгирь; 6 — стоянка Талицкого; 7 — стоянка в Медвежьей пещере; 8 — стоянка у Бызовой
...В 1964 г. на участках 157 (р, с, т) раскопа II было обнаружено интенсивное вытянутое с юго-запада на северо-восток пятно чистого порошка ярко-красной охры, на поверхности которого в его юго-западном конце лежали довольно крупный, плоский камень четырехугольной формы и человеческий череп плохой сохранности, лицом вниз, без нижней челюсти и зубов.

...В итоге выяснилась следующая картина. Могила была вырыта, считая от верхней площадки охры, на глубину 60—65 см, прорезав около 15 см почвенно-культурного слоя и 48—50 см подстилающей желтой супеси. Она имела форму сильно вытянутого овала, максимальные размеры близ дна 2,05 Х0,70 м, и была ориентирована с юго-запада на северо- восток. Изголовье было на 8—9 см выше дна могилы под ногами.
В могиле лежал скелет мужчины 55—65 лет (по Г. Ф. Дебецу) в вытянутом на спине положении, головой на северо-восток, с кистями рук, скрещенными на тазовых костях, густо засыпанный порошком красной охры и с исключительно богатым инвентарем изделий из кости и камня (рис. 4).
При изучении погребения на месте, длившемся 30 дней, прослежены многие детали, позволяющие судить о сложном ритуале погребения. После того как могила была вырыта, ее дно было посыпано углем и золой.
Об этом свидетельствует повсеместно прослеженная под нижним слоем охры, прямо на дне могилы очень тонкая серо-черная, местами интенсивно-черная прослоечка, содержащая отдельные угольки; особенно хорошо это было заметно за стопами, у правого локтя и у левого плеча.
На дне могилы, под левым крылом таза и ниже слоя охры оказалось кремневое скребловидное орудие. Оно лежало в незначительном углублении, заполненном слабо гумусированной землей, и попало туда до посыпки дна могилы охрой и положения в могилу трупа.
Затем могила была густо посыпана порошком красной охры, образовавшим местами слой до 3 см толщины и покрывшим отчасти и нижнюю часть стенок могилы.
Только после этого в могилу был уложен умерший и снова густо посыпан охрой. Помимо многочисленных украшений на одежде и браслетов на руках, о которых речь пойдет ниже, между голенями трупа был положен ретушированный кремневый нож; он, как и скелет, лежал на слое охры и сверху был ею засыпан.
На втором слое охры, покрывавшей скелет и основную массу украшений, лежало еще несколько рядов преимущественно более крупных бус; их можно связывать с каким-то покровом, вероятно, одеждой, которая не была одета на труп, а покрыла его сверху. Это доказывается и тем фактом, что ряды этого верхнего слоя бус не охватывали туловища, как бусы нижнего слоя, а пересекали сверху кости правой руки, выходя за пределы скелета. После этого посыпка охрой была произведена в третий раз.
...Инвентарь погребения необычайно богат и значительно превосходит в этом отношении знаменитые палеолитические погребения в Гроте Детей, Барма-Гранде, Боссо да-Торре, Кавийон, Лез-Ото, Комб-Капелль, Ложери-Басс, Пржедмосте, Костёнках, Мальте и других памятниках. Одних просверленных бус из бивня мамонта здесь оказалось больше трех с половиной тысяч.
На черепе обнаружена лента из тройного ряда плотно нанизанных нитей бус. Она лежала на лбу, висках и обнимала затылок (рис. 4). Эта лента, надо полагать, была нашита на головной убор, скорее всего шапку, а не на более свободный капюшон, о чем говорит плотное облегание черепа лентой, не образующей складок. Сзади на шапку были нашиты два десятка просверленных клыков песца; они лежали в области затылка без видимого порядка. Всего на шапку было нашито до 500 бус.
На туловище, руках и ногах бусы располагались более или менее длинными рядами, нередко очень плотными. Это могло получиться при нанизывании их на сухожилие с последующей нашивкой на одежду непосредственно или сперва на кожаную, быть может, окрашенную ленту, а уже затем на одежду. Нашивание рядов бус на одежду подтверждается тем, что они преимущественно пересекали грудь и живот и уходили под спину.
Таких поперечных рядов бус, лежавших непосредственно на костях, т.е. принадлежавших, видимо, к нательной одежде, было семь. Ряды второй, третий и четвертый (считая сверху) плотно прилегают друг к другу и образуют сплошную ленту (рис. 4). Нижний, седьмой ряд доходит до пояса. Все поперечные ряды бус нательной одежды не имеют разрывов, из чего можно сделать заключение о нераспашном характере одежды, одевавшейся через голову.
На плечевых костях обеих рук, немного выше локтей, находились браслеты, состоявшие из очень тонких пластинок из бивней мамонта (рис. 5,3) вместе с нитками бус; видимо, они были нашиты на одежду, чему соответствует и диаметр браслетов. На запястьях были такие же браслеты. Всего пластинчатых браслетов, оказавшихся сильно поломанными, было около 20 штук.
Еще интереснее расположение рядов бус в области ног. На щиколотках и под коленями были перевязи из нескольких рядов бус каждая. Верхние перевязи, под коленями, были украшены пучками более крупных костяных подвесок (рис. 5,4). Бусами была расшита и обувь. Для реконструкции костюма особенно большое значение имеют длинные вертикальные ряды бус, т.е. нашитые вдоль ног. Они начинаются от самых пяток, т.е. переходят от штанов на обувь; это подтверждает предположение о пришивании обуви к штанам, достаточное число примеров чему имеется в этнографии. Выше эти вертикальные ряды пересекают перевязи на щиколотках и голенях, тянутся вдоль бедер, далее раздваиваются и своими отростками почти соединяются под пахом. Такое их расположение больше всего соответствует очертаниям штанов и противоречит предположению об отдельных штанинах, прикреплявшихся ремешками к поясу. Кстати, вдоль обеих ног поверхность охры обрисовывала как бы складки; они могли образоваться на толстых меховых или кожаных штанах во время засыпки их охрой и затем землей.
Одежда, подобная описанной, сохранилась до нашей эпохи у некоторых народов Севера, а отдельные ее элементы имеют на Севере точные аналогии. Она принадлежит к арктическому типу и как бы начинает историю арктического костюма. Наиболее полные аналогии нам удалось найти у индейцев-атабасков (кутчинов) у Кенайского залива в Северо-Западной Америке. На кожаных, замшевых штанах, сшитых вместе с мягкой обувью, имеются боковые нашивки в виде цветных полосок кожи, украшенных иглами дикобраза, идущие от обуви до верха, и такие же перевязки на щиколотках и под коленями.
Верхний пласт более крупных бус, принадлежавший, видимо, одежде, накинутой сверху на умершего уже в могиле, состоял из нескольких поперечных рядов бус, нашитых, надо полагать, спереди, и одного вертикального ряда под ними; последний мог быть нашит и на спине. К верхнему пласту бус принадлежит и каменная сверленая подвеска, найденная на груди (рис. 5,6).
Что касается одежды арктического типа, то она пока не имеет аналогий в палеолитических погребениях Евразии.
...После всего сказанного о верхнепалеолитических погребениях вообще будет легче оценить значение погребения, обнаруженного на стоянке Сунгирь под Москвой, уникального как по сложности ритуала, так и по богатству могильного инвентаря...
О.H. Бадер (Москва). Погребения в верхнем палеолите и могила на стоянке Сунгирь. Советская Археология 1967(3), с.142-159
https://arheologija.ru/bader-pogrebeniya-v-verhnem-paleolite-i-mogila-na-stoyanke-sungir/
https://vk.com/doc-23433303_125493686

Самое древнее на территории нашей страны погребение. Справа — два копья из бивня мамонта (на одном из них лежит диск с 10-ю прорезями), “жезл начальника” из бивня мамонта и дротики из бивня мамонта; слева — дротики и “кинжалы”
Крупнейшее открытие археологов
Находка погребения древне-каменного века — событие в археологии. Но погребение эпохи последнего оледенения, обнаруженное осенью 1969г. экспедицией, руководимой доктором исторических наук О.Н. Бадером, на стоянке Сунгирь под Владимиром,— крупнейшее открытие последних лет, во многом дополняющее наше представление о человеке верхнего палеолита.
Глубоко своеобразен сам обряд захоронения. Вытянутые на спине скелеты двух мальчиков лежат не бок о бок, а головой друг к другу, ногами в противоположные стороны в очень длинной узкой могиле. (Еще на месте раскопок антропологи пришли к единому заключению о принадлежности мальчиков к европеоидному физическому типу). По количеству сопровождающих предметов лишь одно погребение приближается к описываемому — погребение мужчины, открытое в 1964г. на той же стоянке в нескольких метрах от нового. Одних бусинок из бивня мамонта там было около 3,5 тысяч, здесь их расчистка и подсчет пока не закончены. Расположение и другие особенности бусинок, а также браслетов из тонких пластинок бивня и костяных заколок позволят достовернее воссоздать одежду человека ледниковой эпохи.
В погребении найдено 12 хорошо сохранившихся острых копий и дротиков, целиком изготовленных из бивня мамонта. Они были положены вдоль могилы вплотную к захороненным. Длина самого большого копья — 2 м 42 см. Этот замечательный «арсенал» придает погребению облик совершенно исключительного, так как о существовании подобных копий даже не подозревали, несмотря на сотни стоянок, раскопанных у нас и за рубежом. Деревянные копья или их древки слишком недолговечны, поэтому копья из бивня важны и для изучения метательного оружия вообще. Интересно отметить, что как раз на Сунгурской стоянке обнаружен бивень с забитыми в него с двух сторон кремневыми отщепами, которые уже образовали в нем трещину. Так начиналась обработка крепчайшего материала.
При расчистке погребения встречены также 4 кинжала из бивня мамонта и получены надежные свидетельства, что в могилу был положен дротик из дерева. Наличие в едином комплексе метательного оружия и так называемых «жезлов начальников» — еще один веский довод в пользу мнения, что последние применялись в качестве выпрямителей древков.
Находка одного из самых древних на территории нашей страны погребений даст возможность ученым полнее изучить жизнь современников последнего оледенения. После научной обработки материалы редчайшего памятника истории человечества предполагается поместить в виде монолита во Владимирский музей-заповедник.
В.Я. Сергин. Институт Археологии АН СССР. Москва
Краткое сообщение см.: «Природа», 1970(4), с.116-117
https://vk.com/doc399489626_528571947

 Отправлено: 18.12.19 09:29. Заголовок: За отступающим ледни..

За отступающим ледником

В моей жизни ученого-археолога очень большую роль играли и продолжают играть экспедиционные исследования, поиски и раскопки новых археологических памятников — мест, где древние наши предки жили или погребали своих умерших. И в этой увлекательнейшей работе в послевоенные годы все большую, нарастающую роль играют исследования следов древнекаменного века (палеолита).
Как известно, изучение палеолитических памятников среди археологических исследований имеет наиболее комплексный характер. Оно, как правило, включает изучение геологических условий залегания остатков, их геологического возраста, остатков флоры (главным образом, по сохранившейся пыльце растений), фауны, воссоздание древнего ландшафта, климата, всех элементов природного окружения, без учета которого не мыслится изучение истории развития хозяйства, культуры и физического облика наших отдаленных предков.
С годами у меня накопился очень большой и научно важный материал о жизни и постепенном расселении палеолитического человека на Европейском Севере, и одну из своих многолетних экспедиций уже много лет назад я так и назвал: Северная палеолитическая экспедиция.
Этой экспедицией в послевоенные четверть века открыто и исследовано много памятников палеолита, в особенности на Урале. Сотрудниками Уральского отряда с редкой настойчивостью и воодушевлением ведется систематическое обследование пещер, преимущественно в горных районах Урала. Эта трудная работа, чреватая массой разочарований, дала нам несколько десятков новых палеолитических стоянок, часть которых уже раскопана. Среди них на Южном Урале выделяется пещера Шульган-Таш (Каповая) с ее замечательными рисунками мамонтов, носорогов и лошадей, а на Среднем Урале — несколько пещер на р. Усьве и Чаньве и в особенности стоянка Талицкого в низовьях Чусовой.
За последние годы все большее значение приобретают работы Волго-Окского отряда экспедиции и среди них, конечно, раскопки палеолитической стоянки Сунгирь. Она расположена на высоком, пологом склоне левого берега р. Клязьмы, между Владимиром и с. Боголюбовом, недалеко от устья ручья Сунгирь. Открытая нами в 1956 г. стоянка сразу обратила на себя внимание широкого круга специалистов по той причине, что она оказалась самой северной палеолитической стоянкой на Русской равнине, наиболее близкой к материковым льдам скандинавского ледника. Она раздвинула в представлении современной науки северные пределы ойкумены палеолитического человека в Европе и пролила, яркий свет на культуру и быт людей, в тяжелой борьбе с природой расселявшихся все дальше и дальше на север и северо-запад вслед за отступавшим ледником.

Рис. 1. Карта европейского Севера, на которой обозначены максимальные пределы валдайского ледника (черная линия сверху), максимальной трансгрессии Каспия (черная линия снизу) и местонахождения северных памятников палеолита. I — стоянки, II— местонахождения, III— пещерные стоянки, IV — палеоантропологические местонахождения. Памятники эпохи среднего палеолита обозначены темными значками, эпохи позднего палеолита — светлыми. 1 — Светиловичи (Каменная Гора); 2 — Хотылево и другие мустьерские местонахождения на Десне; 3 — Супоневская и Тимоновская стоянки; 4—Сходня; 5—Исаковская стоянка; б — Карачаровская стоянка; 7— стоянка Сунгирь; 8—Костенковские стоянки; 9—стоянки Золоторучье и Алтыново; 10—Ягорба; 11 — стоянка Талицкого; 12—Пещерный лог; 13 — мустьерские местонахождения у Гремячева и Слудки; 14 — грот Близнецова; 15—Медвежья пещера; 16—Бызовская стоянка; 17 — Крутая гора.
...В процессе первоначального заселения Европейского Севера палеолитический человек на востоке продвигался вперед быстрее, чем на западе, что объясняется конфигурацией ледника, рано освободившего Северное Приуралье с его континентальным климатом, неблагоприятным дпя питания ледников. Несколько лет назад геологами Е.М. Тимофеевым и Б.И. Гуслицером и археологом В.И. Канивцом были исследованы верхне-палеолитические и даже среднепалеолитические (мустьерские) стоянки на Печоре, у самого Полярного Круга. Этими открытиями было доказано, что на северо-востоке Европы еще в мустьерское время человек (неандертальского или уже современного типа) успел расселиться до берегов Ледовитого океана. Другое дело — северо-запад, где в Фенно-Скандии находились центры образования и питания ледников. Здесь они задержались значительно дольше, до самого конца плейстоцена и окончательно исчезли только в голоцене. По мере сокращения последнего вюрмского материкового оледенения, занимавшего территорию к западу от полуострова Канина и к северу от Верхней Волги и Средней Вислы, следуя за заселением этих пространств растениями и животными, заселял их и человек. Этот процесс происходил в верхнем палеолите и закончился только в мезолите. Предлагаемая карта (рис. 1) показывает, как древнейшие, еще мустьерские стоянки человека огибают максимальные пределы вюрмского ледника, тогда как стоянки верхнего палеолита приближаются к ним, а затем и переходят их (Алтыново, Золоторучье), когда ледник начал свое отступление на северо-запад...
Могильник
Замечательная особенность стояки Сунгирь — существование на ней могил, в которых обитатели стоянки хоронили своих умерших. Могилы располагались на юго-западной оконечности поселения, вверх по склону от центральной его части и, таким образом, занимали топографически господствующее положение.

Рис. 6. Верхняя часть скелета в первой могиле на стоянке Сунгирь. На теле видны ряды бус из бивня мамонта, некогда нашитые на одежду. На черепе ряды таких же бус, украшавших шапку. На плечевых костях — тонкие браслеты. Локтевые кости разорваны ледяной трещиной.
В 1964г. нам удалось исследовать здесь первую могилу, в которой был похоронен на спине, в вытянутом положении, немолодой мужчина в богато расшитой бусами и украшенной меховой (?) одежде, с чертами очень сложного погребального ритуала (рис. 6). На груди у него была подвеска из гальки со сверлиной, на руках — тонкие браслеты из бивней мамонта; на дне могилы найдены кремневый нож, скребло и обломок орнаментированного костяного черенка. Около 3,5 тыс. бус, нашитых в свое время на одежду, относятся к тому же типу, что и найденные в культурном слое стоянки. Их расположение на скелете позволяет реконструировать костюм в виде глухой (без переднего шва) кожаной рубашки и кожаных же (или меховых) штанов, сшитых с кожаной обувью. На голове мужчина носил шапку, также расшитую бусами. Этот костюм наиболее близок одежде современных арктических народов.
Обращает внимание одна особенность костюма сунгирца: его грудь пересекал тройной ряд нашитых на одежду бус.

Рис. 7. Костяная статуэтка женщины из стоянки Костенки I. Нарезками из трех параллельных линий поперек груди показано украшение, носившееся, вероятно, на теле, или татуировка
Интересно, что подобная же полоса, в одном случае также тройная, пересекает грудь на нескольких скульптурных и графических изображениях человека, найденных на стоянках у с. Костенки на Дону (рис. 7). Видимо, мы имеем здесь дело с очень устойчивой палеоэтнографической традицией украшения костюма (а может быть, и тела), державшейся на этой территории на протяжении тысячелетий.
На поверхности могилы, густо посыпанной порошком красной охры, лежал камень и плохо сохранившийся женский череп без нижней челюсти и зубов.
В 1969г. в 3 м от первой могилы была открыта вторая, содержавшая 3 погребения, а между могилами — обломок человеческого бедра. Таким образом, на ограниченной площади найдены остатки 6 человеческих скелетов. Представляется вероятным, что выше по склону будут обнаружены новые погребения (об этом говорят некоторые признаки).
Все эти факты позволяют поставить вопрос о существовании здесь палеолитического могильника. А ведь они, собственно, еще не известны археологической науке.
Вторая могила, открытая в 1969г., отличалась столь же сложным ритуалом и поразительно богатым содержанием, внесшим много совершенно нового в наши представления о культуре верхнего палеолита.
В могиле оказалось 3 погребения на двух уровнях. Остатки скелета верхнего погребения появились внутри четких очертаний могилы, вырытой в светло-желтой супеси. От человеческих костей, почти полностью разложившихся, сохранились только фрагментарные кальцитовые белые полоски. Тем не менее расположение скелета взрослого человека, лежавшего в вытянутом положении на спине, головой на юго-юго-запад, обозначалось достаточно ясно. Следов черепа и даже эмали зубов найти не удалось, и это ставит вопрос, не попал ли череп этого погребения в процессе солифлюкции на поверхность первой могилы, для чего он должен был проделать путь порядка 7 м и точно лечь на ненарушенную охристую поверхность первой могилы. Лично мне это кажется мало правдоподобным, тем более, что костяк в целом остался лежать на месте.
К инвентарю верхнего погребения можно отнести десятки бус из бивня мамонта, найденные на его уровне и несколько выше, вместе с пятнами охры; просверленные клыки песца на месте головы; целую ископаемую раковину; уникальное колечко-перстень, замкнутое, выточенное из бивня; два сброшенных рога северного оленя и конец бивня мамонта. Выше уровня скелета на тех же и смежных участках, среди пятен охры и бус найдены 2 каменных сверленых подвески и кремневый наконечник вытянуто-миндалевидной формы, среднеевропейского (селетского) типа. Все эти вещи, с большей или меньшей долей вероятности, могут быть отнесены к инвентарю описанного погребения.
Ниже него смешанный грунт с вкраплением охры и угольков и с довольно частыми находками сверленых бусинок из бивня продолжался еще на 65 см; на этом уровне оказалось дно могилы, на котором лежали 2 скелета в вытянутом на спине положении, черепами вплотную друг к другу. Могила была узкой, слабо покатой к северу, имела длину 3 м. На эту глубину в мерзлоте не распространялась солифлюкция, поэтому оба скелета и положенные с трупами вещи дошли до нас а хорошей сохранности. Северный скелет принадлежит мальчику 7—9 лет и ориентирован головой на юго-юго-запад; нижний — мальчику лет 12—13 и ориентирован головой на северо-северо-восток (рис. 8).

Рис. 8. Скелеты двух мальчиков и богатейший инвентарь предметов из бивней мамонта и рогов северного оленя во второй могиле на стоянке Сунгирь.
Захоронение обоих мальчиков произведено одновременно. Об этом свидетельствуют положенные в могилу копья, длина которых значительно превышает рост каждого из мальчиков. Предметы эти являются, пожалуй, самой поразительной новостью, подаренной науке о палеолите описываемой могилой. Они представляют собой длинные копья, сделанные из выпрямленных бивней мамонта, с тонкими и острейшими концами! Никто до сего времени не знал, что 25 тыс. лет назад обитатели нашего Севера обладали столь высокой техникой, позволявшей им расщеплять продольно большие бивни, выпрямлять их (видимо, распаривая над огнем) и выстругивать из них копья и дротики. Никто из археологов не знал, что палеолитические охотники были вооружены столь грозным оружием, с которым умелый, сильный мужчина мог смело идти на крупного зверя. Длина колья, положенного с маленьким мальчиком, составляла 1,66 м, копье большого мальчика имело длину 2,42 м. Кроме того, с младшим из погребенных было положено 8 дротиков и 2 кинжала, все из бивней. Со старшим — 3 таких же дротика и 1 кинжал.
У правого виска младшего мальчика находился тонкий прорезной диск из бивня, надетый на конец дротика. У правого виска старшего мальчика — такой же диск, вероятно, надетый в свое время на острие несохранившегося деревянного копья. Можно предполагать, что к прорезям этих красивых и хрупких украшений на копьях прикреплялись цветные ремешки или, скажем, хвосты песцов и эти дротики служили своего рода парадными эмблемами,
или имели какое-то особое церемониальное значение.

Рис. 9. Украшения на черепе старшего мальчика во второй могиле, в свое время нашитые на шапку (тонкий браслет с черепа снят для реставрации). На зубах с левой стороны — сплющенная тонкая пластинка из бивня. У подбородка булавка из того же материала, видимо, служившая для скрепления краев верхней одежды.

Рис. 10. Ряды бус вдоль ног старшего мальчика во второй могиле, в свое время нашитые на штаны и обувь. У правой стопы конец длинного копья из бивня мамонта.
Необычайно богата расшивка костюма бусами, дающая новые детали для реконструкции нижней и верхней одежды, и в особенности обуви (рис. 9), а убранство головных уборов (видимо, шапок) несравненно богаче и разнообразнее, чем в погребении первой могилы (рис. 10). Кроме того, на руках обоих погребенных оказались тонкие браслеты из бивней мамонтов, на пальцах обнаружены перстни из того же материала, найдена костяная игла. На груди и животе младшего мальчика лежали два костяных украшения, еще не расчищенные из-под известковых натеков. На груди старшего — плоская фигурка лошади, вырезанная из бивня; она очень похожа на найденную в 1957 г. в культурном слое, но более крупная. Под подбородком каждого из скелетов —- крупные иглы для закалывания краев верхней одежды. У левого бока северного скелета — два «жезла» или «выпрямителя» («batons de commandements») из рогов северного оленя (см. рис. 8).
Исключительное богатство погребений на Сунгире, в особенности украшений одежды, в известной мере объясняется тем, что эти люди жили на северном краю тогдашней ойкумены, в связи с чем их костюм — первое звено в истории арктического костюма, так же как и материальная сторона быта, были более сложными, чем у палеолитического» населения южных областей.
О.Н. Бадер. Человек палеолита у северных пределов ойкумены. «Природа», 1971(5), с.30-39
https://vk.com/doc399489626_528477986

 Отправлено: 19.12.19 08:51. Заголовок: За отступающим ледни..

За отступающим ледником
I то грендiехомь трудете сен о всак ден
молбы твряе
i Суре пiящете
якожде допрiжь яхомь
I ту пентократы опыiемо дены
i хвалехомь Богы нашiа о радосще тоiе
яко сен осуре млеко нашiе
на прпыте нашiе
I крмь iде о кравiе до ны
i тiемо жiвiемо
I траве злащнiе оуварiехомь ове до млекы
i тако яждiехомь кажедь щасте свое
i тещахомь
Влескнига Дощ.26 И вот идем (мы) трудиться всякий день, молитвы творя, и суру пьем ту, как и в прежние времена (мы) имели (то). И ее пять раз пьем в день и восхваляем Богов наших о радости этой, когда (она) осурится. Молоко наше, для пропитания нашего и прокорма, идет к нам от коров, и тем мы живем. И травы злачные - варим их в молоке, и так едим каждый часть свою и идем трудиться

Рис. 1. Карта наиболее северных местонахождений позднепалеолитического возраста в Европе. I — местонахождения; II — стоянки; III — пределы вюрмского оледенения; 1 — Тимоновская стоянка; 2 — Ясаковская стоянка; 3 — Карачаровская стоянка; 4 — стоянка Талицкого; 5 — Сходненское местонахождение; 6 — стоянка Сунгирь
Удачное открытие и исследование палеолитической стоянки у с. Карачарова на Оке в 1877г. надолго определило представление о северных границах расселения человечества в Европе в эпоху позднего палеолита. Лишь через шесть десятилетий, в 1938г., на Чусовой была открыта стоянка Талицкого, занимающая еще более северное положение, что может быть объяснено более ограниченным распространением материковых льдов в восточных районах страны, создававших возможность и для более далекого проникновения на север палеолитических охотников; в средней же полосе Европейской части России границы ойкумены на палеолитической карте продолжали оставаться прежними.
При этом есть основание полагать, что, несмотря на более южное положение, Карачаровская стоянка была ближе к пределам ледников своего времени, чем стоянка Талицкого.
Интересно в связи с этим открытие летом 1956г. новой палеолитической стоянки в Средней России — у Доброго села близ г. Владимира на р. Клязьме, расположенной почти на 70 км севернее Карачаровской (рис. 1).
О.Н. Бадер. Палеолитическая стоянка Сунгирь на р. Клязьме. Советская Археология, 1959 (1), с.144-156
https://arheologija.ru/bader-paleoliticheskaya-stoyanka-sungir-na-r-klyazme/
https://vk.com/doc-58440231_443843582

Рис. 1. Карта наиболее северных поэдненалеолитических памятников Европы:
а — стоянка, б — местонахождение; е — пещерная стоянка. 1 — стоянки под Брянском; 2 — Ясаковская стоянка; 3 — Карачаровская стоянка; 4 — палеоантропологическое местонахождение на р. Сходне (Москва); 5 — стоянка Сунгирь; 6 — стоянка Талицкого; 7 — стоянка в Медвежьей пещере; 8 — стоянка у Бызовой
О.H. Бадер (Москва). Погребения в верхнем палеолите и могила на стоянке Сунгирь. Советская Археология 1967(3), с.142-159
https://arheologija.ru/bader-pogrebeniya-v-verhnem-paleolite-i-mogila-na-stoyanke-sungir/
https://vk.com/doc-23433303_125493686
За последние годы все большее значение приобретают работы Волго-Окского отряда экспедиции и среди них, конечно, раскопки палеолитической стоянки Сунгирь. Она расположена на высоком, пологом склоне левого берега р. Клязьмы, между Владимиром и с. Боголюбовом, недалеко от устья ручья Сунгирь. Открытая нами в 1956 г. стоянка сразу обратила на себя внимание широкого круга специалистов по той причине, что она оказалась самой северной палеолитической стоянкой на Русской равнине, наиболее близкой к материковым льдам скандинавского ледника. Она раздвинула в представлении современной науки северные пределы ойкумены палеолитического человека в Европе и пролила, яркий свет на культуру и быт людей, в тяжелой борьбе с природой расселявшихся все дальше и дальше на север и северо-запад вслед за отступавшим ледником.

Рис. 1. Карта европейского Севера, на которой обозначены максимальные пределы валдайского ледника (черная линия сверху), максимальной трансгрессии Каспия (черная линия снизу) и местонахождения северных памятников палеолита. I — стоянки, II— местонахождения, III— пещерные стоянки, IV — палеоантропологические местонахождения. Памятники эпохи среднего палеолита обозначены темными значками, эпохи позднего палеолита — светлыми. 1 — Светиловичи (Каменная Гора); 2 — Хотылево и другие мустьерские местонахождения на Десне; 3 — Супоневская и Тимоновская стоянки; 4—Сходня; 5—Ясаковская стоянка; б — Карачаровская стоянка; 7— стоянка Сунгирь; 8—Костенковские стоянки; 9—стоянки Золоторучье и Алтыново; 10—Ягорба; 11 — стоянка Талицкого; 12—Пещерный лог; 13 — мустьерские местонахождения у Гремячева и Слудки; 14 — грот Близнецова; 15—Медвежья пещера; 16—Бызовская стоянка; 17 — Крутая гора.
...В процессе первоначального заселения Европейского Севера палеолитический человек на востоке продвигался вперед быстрее, чем на западе, что объясняется конфигурацией ледника, рано освободившего Северное Приуралье с его континентальным климатом, неблагоприятным дпя питания ледников. Несколько лет назад геологами Е.М. Тимофеевым и Б.И. Гуслицером и археологом В.И. Канивцом были исследованы верхне-палеолитические и даже среднепалеолитические (мустьерские) стоянки на Печоре, у самого Полярного Круга. Этими открытиями было доказано, что на северо-востоке Европы еще в мустьерское время человек (неандертальского или уже современного типа) успел расселиться до берегов Ледовитого океана. Другое дело — северо-запад, где в Фенно-Скандии находились центры образования и питания ледников. Здесь они задержались значительно дольше, до самого конца плейстоцена и окончательно исчезли только в голоцене. По мере сокращения последнего вюрмского материкового оледенения, занимавшего территорию к западу от полуострова Канина и к северу от Верхней Волги и Средней Вислы, следуя за заселением этих пространств растениями и животными, заселял их и человек. Этот процесс происходил в верхнем палеолите и закончился только в мезолите. Предлагаемая карта (рис. 1) показывает, как древнейшие, еще мустьерские стоянки человека огибают максимальные пределы вюрмского ледника, тогда как стоянки верхнего палеолита приближаются к ним, а затем и переходят их (Алтыново, Золоторучье), когда ледник начал свое отступление на северо-запад.
Проблема первоначального заселения северо-запада Европы в ее современной постановке — еще очень молодая проблема. Пока на юго-восток от вюрмского, валдайского ледника ближайшие к его пределам — это стоянка Сунгирь и более поздние палеолитические памятники, такие, как местонахождение фрагмента черепа человека на р. Сходне в Москве, стоянки Золоторучье и Алтыново на Верхней Волге, а может быть, и недостаточно достоверное местонахождение в устье р. Ягорбы, в г. Череповце (см. рис. 1), где якобы вместе с кремневыми и роговыми изделиями были найдены остатки фауны позднего плейстоцена: черепа мускусного овцебыка, кости дикой лошади и большеротого оленя.
Перечисленные местонахождения так же как и находки отдельных костей животных эпохи плейстоцена, служат лишь вехами в изучении поставленной проблемы. Единственным хорошо исследованным памятником палеолита, освещающим эту проблему, пока является стоянка Сунгирь...
О.Н. Бадер. Человек палеолита у северных пределов ойкумены. «Природа», 1971(5), с.30-39
https://vk.com/doc399489626_528477986
...Из протокола заседания отделения физической географии Русского Географического Общества 30 апреля 1871г. (В выступлении на этом заседании П.А. Кропоткин впервые высказал целый комплекс идей, связанных с проблемой древнего оледенения)...И если геология может вообще прийти на помощь изучению почв, то, конечно, более всего возможно этого достигнуть изучением новейших ледниковых и послеледниковых образований...
- П.А. Кропоткин. Исследования о ледниковом периоде

Конечноморенные гряды последнего оледенения на северо-западе Русской равнины по С.А. Яковлеву

Черноземная зона разделена на 4 части. С севера идет переходная к подзолистым почвам полоса деградированных почв и выщелоченных черноземов. Границы этой полосы очень извилисты, она внедряется языками и островами и к северу и к югу, отражая на себе местные геоморфологические условия. Она внедряется к северу в некоторых депрессиях, выстланных глинистыми послеледниковыми наносами и представляющих места, где располагались (по Танфильеву) доисторические степи. Местами эта полоса прорезана глубоко к югу полосами подзолистых почв, как на песках по Цне и Суре или и на высотах Южного Урала.
Только отроги деградированных почв и выщелоченного чернозема нарушают цельность центральной полосы черноземной зоны, занятой мощными и тучными черноземами.
Эта полоса имеет направление с ЗЮЗ на ВСВ, отклоняясь заметно только перед Уральскими горами.
Тучные черноземы сменяются к югу последовательно обыкновенными и южными черноземами, при чем постепенно уменьшается мощность и количество гумуса, вплоть до низовьев р. Дона, где мы вступаем в область (или провинцию) мощных, но малогумусных и карбонатных черноземов приазовских и пред-кавказских степей.
Как в деталях очертаний трех подзон чернозема, так и в положении этой приазовской провинции можно видеть влияние местных (не широтных и не зональных) изменений климата и отчасти влияние геоморфологических условий. Так, например, характерен выступ обыкновенных черноземов на Донецком кряже, затем острова их на высоких сыртах за Волгой.
Картография черноземной полосы, вообще, разработана в настоящее время гораздо детальнее, чем для северных и южных областей, и здесь можно было детализировать нашу карту, насколько позволяет ее масштаб...
Можно сказать, чем более совершенствуются наши знания по географии почв, тем более ясными и отчетливыми становятся и общие закономерности, которые установлены были Докучаевым и Сибирцевым, основателями русского генетического почвоведения, и тем более широкое значение, практическое и научное, получают теперь почвенные карты.
Развивая принцип почвенных зон и общий принцип закономерности залегания почв, мы переходим теперь к учению о почвенных провинциях, о почвенных ландшафтах (свойственных тому или иному географическому циклу) и о почвенных комплексах (характеризующих эти ландшафты), находя в природе живые примеры теснейшей интимной связи почв и всего живого (биосферы), включая сюда и человеческую культуру
Почвенная карта Европейсной части СССР. Проф. Л.И. Прасолов. Журнал Природа 1927(9), с.724-727 (на карте хорошо видна черноземная полоса с ЗЮЗ на ВСВ, а если хорошо приглядеться, то заметно и Владимировское Ополье (Владимирские черноземы), самое северо-западное, самостоятельно существующее и о древних временах помнящее)
https://priroda.ras.ru/

 Отправлено: 20.12.19 09:08. Заголовок: Мальчик, колесница и..

Мальчик, колесница и ДНК

РигВеда X, 135. Мальчик и колесница
Автор, по анукрамани, - Кумара Ямаяна (Kumara Yamayana букв, "мальчик, происходящий от Ямы"). Тема - Яма. Размер - ануштубх.
Рену называет этот гимн имеющим космогоническое намерение (Renou L.Hymnes speculatifs du Ve'da. P. 255), что видно из стиха 6 и чему соответствует стиль стиха 5, состоящего из серии вопросов без ответа. Космогоническое содержание заключено в оболочку из сюжета, не очень ясного. У мальчика умер отец, и мысленным взором мальчик, тоскуя, следит за отцом, попавшим в царство царя мертвых Ямы (стихи 1-2). Некоторые интерпретаторы считают, что мальчик сам тоже умер, что не вытекает, однако, из содержания гимна. Первые два стиха говорит мальчик, далее следуют два стиха, которые произносит некий голос, - скорее всего, голос отца, остальное - речь автора. Отец привлекает внимание мальчика к тому, что тот создал себе в мыслях колесницу (ее вариант - корабль), которая следует за ним в царство мертвых (3-4). Эта колесница - поминальное жертвоприношение. Гимн заканчивается прославлением царства Ямы (7). Основное содержание гимна - это аллегория, за которой скрываются неразрешимые проблемы космогонии и тайна смерти.
1d Озирается в поисках (puranan anu venati)...- Глагол ven- значит видеть внутренним взором, с помощью поэтического прозрения, сверхъестественным образом. См.: EVP. Т. IV. Р.118.… древних. - Sc. предков, находящихся в царстве Ямы.
2b...по той дурной (дороге) (рарауаmuya). - Т.е. по дороге смерти.
4b...от вдохновенных (viprebhyas pari)... - Т.е. вдохновенные поэты-жрецы отправили богам жертвоприношение.
5d-6a... передача (anudeyi)? - Перевод условен, так как слово не имеет установленного значения. Оно встречается в РВ еще один раз в свадебном гимне X, 85, 6, где, видимо, обозначает женщину, дающую приданое. Перевод Гельднера: "wie seine Amme war?; перевод Рену: "comment etait son chargement" - о колеснице (Renou L. Hymnes speculatifs du Veda. P. 130).
6c-d...сделано отверстие {purastad budhna atatah /paccan nirayanam krtam)... - Гельднер, в отличие от других переводчиков, понимает nirayanam фигурально, переводя эти пады таким образом: "Vorerst wird der Grund gelegt, hinterher wird das Ergebnis gewonnen".

Мальчик:

1 Под деревом с прекрасными листьями,
Где пьет с богами Яма,
Там наш отец, глава рода,
Озирается в поисках древних.

2 Недовольный, смотрел я,
Как он озирается в поисках древних,
Бредя по той дурной (дороге).
По нему затосковал я вновь.

Голос отца:

3 О мальчик, новая колесница
Без колес, которую ты создал в воображении,
У которой одно дышло, (но) едет она во все стороны -
Ты стоишь на (ней), не видя (этого).

4 За колесницей, которую, о мальчик,
Ты покатил от вдохновенных,
За ней катилось вслед песнопение:
Отсюда оно было помещено на корабль.

Автор:

5 Кто породил мальчика?
Кто выкатил колесницу?
Кто сможет нам сегодня сказать:
Как произошла передача?

6 Как произошла передача?
От этого возникло начало.
Сперва было растянуто дно,
Потом сделано отверстие.

7 Это обитель Ямы,
Которая называется жилищем богов.
Вот его камышовая флейта, (в которую) дуют,
Он украшен хвалебными песнями.

Ригведа. Мандалы IX-X (перевод с санскрита Т.Я. Елизаренковой). Москва, "Наука", 1999г.
http://www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=o286


Диск прорезной из раскопок палеолитической стоянки Сунгирь.
Материал, техника: Бивень мамонта; резьба, шлифовка, сверление.
Размер: d-5,5 см, толщина - 0,3 см.
Раскопки 1969г. на палеолитической стоянке Сунгирь (Добросельская) близ г. Владимира. Находился в северном погребении, на одном из костяных дротиков. Автор находки: О.Н. Бадер.
Прорезной диск из бивня мамонта. Имеет одно центральное круглое отверстие d-0,8 см и 8 радиальных, вытянутых и сужающихся к центру отверстий размером 1,3 x 0,7 см.
О.Н. Бадер предполагает, что к прорезям этих дисков, надетых на копья или дротики, прикреплялись цветные ремешки или хвосты песцов, и эти дротики служили своего рода парадными эмблемами или имели какое-то особое церемониальное значение.
Диск был найден в парном захоронении подростков на стоянке Сунгирь. Входил, наряду с другими аналогичными дисками, зооморфными фигурками, костяными бусами, браслетами, перстнями и пр. в состав погребального инвентаря.

Культовые предметы в погребении детей со стоянки Сунгирь из археологических коллекций Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Каталог. Владимир 2012. Составитель А.Н. Пальцева, хранитель коллекции «Археология г. Владимира (Сунгирь)»
http://docplayer.ru/26037746-Kultovye-predmety-v-pogrebenii-detey-so-stoyanki-sungir-iz-arheologicheskih-kollekciy-vladimiro-suzdalskogo-muzeya-zapovednika.html
https://vk.com/doc399489626_528977829
Сунгирь — одна из самых известных и изученных стоянок европейских верхнепалеолитических сапиенсов. Международный коллектив антропологов и палеогенетиков сообщил о прочтении полных геномов четырех индивидов из Сунгиря, живших около 34 000 лет назад: взрослого мужчины, похороненного в отдельной могиле (S1), обоих подростков из двойного захоронения (S2 и S3), а также обладателя бедренной кости (S4), фрагмент которой, заполненный красной охрой, был найден в двойной могиле рядом со скелетом S2. Все четыре индивида принадлежали к одной популяции с эффективной численностью 200–500 человек, но при этом не являлись близкими родственниками. Отсутствие в геномах протяженных участков полной гомозиготности говорит о том, что сунгирцы, в отличие от алтайских неандертальцев, избегали близкородственных скрещиваний, хоть и жили небольшими группами. По-видимому, социальная структура и репродуктивное поведение сунгирцев были примерно такими же, как у современных охотников-собирателей, для которых характерны частые переходы из группы в группу и избегание инцеста.
***
И вот наконец до сунгирцев добрались специалисты по палеогеномике. Большой международный коллектив, в состав которого входят и российские исследователи (Сергей Васильев и Елизавета Веселовская из Института этнологии и антропологии РАН, Светлана Боруцкая с кафедры антропологии МГУ), сообщил в журнале Science об успешном прочтении ядерных геномов четырех сунгирцев. Геном индивида Сунгирь-1 (S1), взрослого мужчины, похороненного в отдельной могиле (рис. 1, слева) удалось прочесть со средним покрытием 1,1 (см. Coverage), подростков S2 и S3 из двойного захоронения (рис. 1, в центре и справа; рис. 2) — с покрытием 4,1 и 10,8; кроме того, с покрытием 3,9 прочтен геном обладателя бедренной кости S4, фрагмент которой, заполненный красной охрой, был положен в могилу рядом с индивидом S2.Исследователи работали и с найденными поблизости костями еще двух индивидов (S5 и S6), но их в итоге пришлось исключить из рассмотрения. У древнего индивида S5 слишком плохо сохранилась ДНК, а индивид S6, как выяснилось, жил всего-навсего 900 лет назад. Этот современник Юрия Долгорукого, конечно, не имеет отношения к палеолитическим охотникам. Настоящие сунгирцы жили 33–35 тысяч лет назад, судя по многократно перепроверенным результатам самых надежных версий радиоуглеродного датирования.
Геномы сунгирцев дали ответы на вопросы, давно волновавшие антропологов. Одной из неожиданностей стало то, что у всех четверых есть Y-хромосома и только по одному экземпляру Х-хромосомы. Так что все они были мужского пола, хотя традиционно считалось, что S3 — девочка.
Митохондриальная ДНК у всех сунгирцев относится к гаплогруппе U, широко распространенной у древних и современных европейцев, но к разным ее вариантам: U8c у S1 и U2 — у трех остальных индивидов. Гаплогруппа Y-хромосомы у всех четверых одна и та же: C1a2.
Анализ геномов показал, что сунгирцы являются базальными представителями западноевразийской ветви вышедших из Африки сапиенсов — той ветви, что отделилась от предков восточноазиатов примерно 52,5 тысяч лет назад (95-процентный доверительный интервал: 49–57 тыс. лет назад), и которая много позже дала начало современным народам Европы и Западной Азии. Геном S3, прочтенный с высоким покрытием, позволил оценить время отделения предков сунгирцев от предков современных европейцев: 38 тыс. лет назад (95% доверительный интервал: 35–43 тыс. лет назад).
Индивид из Усть-Ишима (см.: Геном древнего обитателя Западной Сибири проливает свет на историю заселения Евразии, «Элементы», 27.10.2014), по расчетам авторов, выполненным с учетом новых данных, оказался базальным представителем другой, восточной ветви внеафриканских сапиенсов. Предки усть-ишимца отделились от предков китайцев 48 тыс. лет назад, то есть почти сразу после разделения западной и восточной ветвей.
Новые расчеты в очередной раз подтвердили приток неандертальских генов в генофонд предков всех евразийцев 55 (52–63) тыс. лет назад. Как у S3, так и у Усть-Ишимца наблюдается некоторый избыток неандертальских аллелей по сравнению с современными евразийцам. Скорее всего, это объясняется действием отбора, который постепенно вычищает неандертальские гены из генофонда сапиенсов (см.: Между сапиенсами и неандертальцами существовала частичная репродуктивная изоляция, «Элементы», 03.02.2014). Но нельзя полностью исключить и возможность повторных событий гибридизации, в результате которых к сунгирцам и усть-ишимцам (но не к предкам современных евразийцев) попали дополнительные порции неандертальских генов. В любом случае эти порции были небольшими (порядка 0,6%).
Что касается родства сунгирцев с другими группами верхнепалеолитических сапиенсов, то ближайшей их родней оказались жившие примерно в то же время индивиды из Костенок (см.: А. Г. Козинцев. Расшифрован геном верхнепалеолитического человека со стоянки Костенки XIV (Маркина Гора)), а также люди из Дольни Вестонице — носители Граветтской культуры (Q. Fu et al., 2016. The genetic history of Ice Age Europe). Авторы обнаружили, что индивид Костенки-12 чуть ближе к Сунгирцам, чем более древний Костенки-14. Это указывает на возможное частичное замещение древних костенковцев группами, родственными сунгирцам, которые, в свою очередь, были родственны носителям Граветтской культуры, распространенной в Западной Европе.
Самые интересные результаты связаны с генетической структурой сунгирской популяции. Вопреки ожиданиям, среди четырех сунгирцев не оказалось близких родственников. Хотя мальчики S2 и S3 похоронены в одной могиле и имеют одни и те же варианты мтДНК и Y-хромосомы, они, судя по ядерным геномам, не являются родными братьями. Они также не могут быть дядей и племянником (в этом случае у них было бы примерно 25% генов, общих по происхождению). Они могут быть, самое большее, двоюродными братьями (у кузенов средняя доля общих генов составляет в среднем 12,5%). С обладателем бедренной кости S4 их связывает чуть более отдаленное родство, чем друг с другом, а с индивидом S1 — еще более отдаленное, чем с S4. При этом все четыре сунгирца, несомненно, представляют собой родственную группу. Каждый из них ближе к трем другим сунгирцам, чем к любым другим древним или современным людям с известными геномами.
Три из четырех сунгирских геномов (S2, S3, S4) были прочтены достаточно качественно, чтобы использовать их для оценки размера (эффективной численности) популяции, к которой они принадлежали, а также частоты близкородственных скрещиваний. Об этом можно судить по таким признакам, как число и длина полностью идентичных участков ДНК, во-первых, у разных индивидов, во-вторых — в двух гомологичных хромосомах одного индивида (участки полной гомозиготности). Анализ показал, что эффективная численность популяции сунгирцев составляла примерно 200–500 особей. Это сопоставимо со значениями, типичными для современных внеафриканских охотников-собирателей, и намного выше тех оценок, которые были получены для неандертальцев и денисовцев (см.: Геном денисовского человека отсеквенирован с высокой точностью, «Элементы», 06.09.2012).
Авторы не нашли в геномах сунгирцев признаков близкородственных скрещиваний. Этим сунгирцы резко отличаются от того единственного неандертальца (точнее, неандерталки), чей геном был прочтен достаточно качественно, чтобы судить об инбридинге (см.: Между сапиенсами и неандертальцами существовала частичная репродуктивная изоляция, «Элементы», 03.02.2014). Родители неандертальской женщины из Денисовой пещеры находились в близком родстве друг с другом (на уровне единоутробных брата и сестры или дяди и племянницы), тогда как родители сунгирцев в близком родстве друг с другом не состояли.
Интерпретируя эти данные, нужно иметь в виду, что палеолитические охотники-собиратели в приледниковых районах Европы, разумеется, не могли жить группами с эффективной численностью 200–500 человек. Такая группа просто не смогла бы прокормиться. Размеры групп были гораздо меньше, от силы несколько десятков человек. Все четыре сунгирца с большой вероятностью были членами одной такой группы. И если мы при этом видим, что среди них нет ни одной пары близких родственников, и что в их геномах нет следов инцеста, зато есть указания на довольно высокую эффективную численность популяции, то из всего этого можно сделать важные выводы о социальной организации и репродуктивном поведении верхнепалеолитических сапиенсов. По-видимому, сунгирцы в этом плане были похожи на современных охотников-собирателей, для которых характерны развитые межгрупповые связи, частые переходы из группы в группу (что ведет к снижению внутригруппового родства) и избегание инцеста, ведущее к превращению множества взаимосвязанных групп в единую популяцию (см.: Социальная структура охотников-собирателей основана не только на родстве, но и на дружбе, «Элементы», 13.03.2011). Авторы допускают, что подобная высокоразвитая система межгрупповых отношений могла быть одной из причин победы сапиенсов в конкуренции с другими видами поздних Homo.
Конечно, опасно делать столь далеко идущие выводы на основе единичных геномов. Если неандертальская женщина с Алтая родилась от близкородственного брака, значит ли это, что неандертальцам в целом было свойственно скрещиваться с родственниками? Или это было характерно только для алтайских неандертальцев? Или такое поведение развилось лишь под конец истории неандертальцев, когда они уже вымирали? Пока у нас нет других столь же качественно прочтенных неандертальских геномов, ответить на этот вопрос трудно (хотя что-то можно сказать и по мтДНК, см.: Неандертальцы жили маленькими группами и ели друг друга, «Элементы», 13.01.2011). Аналогичная ситуация и с денисовской девочкой: ее родители не были близкой родней, но происходили из популяции с низкой эффективной численностью. Значит ли это, что все популяции денисовцев были крошечными? Палеоантропологи постоянно сталкиваются с подобными трудноразрешимыми вопросами. Только новые находки и методы исследования смогут пролить на них свет.
Источник: Martin Sikora, Andaine Seguin-Orlando, Vitor C. Sousa, Anders Albrechtsen, Thorfinn Korneliussen, Amy Ko, Simon Rasmussen, Isabelle Dupanloup, Philip R. Nigst, Marjolein D. Bosch, Gabriel Renaud, Morten E. Allentoft, Ashot Margaryan, Sergey V. Vasilyev, Elizaveta V. Veselovskaya, Svetlana B. Borutskaya, Thibaut Deviese, Dan Comeskey, Tom Higham, Andrea Manica, Robert Foley, David J. Meltzer, Rasmus Nielsen, Laurent Excoffier, Marta Mirazon Lahr, Ludovic Orlando, Eske Willerslev. Ancient genomes show social and reproductive behavior of early Upper Paleolithic foragers // Science. 2017. V. 358. P. 659–662. DOI: 10.1126/science.aao1807.
Геномы людей из Сунгиря рассказали о репродуктивном поведении верхнепалеолитических охотников (Александр Марков. 08.11.2017)
https://elementy.ru/novosti_nauki/433140/Genomy_lyudey_iz_Sungirya_rasskazali_o_reproduktivnom_povedenii_verkhnepaleoliticheskikh_okhotnikov

 Отправлено: 21.12.19 08:29. Заголовок: Математика палеолита..

Математика и искусство палеолита

Рис. 60. Костяная фигурка с Сунгиря. Номер фигурки по коллекционной описи — Д657/157
В 1957г., при первых раскопках палеолитической стоянки Сунгирь в черте г. Владимира на Клязьме, вместе с обильным кремневым инвентарем, костяными поделками и мамонтовой фауной найдена плоская костяная фигурка животного, украшенная точечным орнаментом и окрашенная охрой. Ввиду значительного интереса, который представляет для науки это уникальное произведение палеолитического искусства, здесь дается его предварительное описание без детального историко-сравнительного анализа.
...На обеих сторонах пластинки фигура животного еще более схематично повторена при помощи линий, состоящих из неглубоко высверленных круглых точек-лунок диаметром от 1 до 2 мм. На одной стороне их 48, на другой — 44. При этом туловище дано двумя рядами точек, а ноги — одним.
В некоторых лунках сохранилась ярко-красная охра. Следы ее видны пятнами и на поверхности обеих сторон фигурки. Очевидно, в свое время вся фигурка была окрашена в красный цвет.
...костяная фигурка находилась в вертикальном положении, головой вниз, и при расчистке слоя ножом была повреждена, а задняя нога фигурки со сквозной сверлиной обнаружена лишь после тщательного просеивания отработанной земли через мелкое сито.
В результате фигурка целиком восстановлена (рис. 60). Это костяная пластинка максимальной длиной 5,6 см, не идеально плоская, толщиной от 4 до 1 мм и менее; верхняя и в особенности передняя часть головы заострена, вернее — заточена, почти как лезвие. Это заставило даже поставить вопрос о какой-то производственной функции острого края, тем более, что он особенно сильно заглажен и на конце морды, видимо, слегка выломан и потом снова зашлифован. Животное изображено в профиль, схематично, каждая пара ног дана клиновидным выступом. Следы первоначальной обработки почти не сохранились; лучше они видны на голове — в виде слабых бороздок, впоследствии зашлифованных. Вся поверхность фигурки тщательно, до блеска заполирована, в особенности на выступающих местах, что могло произойти отчасти и при ношении фигурки в качестве амулета. О последнем свидетельствует сквозное отверстие на задней ноге — не вполне круглое, диаметром 2,0—2,5 мм, выполненное двухсторонним сверлением.
...Определить с достоверностью, какое животное изображено первобытным художником, нельзя. Вероятнее всего, это лошадь, большеголовый тарпан или близкая ему форма. По В.И. Громову, на стоянке представлены кости некрупной толстоногой лошади, пока не определяемой ближе; ее череп отсутствует. Не прибегая здесь к сопоставлению сунгирской лошадки с единичными палеолитическими скульптурами, немногими барельефами и сотнями наскальных рисунков, изображающих лошадей, отметим, что техника выполнения находит аналогии в Западной и Средней Европе и в далекой сибирской Мальте. Но ни одно из известных нам палеолитических изображений не имеет близкого сходства с публикуемой фигуркой, основной особенностью которой является не объемная, а плоскостная манера скульптурного изображения, со схематическим повторением фигуры пунктирными линиями.
О.Н. Бадер. Уникальная палеолитическая фигурка со стоянки Сунгирь. КСИА Вып. 82. 1961 с.135-139
https://arheologija.ru/bader-o-n-unikalnaya-paleoliticheskaya-figurka-so-stoyanki-sungir/

Эта фигурка лошади, выточенная из бивня мамонта, и костяной диск были найдены нашей экспедицией во время раскопок стоянки древне-каменного века под Владимиром (Об этой стоянке читайте статью «Сунгирь» - «Вокруг света». 1965(8)). Судя по тому, что они просверлены насквозь, их носили как амулеты, имеющие какое-то ритуальное, магическое значение. На фигурке лошади сохранились остатки красной охры, а красный цвет у древних был символом огня, крови, жизни...Дальнейшие исследования этих находок помогут нам лучше узнать представления об окружающем мире, образ жизни, обычаи и верования жителей этой северной палеолитической стоянки. Но уже сейчас, глядя на эти фигурки, можно высказать предположение, на первый взгляд, казалось бы, фантастическое...
На поверхности фигурки лошади, повторяя контуры ее, расположены два параллельных ряда точек, высверленных острым кремневым орудием. Такие же точки на ногах скульптуры. Сосчитайте их: на линиях вдоль ног по пять точек, на каждой линии, идущей вдоль туловища, ровно по двадцать. Общее число точек — пятьдесят. Теперь посмотрите на диск. От центральной точки его расходятся лучи — и в каждом из них ровно по пять таких же точек.
Случайно или осознанно древний мастер высекал эти точки, следуя удивительно четкому числовому ритму, равному пяти? Ведь если это не случайно — значит обитатели сунгирской стоянки, жившие два с половиной — три десятка тысячелетий назад, уже умели считать!
Но, может быть, все же эти числа случайны и сунгирские находки не имеют аналогий среди других находок палеолитического искусства?
...Совсем недавно советский исследователь Борис Фролов доказал, что на большинстве костяных пряжек, блях, статуэток и других произведениях палеолитического искусства Сибири орнамент ритмически повторяет числа «пять» и «десять», а на некоторых — число «семь». А французский исследователь М. Ферворн, изучая орнаменты на изделиях мастеров стоянки древнекаменного века Брассампуи во Франции, заметил, что, нанося насечки на кости, палеолитический «гравер» сочетает их в группы...по десять насечек, а на одной скульптурной женской головке, найденной там же, прическа изображена десятью вертикальными и семью горизонтальными полосами! Снова тот же числовой ритм, что был открыт в Сунгире и в Сибири — пять и семь! Это уже не может быть случайностью...И сейчас можно сказать, что десятки тысяч лет назад, в эпоху древнекаменного века, люди, населявшие пространства от Атлантического океана до Байкала, уже умели считать! И причем счет их был основан не только на так называемой пятеричной системе — по числу пальцев на руке: они знали число «семь». И некоторые исследователи делают из этого вывод, что в конце древнекаменного века люди уже создали лунный календарь: ведь число семь — это число дней каждой из фаз Луны!..
О.Н. Бадер. Математика палеолита. Вокруг Света, 1969(10), с.26-27
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/V/''Vokrug_sveta''/_''Vokrug_sveta''_1960-69_.html
Орнамент – один из древнейших видов изобразительной деятельности человека. Он представляет собой узор, основанный на повторе и чередовании составляющих его элементов. В далёком прошлом орнамент нёс в себе символический и магический смысл, знаковость, семантическую функцию, подчёркивал социальную роль и положение человека, обладавшего орнаментированным предметом, или удовлетворял эстетическое чувство, выполняя декоративную функцию. Первые, явно не случайные царапины археологи находили на костях животных, населявших Землю ещё во времена homo erectus. Предпосылки появления орнамента прослеживаются уже в эпоху мустье. В Ла Ферраси (Дордонь, Франция) была обнаружена известняковая плитка с вырезанным на ней рисунком: несколько прямых линий были проведены между группами ямок1. Это были первые знаки, переданные изобразительными средствами2. В позднем палеолите различные узоры наносились на предметы, представлявшие собой мобильные произведения искусства (скульптура, гравировка на кости, роге, бивне мамонта или камне). Изображения животных и элементы геометрического орнамента встречаются на стенах пещер и гротов, которые использовались древними людьми, предположительно, как святилища (монументальная живопись).
Для каждой культуры эпохи палеолита характерны свои определённые узоры. Традиционно стоянку Сунгирь принято относить к костёнковско-сунгирской историко-культурной общности3. Несмотря на схожесть кремневых комплексов стоянок Костёнки I, Авдеево и Сунгирь, преобладающие орнаменты на костяных изделиях у них разные. Узоры на поделках со стоянки Костёнки I вместе с подобными материалами из Авдеева (раскопки 1946–1949 гг. и 1972–1980 гг.) изучался М.Д. Гвоздовер4. Для костёнковских и авдеевских находок характерны такие элементы, как чёрточка, косой крест, угол, которые образуют линейный орнамент. На сунгирских предметах прослеживаются другие узоры. Точечный орнамент нанесён на пять находок. Сквозные отверстия, образующие узор, прорезаны на четырёх костяных дисках. Верхняя часть фрагмента костяного черенка из погребения мужчины покрыта спиральным орнаментом. Поперечные короткие нарезки прослеживаются на ребре рукоятки одного из так называемых «жезлов начальника». Впервые точечный орнамент на сунгирских находках был зафиксирован О.Н. Бадером ещё в процессе раскопок5. Узоры из сверлин были обнаружены им на 3 предметах. Это амулет-лошадка, костяной диск и так называемый «жезл». Кроме исследований О.Н. Бадера данные находки были опубликованы в книге Б.А. Фролова и статьях Р. Уайта. Количество сверлин на диске и лицевой стороне фигурки лошади (если учитывать сквозные отверстия на ножке лошадки и в центре диска) кратно пяти. Б.А. Фролов и О.Н. Бадер предположили, что это свидетельствует о существовании зачатков счёта на стоянке Сунгирь6. По версии Р. Уайта, точечный орнамент на находках подражал предметам, встречающимся в природе7. Он считал, что на изображениях животных точки могли имитировать шерстяной покров.
Однако все эти исследователи рассматривали только три сунгирских находки с наиболее чётко сохранившимся узором, которые описал О.Н. Бадер. Точечный орнамент на двух других предметах был открыт совсем недавно и сохранился не полностью.
...Все орнаментированные сунгирские предметы можно разделить на 3 группы в зависимости от нанесённых на них узоров:
1) с точечным орнаментом,
2) с прорезным орнаментом,
3) с линейным орнаментом.

Самую многочисленную группу составляют находки с точечным орнаментом. Сюда относятся: фигурка лошади (кат. 1), маленький диск (кат. 2), так называемый «жезл начальника» (кат. 5), браслет (кат. 4) и ретушёр (кат. 3). Данные экспонаты были обнаружены в разных частях стоянки и имели различное назначение.
Из пяти предметов с точечным орнаментом только один представляет собой изображение живого существа – это фигурка лошади (кат. 1). Она находилась в ямке недалеко от предполагаемого жилища и располагалась в заполняющем углубление слое вертикально14. Судя по тому, что там же присутствовали уголь и охра, О.Н. Бадер предполагал, что яма была ритуальной15. На каждой стороне пластинки фигура животного схематично повторена контуром из неглубоких точек-лунок, проходящим примерно посередине изделия. Орнамент располагается с обеих сторон на туловище и голове животного двумя изогнутыми параллельными линиями и на каждой ноге – одной линией. На правой стороне фигурки линии вдоль туловища содержат по 20 точек, линии на ногах – по 5 точек, включая сквозное отверстие для привешивания. На левой стороне фигурки верхняя линия состоит из 17 точек, нижняя – из 19 точек. На передней ноге просверлено 4 точки, на задней – 5 точек. На поверхности видны пятна ярко-красной охры, её же следы сохранились в некоторых лунках.
...По версии О.Н. Бадера и Б.А. Фролова, количество углублений на фигурке лошади свидетельствует о наличии в то далёкое время пятиричной системы исчисления22. На лицевой стороне статуэтки количество точек в каждой линии кратно 5. На обратной стороне высверлено 45 углублений. Числовой ритм, прослеживающийся в данных узорах,
подтверждает эту версию.

...В отличие от амулета-лошадки, остальные четыре орнаментированных точками предмета со стоянки Сунгирь не изображают одушевлённых существ. Костяной диск (кат. 2) был найден в 4 м от ямы, в которой находился амулет-лошадка, на территории предполагаемого жилища27. Сделанный из бивня мамонта, он украшен с каждой стороны 8 радиусами по 4 точки-ямки в каждом. В центре диска расположено сквозное отверстие.
Подобные диски найдены в нижнем горизонте Афонтовой горы II28, на Афонтовой горе III29, на Ложери-Ба30 и ряде других стоянок Средней и Юго-Западной Европы31. На предмет из Афонтовой горы III нанесены радиальные нарезки, пересечённые у краёв диска кольцевой резной линией. На остальных дисках прочерчены хаотичные линии или выполнены изображения животных. Все предметы, кроме находки из Афонтовой горы III, имеют в центре сквозное отверстие. Однако только на сунгирский диск нанесён точечный орнамент.
Ряды углублений на сунгирской находке, по предположению О.Н. Бадера и Б.А. Фролова, свидетельствуют о наличии у древних людей счёта32. Если считать центральное отверстие пятой точкой в каждом радиусе, то узор на костяном диске может служить доводом в пользу данной версии.
...Интересен тот факт, что в каждом захоронении (кроме верхнего погребения могилы мужчины) находился один предмет с точечным орнаментом. Это подтверждает гипотезу о сакральном смысле подобных находок...
Предметы с орнаментом со стоянки Сунгирь из археологических коллекций Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Каталог. Владимир 2015. Составитель А.Н. Денисова, хранитель коллекции «Археология г. Владимира (Сунгирь)». 28с. (В настоящий каталог вошли 11 предметов из бивня мамонта и рога северного оленя со стоянки Сунгирь. Это находки, на поверхности которых прослеживаются орнаменты)
http://docplayer.ru/28504547-Predmety-s-ornamentom-so-stoyanki-sungir-iz-arheologicheskih-kollekciy-gosudarstvennogo-vladimiro-suzdalskogo-muzeya-zapovednika.html
https://vk.com/doc399489626_529041807

От пентатоники к септатонике
Интересным примером применения наилучших приближений, получаемых с помощью непрерывных дробей, служит математическое объяснение того, почему со времен Баха используется равномерно темперированная шкала, содержащая 12 полутонов в каждой октаве. Наряду с основным тоном музыкального инструмента (вызываемого, например, колебанием струны) звуковое колебание содержит ряд обертонов, создающих тембровую окраску звука. Если, например, длина струны L такова, что (при заданном натяжении) она издает звук До первой октавы, соответствующий (например) w = 512 колебаниям в секунду, то струна длиной 2/3 L (на струнных инструментах эта длина получается нажатием пальца в соответствующем месте) издает звук, имеющий частоту 3/2w (натуральная квинта), а струна длиной L/2 издает звук, имеющий частоту 2w (октава). Эти обертоны, прежде всего, присутствуют в основном тоне. Наше ухо улавливает при сравненни высоты двух звуков не отношение их частот, а логарифм этого отношения. Если принять интервал в одну октаву (переход от звука До первой октавы к звуку До второй октавы) за единицу, то основание логарифмов надо выбрать так, чтобы было
loga(2w/w) = 1, т.е. loga2 = 1
Отсюда видно, что а = 2. Натуральная же квинта воспринимается слухом как интервал, меньший октавы, - а именно, как ее часть, равная
log2(3/2w:w) = log23 - 1
В своем классическом произведении - Хорошо темперированный клавир - Иоганн Себастиан Бах написал 24 фуги для клавира, у которого произведена равномерная темперация, т.е. деление октавы на 12 равных (по слуху) интервалов (полутонов). Почему исторически возникло деление октавы именно на 12 интервалов?
Ответ дает теория непрерывных дробей. Наш слух естественно воспринимает именно натуральную квинту, и делить октаву надо на столько частей, чтобы число log23 - 1 хорошо приближалось дробью с выбранным знаменателем (иначе слух будет отмечать диссонанс звуков). Разложив это число в непрерывную дробь, находим (это легко сделать с помощью калькулятора)
log23 - 1 = 0,5849625 = 1/ (1 + 1/ (1+ (2 + 1/ (2 + 1/ (3 + …)))))
Подходящими дробями будут 1; 1/2; 3/5; 7/12; 24/41; …
Приближения 1 и 1/2 слишком грубые (первое из них означает, что мы приравниваем натуральную квинту к октаве!). Приближение 3/5 соответствует пентатонике, существующей у народов Востока, а приближение 7/12 самое удачное. Оно соответствует делению октавы на 12 частей (полутонов), и 7 таких полутонов соответствуют квинте. Сравнение числа log23 - 1 с числом 7/12 = 0,5833… показывает качество приближения: разница высот натуральной квинты и темперированной квинты (7 полутонов) не улавливается даже профессиональными музыкантами. Заметим, что, кроме звука Соль (семь полутонов от звука До), важную роль играют следующие звуки, входящие в основные трезвучья:
фа: длина струны 3/4L, частота 4/3w;
log2 (4/3w:w) = 2 - log23 ~~ 5/12
(где знак ~~ означает - приближенно равно)
ми: длина струны 4/5L, частота 5/4w;
log2 (5/4w:w) = log25 - 2 ~~ 4/12
ми бемоль: длина струны 5/6L, частота 6/5w;
log2 (6/5w:w) = 1 + log23 - log25 ~~ 3/12
Отметим, что приближение для натурального звука Ми (4 интервала от основного тона) является не таким хорошим, как для натуральной квинты, и скрипачи различают звуки Ми диез и Фа
Из примечаний В.Г. Болтянского к книге Феликса Клейна (1849-1925) Элементарная математика с точки зрения высшей. Т.1. Пер. с нем. (Под ред. В.Г. Болтянского. - 4-е изд. - М., Наука. Гл.ред.физ-мат. лит. 1987)
http://publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KLEYN_Feliks/_Kleyn_F..html

 Отправлено: 22.12.19 04:28. Заголовок: Элементы культа свет..

Элементы культа светил в палеолите
22 декабря 2019, 04 часа 19 минут UTC - Зимнее солнцестояние
26 декабря 2019, 05 часов 14 минут UTC - Новолуние
...В частности, «графика палеолита проливает новый свет на истоки астральных, космогонических мифов Евразии (включая распрострапенную мифологическую тему «лунного быка» и «солнечной лошади» - О.Н. Бадер
***
Некоторые памятники ритуального характера в палеолите позволяют ставить вопрос о возникновении культа светил уже в то далекое время. Сюда относится обычай засыпать погребения углем и красной охрой, ориентировка ряда погребений на летний восход, находки ажурных и сплошных, нередко орнаментированных дисков со сквозными отверстиями в центре, распространение числового ритма 7 в искусстве и некоторые другие признаки.
Не так давно подробно проанализированный Б.А. Рыбаковым орнамент энеолитической трипольской керамики показывает значительную роль, которую играли в нем символы солнца и луны как символы времени 1. Возникновенне подобных представлений, а, может быть, и особого почитания солнца и луны, без сомнения, относится к гораздо более глубокой древности и должно быть перенесено из древне-земладельческого общества в мир первобытных охотников, о чем достаточно красноречиво говорит искусство палеолита и некоторые излюбленные в нем числовые ритмы. В частности, «графика палеолита проливает новый свет на истоки астральных, космогонических мифов Евразии (включая распространенную мифологическую тему «лунного быка» и «солнечной лошади») 2.
Очень интересные факты в этом плане дали недавние раскопки одной из наиболее северных в Европе палеолитических стоянок, расположенной на берегу р. Клязьмы и ручья Сунгирь близ Владимира, и в особенности открытые там погребения, относящиеся вместе со стоянкой, по CI4, ко времени около 25 000 лет назад.
Прежде всего следует остановиться на нескольких найденных на Сунгире дисках, вырезанных из бивней мамонта; два из них были надеты на острия церемониальных копий в погребениях, что уже указывает на их особое значение. Подобные резные диски найдены в культурных слоях стоянок Сунгирь, Костенки I, Александровка, в 7-м горизонте Молодовой V, в нижнем горизонте Афонтовой горы II, на Афонтовой горе III, на стоянке у Иркутского госпиталя и Бурети, а также на ряде зарубежных верхнепалеолитических стоянок. Все диски довольно однородны по форме, размерам, толщине и сквозному отверстию в центре, что указывает на одинаковость их назначения. На многих дисках выгравированы фигуры
животных: серны, лани, дикой коровы, теленка, северного оленя, мамонта, лапы медведя и даже фигуры человека; их публикации хорошо известны.
Однако большая часть дисков несет резной орнамент в виде радиальных лучей, расходящихся от центрального отверстия к окружности, что семантически приближает их к прорезным дискам Сунгиря. Таковы 4 диска из Прюникель, 2 из Ле-Портель, 2 из Ложери-Басс, диски из Истюриц, Лурд, 3 диска из Нетерсфельс, из Кржижова и из Афонтовой горы III. Пятый диск из Брюникель содержит в себе оба орнаментальных элемента: и изображение козла, и пересекающие его радиусы-лучи.
По мнению некоторых специалистов, появление орнаментированных дисков в искусстве палеолита совпадает с временем бытования стиля «контур декупе» 3, но находки на Сунгире заставляют еще значительно удревнить эту дату.
Вопрос о назначении дисков остается неясным. Многие археологи считают их просто подвесками или пуговицами 4. Но А. Леруа-Гуран 5 допускает, что семантика дисков отражает совокупность религиозных традиций. По мнению 3.А. Абрамовой, «широко распространенная форма украшений в виде дисков, иногда орнаментированных радиально расходящимися из центра лучами, свидетельствует, по-видимому, о зачатках сложных космогонических представлений и, вместе с изображениями птиц и змей, о культе стихий природы» 6. Необходимо согласиться с двумя последними мнениями.
Недавно Анн Сивекинг посвятила палеолитическим дискам специальную работу 7. Она также полагает, что широкое распространение дисков от Сибири до Западной Европы позволяет считать их выражением каких-то бытовавших тогда идеологических представлений и напоминает, что еще Э. Пьетт рассматривал радиальные линии на дисках как лучи солнца.
Тщательная выделка и декор дисков позволяют считать, что им придавалось особое, важное значение. Анн Сивекинг считает, что орнаментированные диски первоначально возникли на востоке, в России, где появилась и традиция радиальной орнаментации; оттуда диски якобы проникли на запад, где в единой области Дордони и Пиренеев обогатились натуралистическим декором, в эпоху Мадлен IV достигли вершины своего развития и в свою очередь начали влиять на оформление дисков более восточных территорий.
Нарисованная А. Сивекинг картина культурных влияний не выглядит серьезно обоснованной. Предпочтительнее другая высказанная ею мысль: везде, где получало развитие палеолитическое искусство, появлялись и диски, иллюстрируя широкие контакты между культурами и, может быть, распространение однородных первобытных культов.
А. Леруа-Гуран справедливо сетует, что диски, как правило, находят изолированными от бытовых комплексов в местах, где они были в свое время потеряны, и это очень затрудняет их понимание 8. Характер дисков с Сунгиря и положение их в погребениях проливают некоторый новый свет на этот вопрос.
По справедливому замечанию Б.А. Фролова, в графике верхнего палеолита преобладают два числа-совокупности: одно связано с 5 и 10 пальцами, другое с исчислением времени — 7 и 14 днями, т.е. половиной месяца 9. На Сунгире мы уже имели случай отмечать ту же картину 10.
Тем более бросается в глаза присутствие здесь еще одного числового ритма.

Рис. 1. Диски из бивней мамонта. 1 — со стоянки Сунгирь; 2—5 — из погребений на Сунгире
Один из шести найденных на Сунгире дисков (рис. 1, 1) имеет 8 обозначенных точками радиусов, три — по 8 расходящихся от центрального отверстия радиальных прорезей, один — 4 симметрично расположенных прорези (2). Этот ритм — 4 и 8 — на фоне преобладающего на Сунгире орнаментального числового ритма 5 и 10 (сюда относится и один диск — рис. 1, 4) невольно обращает на себя внимание, тем более, что он приурочен именно к дискам, скорее всего изображающим круглое светило — солнце или луну. Четыре прорезанных отверстия на круге, видимо, олицетворяли 4 солнца, точнее 4 положения солнца за сутки: восход, пол-день, закат и полночь (восток, юг, запад и север), восемь радиусов — 4 солнца и 4 луны или 8 суточных положений солнца. Изображения солнца и луны в виде дисков на Сунгире вполне вероятно, особенно если принять во внимание признаки сушествования у сунгирцев лунного календаря.
Среди сил природы солнце как благостная сила, распространяющая свет и тепло, всегда пользовалось у населения севера особым почитанием. В многочисленных мифах солнце чаще изображается в виде женщины, месяц — в виде мужчины; они жили некогда на земле как люди или как полуживотные — тотемы; кстати, все прорезныо диски с 4 и 8 радиусами на Сунгире происходят только из погребения девочки. У некоторых племен, где преобладал тотемизм, солнце выступает как один из тотемов.
Изображения солнца в центральной части Северной Евразии известны у современных охотников и рыболовов: у манси 11, у угров Темлячевской волости 12 и у хантэ 13. Вообще изображения солнца в этнографии обских угров часты 14. Многочисленны солярные изображения у других народов сибирского Севера 15, в частности, у кетов 16, алтайцев 17,
тувинцев 18 и др. Солярные знаки у народов Сибири очень сходны с изображениями на днищах неолитических сосудов и «с солярными рисунками, встречающимися у народов Евразии, к таким изображениям относятся концентрические и спиральные круги, круги с радиально пересекающимися линиями, квадратные и многоугольные фигуры» 19.
Таким образом, если у нас и нет убедительных доводов для утверждения о существовании у сунгирцев оформленного культа солнца, то имеются определенные основания говорить о почитании солнца и луны.
Из шести дисков, найденных на Сунгире, пять найдены в могиле 2, из них четыре в погребении девочки. Они лежали на животе, на груди, на макушке головы и были надеты на церемониальные копья. Из этого вытекает, что они никак не служили пуговицами или застежками, а имели ритуальное назначение, будучи, вероятно, связаны с зарождающимся культом космических светил.
В литературе не раз высказывались мнения о следах солнечного культа еще в мустьерское время (например, красные пятна и симметричные полоски на известной каменной плитке из Ла-Ферраси 20, так же как о следах горизонтального членения мира в представлении мустьерского человека. С ним можно связывать четырехконечные крестовидные гравировки в мустьерской пещере Цона на Кавказе 21, на стоянке Тата в Венгрии 22 и в Вилене у Лорраха 23.
Далее, ритм 4 выражен в культуре верхнепалеолитических стоянок Долин Вестонице, близкой по времени стоянке Сунгирь, Пржедмост, Авдеево, Костенки I; тот же ритм Б.А. Рыбаков отмечает в трипольском энеолите, имеется он и в более поздних памятниках. Интересно, что он находит особенно широкое распространение в туземных культурах Америки.
На Сунгире имеются и некоторые факты, указывающие на почитание луны, и, вполне возможно, на существование лунного календаря. В этом отношении важно присутствие среди его памятников числового ритма 7. Он фигурирует в расшивке одежды бусами; так, мужская одежда и у взрослого, и у мальчика была украшена семью поперечными горизонтальными рядами бус. В соединении с целой серией аналогичных ритмов, установленных в произведениях верхнепалеолитического искусства 24, ритм 7 оказывается широко распространенным в верхнем палеолите Евразии. Примеры имеются на палеолитических памятниках огромной территории — от восточносибирской Мальты до берегов Атлантического океана.
Одним из наиболее разительных примеров является браслет из недалекой Мезинской стоянки, не раз опубликованный, но долго не обращавший на себя внимание под этим углом зрения. Он состоит из пяти составленных вместе узких пластинчатых браслетов; каждый из узких браслетов орнаментирован двумя рядами коротких наклонных нарезок; каждый ряд состоит из четырех групп нарезок одного и того же наклона; всего в браслете 40 таких групп. Если опубликованный развернутый рисунок 25 верен во всех деталях, то число косых нарезок в каждой группе равно 14 и лишь иногда 13 и 15; при этом в трех случаях группы из 13 и 15 черточек оказываются смежными в одном ряду и, следовательно, дают в сумме по 28 черточек — опять-таки число, кратное семи. Случайность в числовой ритмичности орнаментальных элементов на этом очень сложном предмете, конечно, исключена; число черточек в каждой группе было заранее предопределено и затем пересчитано мастером 26. К тому же ритмичность, кратная семи, наблюдается и на других предметах с той же стоянки 27. Числовой ритм 7 фигурирует и на археологических памятниках, занимающих промежуточное место между палеолитом и современностью. В качестве примера приведу своеобразные орнаментированные костяные дощечки или таблички с одним овальным, другим усеченным концом, найденные у кистей правых рук двух погребений Балановского могильника на Средней Волге, относящегося ко второй четверти II тысячелетия до н.э. 28. На маленькой дощечке мы видим пять сквозных отверстий, на большой — семь; с их помощью эти таблички прикреплялись, вероятно, к рукаву. Обе дощечки покрыты с одной стороны орнаментом.
На маленькой дощечке имеется семь поперечных линий, на большей — по 14 поперечных петель вдоль каждого края 29. Вряд ли эти числа случайны. Они могут свидетельствовать о священном значении числа 7, обозначающем одну из четырех фаз луны. Если это так, то поперечные линии на маленькой дощечке обозначают одну четверть лунного цикла, а 28 петель на большой дощечко — все четыре фазы луны, т. е. полный лунный месяц. При этом с какой бы стороны ни считать (а считать следует с правого столбца, по движению луны), сверху вниз первый день обозначается маленькой петлей, соответствующей нарождающемуся месяцу, затем, по мере роста месяца, петли увеличиваются в размерах до самых крупных 12-й, 13-й и 14-й, затем переходят на ущербную половину и уже снизу вверх постепенно уменьшаются в размерах, так же, как уменьшается и ущербленная луна.
Эти наблюдения дополняются некоторыми аналогичными предметами примерно того же времени, происходящими из Средней Европы и с о-ва Готланд. Так, на табличке с Лайбахского болота, подобно большой балановской табличке, нанесено 14 поперечных линий, а на табличке из Вестербьёрс — три поперечных и четыре продольных линии, всего семь 30.
В самом деле: число 7 — это число суток, определяющих каждую фазу луны, 14 суток — половину лунного месяца, 28 суток — полный лунный месяц. Числом 7 определяется и количество наблюдаемых на небе звезд (планет), место которых меняется по отношению к другим звездам. Тем же числом определяется и количество звезд в одном из наиболее ярких созвездий — в Большой Медведице. Первобытный человек с его острой наблюдательностью должен был уже очень рано подметить эти явления в обожествляемой им природе, и в первую очередь, конечно, фазы луны, которые легче всего было использовать для счета времени.
И нет ничего удивительного, что фазы луны с их сакральным числом 7 были осознаны в позднем палеолите и нашли отражение в произведениях искусства того времени. Следует вспомнить очень высокий уровень позднепалеолитичоской культуры, в том число большую сложность ритуальных обрядов и искусства, семантика которого лишь начала изучаться.
Вскоре после выхода первой публикации материала Мальтинской стоянки К. Хентце счел возможным рассматривать большую костяную пряжку из Мальты со спиралями с одной стороны и змеями с другой, как связанную с культом луны, использовав при этом в качестве параллелей обширный этнографический материал с территорий Евразии и Америки 31, а А. Маршак пытался доказать, что нарезки на костяных предметах с Гонцовской палеолитической стоянки (Украина) фиксируют фазы луны на протяжении не менее двух месяцев 32.
Затронутый здесь вопрос о возникновении в палеолите культа солнца и луны, а тем более о лунном календаре требует дальнейшего изучения.
О.Н. Бадер. Элементы культа светил в палеолите. - Древняя Русь и славяне. М. Наука, 1978, с.40-45
http://padabum.com/d.php?id=37858

 Отправлено: 22.12.19 16:00. Заголовок: Ять пишет: Одним из..

Ять пишет:

цитата:

Одним из наиболее разительных примеров является браслет из недалекой Мезинской стоянки, не раз опубликованный, но долго не обращавший на себя внимание под этим углом зрения. Он состоит из пяти составленных вместе узких пластинчатых браслетов; каждый из узких браслетов орнаментирован двумя рядами коротких наклонных нарезок; каждый ряд состоит из четырех групп нарезок одного и того же наклона; всего в браслете 40 таких групп. Если опубликованный развернутый рисунок 25 верен во всех деталях, то число косых нарезок в каждой группе равно 14 и лишь иногда 13 и 15; при этом в трех случаях группы из 13 и 15 черточек оказываются смежными в одном ряду и, следовательно, дают в сумме по 28 черточек — опять-таки число, кратное семи. Случайность в числовой ритмичности орнаментальных элементов на этом очень сложном предмете, конечно, исключена; число черточек в каждой группе было заранее предопределено и затем пересчитано мастером 26. К тому же ритмичность, кратная семи, наблюдается и на других предметах с той же стоянки 27.

Рис. 20. Браслет (ширина 5, 3 см) из бивня, с резным орнаментом. Стоянка Мезин на Десне (Украина). ,

Рис. 21. Браслет (ширина 5 см) из бивня, составленный из 5 пластин («шумовой»), и пластина из бивня с резным орнаментом. Мезин.
...Яркие свидетельства первоначального времяисчисления на основе наблюдений за Луной и Солнцем дает орнамент на изделиях из Мезинской палеолитической стоянки: наиболее совершенные прямолинейно-геометрические сложные узоры, покрывающие «сплошной» и «шумящий» браслеты из бивня мамонта.
На сплошном браслете из Мезина повторяющиеся витки меандров дважды разделены зонами зигзагов. Каждый зигзаг состоит из 7 линий, а всего на браслете в двух группах 14 зигзагов.
«Шумящий» браслет из Мезина составлен из 5 прилегающих друг к другу пластин, украшенных по одному общему принципу. Судя по лучше сохранившимся пластинам, в основе орнаментации лежит повторение групп одинаковых коротких параллельных прямых линий, идущих под углом к краю пластины.
Суть предложенной нами интерпретации в следующем: группы из 14 (±1 в иных случаях) линий соответствуют половине лунного месяца (т.е. нарастанию диска Луны до полнолуния или убыванию его до новолуния); соблюдая этот ритм, по каждому краю пластины «записаны» по 2 лунных месяца, и, следовательно, на 5 пластинах мы имеем удвоенное число суток в 10 месяцах, или число дней и ночей в 10 месяцах; 10 лунных месяцев длится цикл беременности, отсюда специфическая «женская» принадлежность и семантика этого браслета (Фролов, 19666, 158; 1968, 28—30).
К такой же интерпретации подошел О.Н. Бадер (1972, 30), считавший составной пластинчатый браслет из Мезина особенно интересным для изучения процессов возникновения арифметического счета в палеолите: «Случайность в числовой ритмичности орнаментальных элементов на этом очень сложном предмете, конечно, исключена; число черточек в каждой группе было заранее предопределено и затем пересчитано автором». К сходной интерпретации пришел А.Д. Столяр (1972, 213) в дешифровке элементов орнамента Мезина как знаков женского «жизнетворного» начала, «его всеобщности, неиссякаемости и бесконечно строгой повторяемости».
Мог ли мастер сопрягать такие свойства, как четкий ритм, бесконечность, несоизмеримость календарных единиц? Вся композиция орнамента на сплошном браслете построена из 564 линий.
Приняв все допущения, можно констатировать, что даже при расхождении в несколько единиц совпадение сумм линий на двух браслетах с одной величиной (удвоенным числом дней в 10 лунных месяцах) не могло быть случайностью. В обоих случаях на браслетах из Мезина построение орнамента специально было продумано таким образом, чтобы итоговая сумма линий соответствовала строго определенной величине. Основное значение этой величины было одним и тем же; расхождения двух сумм в пределах 1 % их величин, т.е. они совершенно незначительны. Более того, ими вполне можно пренебречь, когда речь идет о столь подвижных величинах, как лунные циклы, несоизмеримые с целым числом суток (Астрономический календарь, 1973, 558, 561; Каменцева, 1967, 19—20).
На сплошном браслете и графический язык, и содержание «записи» значительно сложнее. Анализ позволяет заключить, что мастер учитывал календарные наблюдения и за Луной, и за Солнцем, связывал эти наблюдения в определенную систему, которая нашла свое отражение в общей композиции орнамента и в его деталях. Мастер соизмерял древнейший счет времени по Луне (и лунный календарь беременности) с самым удобным счетом времени по Солнцу, с годовым циклом чередования сезонов.
Б.А. Фролов. Первобытная графика Европы. М.: Наука, 1992 с.85-87
https://vk.com/doc35528094_499318306
Б.А. Фролов. Числа в графике палеолита. Новосибирск, 1974, с. 145
http://neolitica.ru/article.php?id=32
http://neolitica.ru/article.php?id=31
http://iea-ras.ru/index.php?go=Afisha&in=view&id=57

 Отправлено: 23.12.19 05:37. Заголовок: https://i.postimg.cc..

Браслеты из мужского и детского погребений со стоянки Сунгирь

Стоянка Сунгирь – уникальный археологический памятник верхнего палеолита Восточной Европы. Отличительной особенностью Сунгирской стоянки является большое количество различных украшений из кости, в том числе браслетов из бивня мамонта. При всей известности памятника, браслеты со стоянки Сунгирь не публиковались подробно.
Предварительные сведения и первые обобщающие статьи по археологии памятника О.Н. Бадер публиковал в различных научных периодических изданиях 1. В 1966г. вышла книга О.Н. Бадера, В.Н. Сукачёва и В.И. Громова «Верхнепалеолитическая стоянка Сунгирь» 2. В этом издании приведено описание материалов из раскопок стоянки 1957г., отчасти дополненного находками из раскопок 1958г. В 1978 г. была опубликована монография О.Н. Бадера «Сунгирь. Верхнепалеолитическая стоянка», отражающая результаты фундаментального исследования стоянки Сунгирь 3. Данная книга являлась первым выпуском первого тома монографии о стоянке Сунгирь. Однако в этой публикации внимание уделяется предметам из кости, найденным в культурном слое. Украшения из погребений в данной работе О.Н. Бадер не описывает. Предполагалось, что материалы древних захоронений будут опубликованы во втором выпуске монографии. Однако книга, подготовленная автором раскопок, вышла уже после смерти учёного. Она была опубликована в 1998г. и носит название «Позднепалеолитическое поселение Сунгирь (погребения и окружающая среда)» 4. В ней наиболее полно были отражены результаты исследования сунгирских захоронений. Но и здесь автор указывает только примерное количество браслетов и места их расположения 5. Подробного описания пластинчатых браслетов не приводится.
С развитием археологической науки, проведением дополнительных исследований появились новые данные. Так, например, в процессе реставрации одного из браслетов из погребения мужчины, сотрудником музея А.Н. Муравьёвой был обнаружен точечный орнамент. В 2001г. была опубликована статья А.Н. Муравьёвой «Браслеты из погребения мужчины со стоянки Сунгирь» 6. Несмотря на то, что раскопки на стоянке Сунгирь проводились многие десятилетия, а находки подробно изучались, остаётся ещё много нерешённых вопросов.
...Браслеты из тонких изогнутых пластинок бивня с просверленными отверстиями на концах встречаются не только на стоянке Сунгирь. Подобные плоские браслеты довольно широко известны на памятниках Русской равнины и Восточной Сибири 8. В верхнем слое Костёнок I была найдена пластина из бивня мамонта, украшенная ёлочным орнаментом 9. С обратной стороны её края были покрыты чёрной краской. Сходны и пластинки из бивня мамонта (фрагменты налобных обручей и браслетов) из Супонево, Тимоновки 10. На стоянке Мальта обнаружен продолговатый фрагмент браслета с несколькими рядами ямок. Также в погребении ребёнка в Мальте, на плечевой кости правой руки, лежал браслет из гнутой пластинки бивня с отверстием на конце 11. На стоянке Кокорево II найдены обломки двух пластинок с отверстиями на конце 12. На Мезинской стоянке были найдены пять тонких пластинок
из бивня мамонта. На концах они имеют круглые отверстия для закрепления. Внутренняя поверхность у них гладкая, а наружные покрыты орнаментом в виде «ёлочек». Возможно, они скреплялись между собой и составляли шумящий браслет 13. Ещё один браслет из раскопок в Мезине также изготовлен из бивня мамонта и покрыт похожим орнаментом 14.
Если сравнивать эти находки с пластинчатыми браслетами с Сунгирской стоянки, то пластинки с Сунгиря также имеют отверстия на концах. Но сунгирские браслеты не украшены орнаментом. Только один браслет из погребения мужчины имеет точечный орнамент, состоящий из 15 сверлёных точек на внутренней поверхности пластины и 4 – на внешней. Внутри пластины 12 сверлин расположены в две вертикальные линии по 6 точек, 2 точки слева от этих линий и одна справа. На внешней стороне браслета 4 точки образуют вертикальную линию. Любопытно, что орнамент был нанесён и на внутреннюю сторону пластины. Так как декор не был виден, скорее всего он имел какое-то символическое значение. Некоторые сунгирские пластинки окрашены охрой. Но в отличие от браслета из Костёнок I краска покрывает всю пластину, а не только её края 15. И конечно, количество браслетов на Сунгире намного превышает число браслетов, найденных на большинстве других стоянок.

На стоянке Сунгирь пластинчатые браслеты были обнаружены в погребении мужчины и парном детском погребении, открытых в 1964 и 1969 гг. 16. В культурном слое были найдены две костяные пластинки, которые напоминают заготовки для браслетов, однако готовые изделия находились только в захоронениях. Пластины из бивня мамонта входили в состав сложных, так называемых «широких» браслетов, располагаясь между рядами бусин. В погребении мужчины (могила 1), при первоначальном осмотре, количество пластинчатых браслетов было определено О.Н. Бадером в 20 или более экземпляров 17. На правой руке, вокруг нижней части плечевой кости, располагался «широкий» браслет, состоявший из четырёх рядов тесно нанизанных бус и обрамляющих их двух пластинчатых браслетов. Вокруг локтевых костей – шесть браслетов из тонких пластинок, распавшихся на много частей. На левой руке – «широкий» браслет, состоящий из «двух плотных рядов – низок бус в середине и трёх кругов тонких пластинок из бивня мамонта с каждой стороны» 18. На запястье – шесть (или больше) пластин – браслетов. На скелете девочки (могила 2, северное погребение), по данным О.Н. Бадера, было найдено 13 бивневых браслетов 19. На правой руке, выше локтя, располагалось три тонких пластинчатых браслета; между локтем и запястьем – ещё три таких же браслета. На плечевой кости левой руки – два разрушенных пластинчатых браслета; на локтевой кости – пять таких же браслетов 20. На скелете мальчика (могила 2, южное погребение) находилось 14 пластинчатых браслетов 21. На плечевой кости левой руки – два тонких браслета; ниже локтя – ещё один такой же браслет. На плечевой кости правой руки – четыре пластинчатых браслета; между локтем и запястьем – ещё четыре тонких плоских браслета. «При разборке монолита в лаборатории оказалось, что нижний пластинчатый браслет, у запястья, состоял из четырёх вложенных друг в друга одинаковых браслетов» 22.
Всего, по данным музейной описи и результатам настоящего исследования, в археологических коллекциях Владимиро-Суздальского музея-заповедника находятся 6 целых, 11 почти полной формы (у них утрачен один или оба конца) и 196 обломков браслетов из бивня мамонта. Судя по всему, многие фрагменты – части одних и тех же предметов. Это видно по ширине, толщине пластин, их цвету. Но они не составляются между собой из-за множественных утрат.
Сунгирские браслеты изготовлялись из тонких пластинок бивня мамонта, имеющих в сечении вытянутую миндалевидную форму. Ширина пластинок – от 5 до 22 мм. Браслеты из мужского погребения немного шире, чем браслеты из детского погребения. Толщина пластинок – от 1 до 3 мм. Для изготовления браслетов мужского погребения использовались немного более толстые пластинки.
Сверление отверстий на сунгирских браслетах проводилось, в зависимости от толщины пластинки, односторонним или двухсторонним сверлением. Двухстороннее сверление преобладает на браслетах из мужского погребения. Использовались для этого, вероятно, кремнёвые острия 23.
У двух экземпляров около отверстия располагается высверленная ямка – начатое, но незаконченное по какой-то причине отверстие.
...Есть три примера, когда концы одного целого браслета оформлены по-разному. У двух экземпляров из погребения мужчины один конец имеет подтреугольную форму, а другой – подчетырёхугольную. В детском захоронении у одного браслета подтреугольный и скруглённый концы. Возможно, это было сделано для ускорения процесса отделки пластин.
Цвет браслетов различен – от желтоватого до тёмно-коричневого. На поверхности многих браслетов сохранились следы охры. Первоначальный цвет браслетов нам не известен. Сейчас определить его достаточно трудно. Охра могла попасть на браслеты при засыпке погребений. Возможно, браслеты окрашивались изначально. В детском погребении рядом располагались как сильно окрашенные браслеты, так и почти не тронутые краской. В погребении мужчины этого проследить не удалось, так как в полевой описи не зафиксировано место расположения каждого браслета.
Не связана с местом ношения и длина браслетов. Самая короткая целая пластина имеет длину 8 см. Этот браслет располагался под правым плечом мальчика. Диаметр пластины слишком мал (ок. 2,5 см). Даже детская рука в обхвате имеет гораздо больше 3 см. Или концы браслета стягивались шнурками не сильно, или пластина могла быть пришита к одежде, как и низки бусин из бивня мамонта. Тогда она не обхватывала всю руку, а располагалась на внешней (видимой со стороны) её части. Ещё один целый браслет из детского погребения имеет длину 11,9 см (диаметр – 3,8 см). Он располагался на локтевой кости девочки.
Этот браслет мог надеваться на голое запястье. Самая длинная пластинка (из мужского погребения) – 26,4 см. Исходя из маленьких размеров некоторых браслетов, возникает вопрос об их ношении древними людьми. Часть браслетов, судя по их размерам и отверстиям для шнурков на несомкнутых концах, носились не на голой руке, а были укреплены на одежде. Другие же, исходя из их небольшой длины (от 8 см), скорее всего были надеты прямо на руку 25.
Некоторые пластинчатые браслеты из сунгирских погребений были найдены в составе так называемых «широких браслетов» (в комплексе с браслетами из низок бус). Скорее всего эти браслеты располагались поверх одежды. Так как низки бусин, по всей видимости, пришивались на одежду, можно предполагать, что и пластинчатые браслеты были пришиты или закреплены шнурками поверх неё. Несколько браслетов из бивневых пластинок были найдены без бусин (на запястье).
...Подводя итоги представленного исследования, можно сказать, что украшения занимали важное место в жизни человека в эпоху верхнего палеолита. Украшения могли быть и предметами искусства, удовлетворяющими эстетическое чувство, и предметами, выражающими социальную роль и положение их обладателя, или предметами, имеющими культовое значение 38. Браслеты изготовлялись из разных материалов. Их могли делать и из простых кожаных ремней, и из раковин, и из тонких бивневых пластинок и бусин.
Браслеты с Сунгирской стоянки являются частью погребального инвентаря, поэтому можно предположить, что они были не просто украшением, а указывали на определённое социальное положение их обладателей и имели важное символическое значение.
Несмотря на то, что бивневые браслеты находили и на других стоянках, такого количества браслетов, как в сунгирских погребениях не было зафиксировано нигде
Браслеты из мужского и детского погребений со стоянки Сунгирь. Каталог. Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Владимир 2011. 84с.: илл. Составитель А.Н. Пальцева, хранитель коллекции «Археология г. Владимира (Сунгирь)»
http://docplayer.ru/120871402-Braslety-iz-muzhskogo-i-detskogo-pogrebeniy-so-stoyanki-sungir.html

Бивень мамонта, резание, сверление, шлифование
20,5×2,2×0,2
В-33897/2986. АВС-4574 Полевой шифр: С-64. П. 2/177а
Место, дата находки: Р. II, могила № 1, погребение мужчины. 1964г.
Сохранность: склеен с № В-33897/2987(С-64/177б), собран из множества фрагментов до полной формы. В нескольких местах утрачены фрагменты, не влияющие на форму. Царапины, сколы.
Описание: широкий браслет, выполненный из тонкой пластинки бивня мамонта. Темно-коричневого цвета. Концы браслета подчетырёхугольные, с чуть подструганными углами. На более загнутом конце сохранилось два отверстия. На другом – только одно. Второе отверстие на этом конце браслета обломано.
На некоторых участках браслета изнутри и снаружи видны следы охры. На внутренней поверхности браслета находится точечный орнамент, нанесённый по ширине изделия. Орнамент состоит из 15 точек, выполненных сверлением. Глубина сверлин небольшая, а некоторые точки только намечены. Два ряда из шести точек, каждый расположен по ширине браслета. Ещё две сверлины расположены рядом со второй и третьей сверлинами одной линии. Рядом со второй точкой другой линии – ещё одна.
Таким образом, две линии из шести сверлин каждая как бы пересекаются почти под прямым углом двумя линиями – из трёх и из четырёх сверлин. На внешней поверхности браслета, почти на его середине, по ширине пластинки располагается ряд из четырёх точек. Диаметр сверлин от 1 до 2 мм.
Поверхность браслета заполирована". (см. Каталог Браслеты N40)
Этот браслет - один из пяти предметов со стоянки Сунгирь, на которых имелся точечный орнамент.
"На бивневый браслет, обнаруженный в захоронении мужчины, также нанесён орнамент. На внутренней стороне прослеживается узор, который состоит из 15 точек. Два ряда углублений по 6 лунок расположены поперёк браслета примерно посередине. Ещё 2 точки высверлены рядом со второй и третьей ямками правой линии. Рядом со второй лункой левого ряда – ещё одно углубление.
Таким образом, две линии из 6 точек каждая как бы пересекаются почти под прямым углом двумя рядами из трёх и четырёх точек соответственно. В лунках на внутренней поверхности браслета сохранились следы охры. Возможно, и в этот раз орнамент на внутренней стороне должен был символизировать огонь и будущую жизнь. В таком случае оправданно, что браслет находился в ритуальном захоронении. На внешней стороне прослеживается линия из 4 точек. На этой части браслета следов охры нет. Такое же количество углублений содержит в себе каждый радиус на костяном диске, четыре отверстия располагаются на маленьком прорезном диске.
Возможно, орнамент из 4 точек обозначает определённые временные промежутки. Например, время, за которое небесное светило проходит путь из одной точки в другую".
Предметы с орнаментом со стоянки Сунгирь из археологических коллекций Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Каталог. Владимир 2015. Составитель А.Н. Денисова, хранитель коллекции «Археология г. Владимира (Сунгирь)». 28с.
http://docplayer.ru/28504547-Predmety-s-ornamentom-so-stoyanki-sungir-iz-arheologicheskih-kollekciy-gosudarstvennogo-vladimiro-suzdalskogo-muzeya-zapovednika.html

Таблица 5. Погребение мужчины (могила 1). 1 - расположение бус и других украшений на костяке; 2 расположение бус и других украшений под костяком
Позднепалеолитическое поселение Сунгирь: (Погребения и окружающая среда) - РАН. Ин-т археологии; Ред.: Н.О. Бадер (отв. ред.), Ю.А. Лаврушин. М.: Науч. мир, 1998. 270с., илл.: 23 табл.

 Отправлено: 24.12.19 07:52. Заголовок: Оружие из погребения..

Оружие из погребения детей со стоянки Сунгирь
Возникает и такой вопрос: почему с мальчиками на Сунгире положили так много оружия взрослых людей? Ведь мальчик 8-и лет вряд ли мог охотиться с копьем из бивня длиною в 1,66м, или мальчик 12-и лет с тяжелым копьем длиною в 2,42м. Может быть, это расчет на то, что мальчики вырастут в потустороннем мире и превратятся во взрослых охотников; случай, «оказия», с помощью которой якобы создавалась возможность переправить некоторые
вещи ранее ушедшим в загробный мир, или какие-то иные представления?

Рис. 8. Скелеты двух мальчиков и богатейший инвентарь предметов из бивней мамонта и рогов северного оленя во второй могиле на стоянке Сунгирь.
Захоронение обоих мальчиков произведено одновременно. Об этом свидетельствуют положенные в могилу копья, длина которых значительно превышает рост каждого из мальчиков. Предметы эти являются, пожалуй, самой поразительной новостью, подаренной науке о палеолите описываемой могилой. Они представляют собой длинные копья, сделанные из выпрямленных бивней мамонта, с тонкими и острейшими концами! Никто до сего времени не знал, что 25 тыс. лет назад обитатели нашего Севера обладали столь высокой техникой, позволявшей им расщеплять продольно большие бивни, выпрямлять их (видимо, распаривая над огнем) и выстругивать из них копья и дротики. Никто из археологов не знал, что палеолитические охотники были вооружены столь грозным оружием, с которым умелый, сильный мужчина мог смело идти на крупного зверя. Длина колья, положенного с маленьким мальчиком, составляла 1,66 м, копье большого мальчика имело длину 2,42 м. Кроме того, с младшим из погребенных было положено 8 дротиков и 2 кинжала, все из бивней. Со старшим — 3 таких же дротика и 1 кинжал.
О.Н. Бадер. Человек палеолита у северных пределов ойкумены. «Природа», 1971(5), с.30-39
https://vk.com/doc399489626_528477986

Таблица 8. Могила 2, основное погребение. Общий вид погребения с запада, слева - погребение девочки, справа - погребение мальчика. Полевая фотография перед выемкой монолита

Таблица 14. Расположение скелетов и вещей на дне могилы 2
Вещи, лежащие под костями скелетов и другие предметы показаны пунктиром.
Наверху - северное погребение (девочка): 1 - булавка-заколка у шеи; 2- крупный прорезной диск (в вертикальном положении), 3 - "жезл" с точечным орнаментом; 4 - аналогичный маленький "жезл" без орнамента; 5 - тонкое украшение из бивня мамонта на груди; 6 - когтевая фаланга пещерного льва; 7,8 - "жезлы" и "выпрямители"; 9-13 - дротики из бивней справа от погребенной: 12 - дротик с надетым на конец прорезным диском; 14-15 — кинжалы: 16 — большое копье справа от погребенной; 17 - кинжал или дротик под большим копьем; 18-20 - дротики слева от погребенной; не имеет номера дротик вдоль левой руки, совершенно не видный под копьем и жезлом и сильно разрушенный; 21 - ряд кремневых чешуек на уровне левого плеча под большим копьем, видимо, укрепленных на конце не сохранившегося деревянного дротика.
Внизу - южное погребение (мальчик): 1 - булавка-заколка у шеи; 2 - костяная фигурка лошади на груди; 3 - костяная фигурка мамонта над левым плечом; 4 - когтевая фаланга пещерного льва у рта; 5 - вторая когтгевая фаланга льва; 6,7 - дротики из бивней слева от погребенного; 5 - большое копье справа от погребенного; 9 - дротик под большим копьем; 10 - кинжал; 11 - прорезной диск, в вертикальном положении на большом копье;
12- кремневый нож в левой руке; 13 - кремневый нож у левой голени
Позднепалеолитическое поселение Сунгирь: (Погребения и окружающая среда) - РАН. Ин-т археологии; Ред.: Н.О. Бадер (отв. ред.), Ю.А. Лаврушин. М.: Науч. мир, 1998. 270с., илл.: 23 табл.

14. Копье - Бивень мамонта, скалывание, резание, обстругивание - 166 × 2,8 × 1,9 - В-33898/9414. АВС-5086 - Материалы раскопок 1969 г. палеолитической стоянки Сунгирь. - Погребение № 2 (детей). Северное погребение.
Описание: овальный в сечении. Максимальная толщина изделия приходится на среднюю часть. Один конец заострён, другой имеет ланцетовидную форму. Узкий конец обломан. Поверхность заглажена, со следами охры.
Сохранность: склеен из множества фрагментов, догипсован.

15. Копье - Бивень мамонта, скалывание, резание, обстругивание - 246,8 × 4,2 × 2,3 - В-33898/9415. АВС-5087 - Материалы раскопок 1969 г. палеолитической стоянки Сунгирь. - Погребение № 2 (детей). - Вдоль всей могилы, справа от мальчика.
Описание: овальный в сечении. Максимальная толщина изделия приходится на среднюю часть. Один конец заострён, другой имеет ланцетовидную форму. Узкий конец обломан. Поверхность заглажена, со следами охры.
Сохранность: склеен из множества фрагментов, догипсован. Распался на четыре фрагмента.
***
Стоянка Сунгирь – уникальный археологический памятник верхнего палеолита Восточной Европы. Отличительной особенностью Сунгирской стоянки является большое количество изделий из кости и бивня мамонта, обнаруженных в древних захоронениях. В отдельную группу можно выделить копья, дротики и кинжалы, которые располагались в двойном погребении мальчика и девочки.
Предварительные сведения об оружии из детского погребения были опубликованы О.Н. Бадером в 1971г. в статье «Человек палеолита у северных пределов ойкумены» 1. В 1998г. была издана книга «Позднепалеолитическое поселение Сунгирь (погребения и окружающая среда)» 2. В этой работе даётся общая характеристика предметов из захоронения детей (количество, место расположения в погребении). Однако подробного описания оружия О.Н. Бадер не приводит. Технологию изготовления копий и дротиков из бивня мамонта со стоянки Сунгирь рассматривали Е.Ю. Гиря и Г.А. Хлопачев 3.
Задача данной работы – систематизировать предметы вооружения из погребения детей со стоянки Сунгирь. Цель работы – обобщение имеющегося материала и составление каталога. В данной работе будут рассматриваться 2 копья, 3 кинжала, 11 дротиков и 1 фрагмент дротика, изготовленные из бивня мамонта.
Подобный сунгирским наконечник или дротик из бивня мамонта был обнаружен на стоянке Костенки I (слой I) 4. В книгу П.П. Ефименко он вошёл под названием «рогатина». Длина его 78 см. Там же был найден и фрагмент дротика с одним заострённым концом. Другой его конец обломан 5. Дротики из бивня мамонта были найдены на стоянке Авдеево (новый объект) 6. Длина их 51 и 39 см. Эти предметы аналогичны кинжалам и дротикам со стоянки Сунгирь. Сунгирские копья из бивня мамонта длиной 2,47м и 1,66м уникальны. Подобных находок не было зафиксировано нигде.
Самое длинное копьё располагалось в захоронении мальчика (южное погребение) 7. Там же были найдены ещё один кинжал и 3 дротика. В захоронении девочки (северное погребение) были обнаружены чуть менее длинное копьё, 10 дротиков различной длины и 2 кинжала 8. В фонде археологии Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника хранятся 17 предметов вооружения из детского захоронения. Это 2 копья, 3 кинжала, 11 дротиков и один фрагмент дротика.
Форма предметов вооружения из детского погребения одинакова. Максимальная толщина изделий всегда приходится на среднюю часть, постепенно уменьшаясь по направлению к концам. Технологию изготовления копий и дротиков из бивня мамонта описывает Г.А. Хлопачев 9. На поверхности бивня вырезались два параллельных паза, которые не смыкались в глубине. Затем осуществлялось отделение стержня-заготовки. Скалывание производилось поперечным вбиванием клина под основание отделяемой заготовки. Эта операция производилась последовательно и многократно вдоль всей длины бивня. Концы заготовки распрямлялись путём притягивания стержня к деревянному брусу. Далее поверхность изделия обстругивалась и шлифовалась.
В настоящее время не существует ясного разделения типов подобного метательного оружия. По способу оформления концов предметы вооружения делятся на две группы. Одна объединяет оружие с двумя обоюдоострыми концами. Во второй группе один конец изделия заострён, другой имеет ланцетовидную форму. Форма предметов одинакова. Г.А. Хлопачев, рассматривавший вопросы, связанные с изготовлением сунгирского метательного вооружения, предложил различать два вида подобных изделий 10. Он предлагает условный критерий, которым выступает длина предметов. Дротиками он считает предметы до 1,2м. Изделия, превосходящие по длине 1,2м, называются копьями.
О.Н. Бадер принимает во внимание расположение предметов в погребении. В захоронении девочки всё оружие длиной более 50 см располагались остриями вверх. Два предмета, длиной не превышающие 50 см, лежали острым концом вниз. В погребении мальчика, на уровне бедра также было найдено костяное изделие длиной 34 см, располагавшееся остриём вниз. Эти предметы получили название кинжалов. Принимая это во внимание, можно разделить оружие из детского захоронения по длине на три подтипа. Кинжалы (длина до 50 см), дротики (длина до 150 см) и копья (длина свыше 150 см).
Итак, к I типу отнесены предметы вооружения, имеющие обоюдоострые концы (5 экз.). Это 2 кинжала и 3 дротика. Из 5 экспонатов с двумя заострёнными концами 3 находились в погребении мальчика.
Ко II типу отнесены предметы, имеющие один острый конец и один ланцетовидной формы (10 экз.). Это 2 копья, 1 кинжал и 7 дротиков из захоронения девочки. У двух экспонатов (дротик и фрагмент дротика из северного погребения) один конец заострён, а другой обломан. Поэтому определить их тип невозможно.
В I типе выделены два подтипа по длине предметов. 1-й подтип – кинжалы, длина которых не превышает 50 см (2 экз.). Один из них располагался в захоронении мальчика, другой – девочки. 2-й подтип – дротики, длина которых не превышает 150 см (3 экз.). Два предмета находились в южном погребении и один – в северном.
Во II типе выделено три подтипа. 1-й подтип – кинжал, длина которого не превышает 50 см (1 экз.). Он находился в захоронении девочки и лежал остриём вниз. 2-й подтип – дротики, длина которых не превышает 150 см (7 экз.). Все они располагались в северном погребении, остриём вверх. 3-й подтип – копья, длина которых более 150см (2 экз.). Одно из них находилось в захоронении девочки, другое – в захоронении мальчика. Оба они лежали остриём вверх, тупыми концами к ногам погребённых.
Интересен тот факт, что в захоронении мальчика находилось только 1 копьё, 1 кинжал и 3 дротика, а в погребении девочки – 1 копьё, 2 кинжала и 10 дротиков. Копья из бивня мамонта слишком велики и тяжелы для того, чтобы ими пользовались дети. Скорее всего, они были не только грозным оружием, но и несли в себе некий сакральный смысл. Кроме того, на один из дротиков был надет прорезной диск. Это также подтверждает их церемониальное назначение.
На поверхности всех предметов вооружения присутствуют следы охры. Однако в данный момент не представляется возможным точно определить, были эти предметы окрашены изначально или пигментация произошла вследствие засыпки погребения охрой.
В 2011 году малое копьё из погребения девочки и четыре дротика были отреставрированы во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени академика И.Э. Грабаря. Экспонаты были очищены от клеевой стеклообразной плёнки, тёмных мастиковок, загрязнений. После проведённой реставрации предметы вооружения приобрели более светлый цвет, однако следы охры на поверхности сохранились.
Кроме оружия из бивня мамонта в детском захоронении были обнаружены следы присутствия копья и дротика из дерева 11. При расчистке одного копья и двух дротиков из бивня мамонта были прослежены мелкие чешуйки кремня, вытянутые вдоль орудий в один ряд. Видимо, они были в своё время чем-то приклеены к концам оружия, образуя нечто вроде зазубрин. Также ряд кремнёвых чешуек был зафиксирован в земле над большим копьём, справа от черепа мальчика. На большом копье в вертикальном положении располагался прорезной диск. Скорее всего, здесь лежало деревянное копьё, полностью истлевшее. Судя по направлению чешуек, древко копья проходило через отверстие прорезного диска, вертикально стоявшего у правого виска мальчика и тыльным концом упиралось в дно могилы между стопами ног. В погребении девочки также был обнаружен ряд кремнёвых чешуек в «подвешенном» положении. Он был закреплён на острие деревянного копья или дротика. Возможно, в детском погребении были и другие предметы из дерева. Свободное от костяных предметов пространство это позволяет.
Подводя итог, можно сказать, что по данным коллекционной описи, в Государственный Владимиро-Суздальский музей-заповедник было передано 17 предметов вооружения из бивня мамонта.
Сунгирские копья, дротики и кинжалы одинаковы по форме, а вот способы обработки их концов были различны. Пять предметов имеют обоюдоострые концы, а десять – один заострённый конец и один ланцетовидной формы. Возможно, это сделано для ускорения процесса отделки.
На конце одного копья и двух дротиков из бивня мамонта были прикреплены кремнёвые чешуйки, что увеличивало поражающую силу оружия. Присутствие в захоронениях двух «подвешенных» рядов чешуек говорит о том, что изначально здесь располагались предметы вооружения из дерева.
На древко деревянного копья, а также на один из дротиков из бивня мамонта были надеты прорезные диски. Это подтверждает версию о том, что предметы вооружения из детского погребения не только служили в качестве грозного оружия, но и имели ритуальное значение.
Интересен тот факт, что большее количество оружия располагалось в захоронении девочки. Кроме предметов вооружения северное погребение сопровождало множество культовых предметов из бивня мамонта. Несмотря на то, что на Сунгирской стоянке не было найдено ни одной женской или вообще антропоморфной статуэтки или изображения, количество погребального инвентаря в захоронении девочки говорит о том, что уже в то далёкое время у жителей стоянки Сунгирь существовал материнский счёт родства и почитание женщин-прародительниц. Она была моложе погребённого вместе с ней мальчика, но именно в её захоронении находилось и большее количество прорезных дисков, и «жезлы начальника». Предметы вооружения больше подходят для мужчин, но преобладающее их число располагалось в погребении девочки. Традиционно считается, что возникновение темы зверя
в искусстве палеолита относится к более раннему времени, чем сюжета женщины. Изображения женщин-прародительниц появляются значительно позднее. Но количество изделий из бивня мамонта в погребении девочки говорит о том, что культ зверя был неразрывно связан с идеей плодородия и культом женщины-матери. Почитание женщины существовало и в более ранний период, до «эпохи расцвета женских статуэток».
Количество оружия в сунгирских захоронениях намного превышает число подобных предметов, найденных на других стоянках. Столько предметов вооружения в одном месте не фиксировалось археологами никогда. Таких длинных копий из бивня мамонта не было обнаружено нигде
Оружие из погребения детей со стоянки Сунгирь из археологических коллекций Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Каталог. Владимир 2013 16с.: илл. Составитель А.Н. Пальцева, хранитель коллекции «Археология г. Владимира (Сунгирь)» (В настоящий каталог вошли 17 предметов вооружения из детского погребения со стоянки Сунгирь. Это 2 копья, 11 дротиков, 3 кинжала и 1 конец дротика)
http://docplayer.ru/41172440-Oruzhie-iz-pogrebeniya-detey-so-stoyanki-sungir.html
...Бросающейся в глаза особенностью второго погребения являются огромные копья и дротики из бивней мамонта. Такие копья обнаружены в количестве 18. Сообщения об этой находке, опубликованные в зарубежной печати, привлекли к Сунгирю внимание многих специалистов, и на раскопках побывали уже археологи и историки из США и многих европейских стран. Казалось невероятным, что человек эпохи палеолита был в состоянии расщеплять твердейшие бивни и, размягчая их какими-то техническими приемами, придавать им прямизну, чтобы получить копье. Сунгирские копья — единственная в своем роде находка в европейской археологии.
О.Н. Бадер. Древнейшая история Владимиро-Суздальского края в его памятниках. - Суздалю - 950 лет: По материалам Юбилейной науч. конф., посвящ. 950-летию г. Суздаля. - Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1977, с.59-71

 Отправлено: 25.12.19 08:22. Заголовок: Необычайно интересны..

Бусы из погребений со стоянки Сунгирь
Необычайно интересны украшения, выделывавшиеся сунгирцами. больше всего найдено костяных бус из бивня мамонта. Можно восстановить технологический процесс их изготовления. Сначала кусок бивня с помощью кремневых клиньев раскалывали вдоль. Затем полученные пластины разрезали на стержни, почти прямоугольные в сечении, а потом из них рубили бусины, но но сразу. Заготовки надрубали для того, чтобы было удобнее сверлить. Лишь после сверления готовые бусинки отрубали совсем. Исследователь первобытной техники А.С. Семенов подсчитал, что на изготовление одной бусинки затрагивалось в среднем по 45 минут. На стоянке Сунгирь сейчас найдено более 6000 бусин. Их изготовление потребовало примерно четыре с половиной тысячи рабочих часов!
О.Н. Бадер. Следы эпох. - О крае родном: Люди, история, жизнь, природа земли Владимирской: [Сборник / Сост. журн. Н.С. Софронов]. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1978, с.7-37

Таблица 5. Погребение мужчины (могила 1). 1 - расположение бус и других украшений на костяке; 2 расположение бус и других украшений под костяком

Таблица 15. Могила 2. Северное погребение (девочки). 1 - расположение бус и других украшений верхнего покрова на костяке; 2 - расположение бус и других украшений под костяком

Таблица 18. Могила 2. Южное погребение (мальчика)/ 1 - расположение бус и других украшений верхнего покрова на костяке; 2 - расположение бус и других украшений под костяком
Бусы в погребении мужчины (могила 1)

Таблица 1. Общий вид погребения мужчины (могила 1). Рисунок с натуры художника К.Н. Никахристо

Таблица 2. Могила I. Погребение мужчины после расчистки. Грудь погребенного пересекают горизонтальные ряды крупных бус верхнего покрова. На уровне пояса костяк нарушен морозобойным клином

Таблица 22. Погребение мужчины (могила 1). 1 - рисунок К.Н. Никахристо, 2 - полевая фотография

Рис. 70. Могила 1. Тройной ряд бус на черепе мужчины (с полевой зарисовки)
Украшения на голове
Череп лежал из затылке, с лицом, слегка наклоненным к груди; местами потрескался, слегка разошлись швы на затылке, немного пострадала правая височная дуга. В лаборатории M.M. Герасимову пришлось потратить много времени на частичную склейку черепа и исправление деформаций.
Нижняя челюсть немного выдвинута вперед. Два резца из верхней челюсти выпали; это произошло спустя много времени после захоронения, и один из зубов провалился сквозь уже свободную от мягких тканей нижнюю челюсть на дно могилы; один резец не найден. Все остальные зубы оказались в альвеолах совершенно целыми, и крайне стерты.
Лоб и виски обхватило широкое украшение из просверленных костяных бус первого типа средней величины. Они могли представлять собою накладную диадему, перевязь, носившуюся прямо на лбу, или нашивку на головном, что вероятнее. На лбу ряды бус несколько свешены, здесь насчитывалось четыре ряда бус, на висках - три ряда, особенно хорошо сохранившиеся на левом виске (см. табл…22; рис. 70). Одна нитка бус свисала на заднюю часть правой челюсти.
Основу диадемы составляют три ряда бус. Это подтверждают подсчеты бус в сохранившихся частях диадемы и их общее количество на черепе. В одном случае 15 бусин занимали 5.5 см.,
в другом случае 10 бусин - 3 см; наконец, ряд из 20 бусин занимал 7 см. При окружности черепа 56 см на каждый ряд приходится около 160 бусин, на три ряда - 480 бусин. В нижнем ряду, где они располагались более плотно, бус могло быть на 50 больше, чем в двух верхних. Именно такое общее количество бус и было снято с черепа.
На затылке и по бокам от него располагались до 20 просверленных клыков песца, обращенных преимущественно сверлинами вниз.
Несомненно, они были нашиты на какой-то покров, закрывавший верхнюю часть черепа и затылок, и вместе с описанными рядами бус подтверждают предположение о головном уборе в виде шапки.
При снятии черепа под ним никаких вещей не оказалось. Слой охры под ним был более тонким, чем на поверхности черепа (в результате вторичной посыпки).
Позднепалеолитическое поселение Сунгирь: (Погребения и окружающая среда) - РАН. Ин-т археологии; Ред.: Н.О. Бадер (отв. ред.), Ю.А. Лаврушин. М.: Науч. мир, 1998. 270с., илл.: 23 табл.
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_529663112

 Отправлено: 26.12.19 07:41. Заголовок: Великая Меря https:/..

Великая Меря

О.Н. Бадер. Древнейшая история Владимиро-Суздальского края в его памятниках
Владимиро-Суздальская земля — средоточие древнерусской государственности на Северо-Востоке Руси. Именно это прежде всего определяет огромную историческую значимость ее культурных слоев и ее архитектурных памятников. Помимо того, на Владимиро-Суздальской земле сохранилось также огромное количество более древних археологических памятников. Они чрезвычайно разнообразны и среди памятников культуры занимают, бесспорно, главное по численности место. Сюда относятся в первую очередь пока еще плохо изученные древние поселения и могильники угро-финно-язычных племен меря, мурома, мещера, упоминаемых в нашей Начальной летописи; еще более древние укрепленные поселения (городища и селища) среднего и раннего железного века; чрезвычайно разнообразные и пестрые по своему культурному облику памятники эпохи бронзы (второе тысячелетие до н.э.), и, наконец, памятники каменного века — неолита, мезолита и палеолита, которые рассматриваются исторической наукой как подоснова формирования более поздних этнических культур. Памятники палеолита являются одновременно свидетельствами о времени и характере первоначального заселения человеком территории Владимиро-Суздальской земли и всего Северо-Востока Европы.
С территорией Владимиро-Суздальской земли связано возникновение многих первоначальных представлений русской археологии вообще. Именно здесь в XIX в. был открыт и исследован первый в средней России палеолитический памятник — Карачаровская стоянка близ Мурома на Оке. Значение этого открытия…северо-восток Европы, т.е. территория России, был заселен человеком чрезвычайно поздно. Однако в 1878—79 гг. А.С. Уваров исследовал вблизи Карачарова вполне достоверную стоянку которая с тех пор и на протяжении почти 60 лет оставалась на карте палеолитических поселений Европы самым крайним пунктом расселения человека на север.
На этой же территории были открыты поселения эпохи мезолита, или эпипалеолита (12-6 тыс. лет тому назад) — Елин Бop, Легалин Бор и другие памятники, которые, однако, во время их открытия еще не удалось квалифицировать как остатки чрезвычайно древних поселений первобытных охотников. Далее, вблизи Мурома, в целом ряде пунктов и главным образом у д. Волосово в 60—70-е гг. XIX в. были обнаружены богатейшие стоянки эпохи неолита. На территории Волосовской стоянки удалось собрать первые в Средней России крупные коллекции неолитических предметов. К сожалению, эти памятники не были исследованы современными методами.
Новые крупные неолитические комплексы раскопаны уже в советское время доцентом Б.С. Жуковым (стоянка у Мало-Окулово) и в 1974г. экспедицией Владимиро-Суздальского музея-заповедника под руководством Л.А. Михайловой (стоянка у Гуся-Хрустального).
Более поздние памятники эпохи бронзы, найденные на территории края, имели значение не только для изучения его собственной истории, но и сыграли гораздо более широкую роль. А.Ф. Дубынин исследовал могильники фатьяновского типа (первая половина 2-го тысячелетия до н.э.) вблизи Коврова и в ряде других пунктов. В районе Мурома еще в двадцатые годы мною было открыта так называемая поздняковская культура — совершенно новая для лесной полосы, получившая свое название от стоянки у с. Поздняково под Муромом. В настоящее время ее распространение прослежено довольно широко. Таким образом, Владимиро-Суздальская земля дала имя новой культуре, и это не случайно, ибо на ее территории находятся крупные и древнейшие поздняковскиё памятники.
Раскопки советского времени открыли на Владимиро-Суздальской земле и культуру начала железного века, так называемую дьяковскую культуру укрепленных городищ и поселений, которую есть все основания считать одной из древнейших финно-угорских культур в лесной полосе Русской равнины. Эти открытия оказались совершенно неожиданными, поскольку даже в изданной два года назад последней сводной работе по…Здесь следует напомнить, что еще в двадцатые годы нам удалось обнаружить и исследовать три весьма типичных для дьяковской культуры богатых укрепленных поселения у с. Кондраково близ Мурома на Оке, у Гороховца (Лысая гора) и близ Вязников (Пирово городище).
Говоря о роли, которую сыграло изучение памятников Владимиро-Суздальской земли в развитии отечественной археологической науки, нельзя не назвать также работу, организованную и проведенную в прошлом веке А.С. Уваровым. Речь идет об изучении памятников летописной мери. Зачастую приходится слышать мнение, будто эти работы принесли один лишь вред, поскольку Уваров раскопал свыше семи тысяч курганов, но не дал детального описания обнаруженного им материала — тем самым круг источников для изучения данной проблемы оказался после этих раскопок чрезвычайно суженным. Хотелось бы, однако, подчеркнуть другую сторону этой работы — ее необычайно широкий организационный размах. Пытаясь разрешить (как он надеялся) проблему летописной мери, Уваров привлек для этой цели обширный лингвистический, топонимический, археологический и исторический материал и организовал широчайшие археологические исследования, чтобы получить в совокупности максимально полную картину. Можно думать, что он был совершенно прав в широте и научности постановки вопроса, и русская археология XIX в. может гордиться как самой постановкой проблемы, так и ее размахом.
Хотелось бы также подчеркнуть значительную роль местных владимирских исследователей в изучении Владимиро-Суздальского края. Этот список, может быть, нужно начать с того же А.С. Уварова. Затем следует отметить те, возможно, незначительные в каждом отдельном случае, но в общей сумме весьма внушительные работы, которые были проведены до Октябрьской революции Владимирским губернским статистическим комитетом. Чтобы убедиться в значении этих работ, достаточно вспомнить о двадцати одном томе материалов, изданных Владимирским статистическим комитетом. Этими материалами историки постоянно пользуются до сих пор, потому что в них содержится большое количество фактических данных. Необходимо упомянуть далее о работе Владимирской ученой архивной комиссии, издавшей 18 томов своих трудов.
Уже после Великой Октябрьской революции археологические исследования на территории Владимиро-Суздальского края систематически вели краеведческие музеи Владимира, Вязников, Мурома. В советскую историографию двадцатых-тридцатых годов вошли имена местных исследователей А.И. Иванова (Владимир), К.М. Большакова (Вязники), Ф.Я. Селезнева (Муром), Н.Н. Воронина и других.
За последние два десятилетия большую активность в изучении новой и древнейшей истории края проявляет Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Особенно систематический характер эти работы музея приобрели в последнее время. Развитие археологических исследований продиктовано не только вполне оправданным желанием насытить экспозиции большого и разветвленного музея новым доброкачественным материалом, но и стремлением продолжить далеко еще не законченное исследование древнейших исторических судеб Владимиро-Суздальского края. В последние годы в эти работы включилась и вновь созданная общественная организация - Владимирское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, взявшая на себя трудоемкую и очень кропотливую задачу составления свода древнейших памятников культуры на территории области.
Можно с удовлетворением отметить, что в последние годы штаты Владимиро-Суздальского заповедника и Владимирской научно-экспериментальной реставрационной мастерской пополнились молодыми хорошо подготовленными кадрами археологов (Мошенина, Михайлова, Щелокова, Глазов). Это несомненно позволит шире развернуть самостоятельные исследования.
Первоочередной задачей владимирских научных организаций следует считать налаживание регулярных публикаций научно-краеведческих материалов, как популярных, так и строго научных. Стоит напомнить в связи с этим, что подобные публикации предпринимали в прошлом не только Владимирский губернский статистический комитет и ученая архивная комиссия, про которых здесь уже говорилось, но и местный краеведческий музей, начавший эту работу с момента своего создания в 1922г. и успевший опубликовать несколько выпусков трудов, которые до сих пор сохранили известную ценность. В прошлом году во Владимире вышла книга «Интересное о крае». В другом местном издании большое участие приняло Владимирское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.
Обьем статьи не позволяет остановиться даже на основных памятниках первобытной истории Владимиро-Суздальской земли по всем ее эпохам. Поэтому я ограничусь лишь одним, который…внимания мания хотя бы уже потому, что представляет собой совершенно уникальное явление в археологии всей Европы. Речь идет о палеолитической стоянке Сунгирь.
Открытие ее в 1955—56гг. (сначала сотрудником Владимиро-Суздальского музея-заповедника В.М. Масловым, а затем экспедицией Института археологии АН СССР) обратило на себя большое внимание прежде всего потому, что этот памятник находится примерно на 120 км севернее знаменитой Карачаровской стоянки. Тем самым Сунгирская стоянка значительно расширила представления европейской науки об ойкумене палеолитического человека. Из материалов раскопок постепенно вырисовывался облик своеобразной древней культуры, которая (вопреки всем предварительным ожиданиям)оказалась не более поздней, а более ранней, чем карачаровская. Эти обстоятельства, а также исключительное археологическое богатство Сунгнрской стоянки и побудило Владимиро-Суздальский музей-заповедник (совместно с. Институтом археологии АН СССР)вложить на работу на Сунгире достаточно крупные средства. С момента начала раскопок уже трижды принималось решение о их прекращении ввиду «исчерпанности» материала, но всякий раз вскоре после этого обнаруживались новые, совершенно уникальные находки: погребение мужчины (1964г.), двойное детское погребение (1969г.).
Палеолитическая стоянка Сунгирь находится между великолепно сохранившимися древним Сунгирским городищем (XI — XII вв.), Боголюбовом и Покровом на Нерли. Таким образом Сунгирь с городищем, Боголюбово и Покров на Нерли образуют замечательный комплекс памятников истории и культуры, включающий не только шедевры культовой архитектуры, но также и крупные памятники бытовой культуры прошлого (городище и стоянка). Кстати, именно с этих последних и должна, как мне кажется, начинаться в будущем экскурсия по Владимирской земле.
Управление культуры при Владимирском облисполкоме утвердило проект создания здесь музейного павильона. В 1975г. начаты работы по его созданию. Хотелось бы еще предложить, чтобы на прекрасно сохранившихся земляных валах древне-славянского Сунгирского городища было установлено несколько секций бревенчатых крепостных стен с башнями. Тогда и городище вместе с музейным павильоном на стоянке будет представлять собой великолепный экскурсионный объект.
Несколько слов о результатах Сунгирских раскопок…дающих наглядное представление о масштабе времени. Данные последнего радиокарбонового анализа говорят о том, что возраст находок составляет около 25 тыс. лет.
Сунгирец — высокий (около 175 см) мужчина, с необычайно широкими плечами и в то же время стройного, даже грацильного телосложения. Это был красивый, сильный, хорошо сложенный мужчина примерно 65 лет, по тем временам пожилой, даже очень старый человек, ибо палеолитические охотники редко доживали до такого возраста. Все зубы у него целы, но стерты до самых десен. Это говорит о том, что сунгирцы ели весьма грубую пищу. На груди, плечах и ниже покоилось множество бус. Они были нашиты рядами на рубашке. Расположение бус позволяет утверждать, что рубаха не имела переднего шва. Это была, по всей видимости, меховая рубаха типа малицы современных арктических народов. Различные украшения и браслеты из бивней мамонта обнаружены также на костях конечностей.
Бросающейся в глаза особенностью второго погребения являются огромные копья и дротики из бивней мамонта. Такие копья обнаружены в количестве 18. Сообщения об этой находке, опубликованные в зарубежной печати, привлекли к Сунгирю внимание многих специалистов, и на раскопках побывали уже археологи и историки из США и многих европейских стран. Казалось невероятным, что человек эпохи палеолита был в состоянии расщеплять твердейшие бивни и, размягчая их какими-то техническими приемами, придавать им прямизну, чтобы получить копье. Сунгирские копья — единственная в своем роде находка в европейской археологии.
Скелет мальчика из второго погребения также был покрыт множеством бус, нашитых на одежду. На лбу и темени располагался великолепный головной убор. На груди покоилась костяная «лошадка», очень похожая на ту знаменитую уже «сунгирскую лошадку», которая была найдена ранее, а также более десятка других уникальных вещей, в том числе произведения палеолитического искусства. Еще раньше был найден диск, на восьми радиусах которого расположено по пять орнаментальных точек (вместе с центральной). Кстати, совершенно аналогичные орнаменательные точки мы видим и на «сунгирской лошадке», выполненной в своеобразной манере плоской скульптуры; здесь в верхнем ряду орнамента насчитывается 20 точек, в нижнем — тоже 20, а в каждой ножке по пять. Эти особенности…Числа 4 и 8 (восемь радиусов на резном костяном диске), видимо, связаны с календарными представлениями о годичном цикле. Таким образом, вырисовывается целая система сакральных чисел сунгирской культуры —4, 5, 8, 10…Тот же числовой ряд дают точки на великолепной орнаментированной заколке. Эта проблема еще требует серьезных размышлений.
Последняя скульптурная находка была обнаружена под костями мальчика на монолите, после снятия всего скелета. Это фигура бизона или мамонта (скорее всего мамонта, судя по достаточно оформленному хоботу). Скульптура сравнительно крупная — ее размеры достигают 12,5 см. Подобно другим сунгирским находкам, она уникальна и по стилю и по технике.
Таким образом, комплекс сунгирских произведений искусства образует совершенно особую, до сих пор не известную науке стилистическую группу палеолитических находок и ставит перед исследователями целый ряд проблем истории первобытного искусства.
Не менее сложны и другие проблемы истории культуры, выдвигаемые находками на Сунгире.
По своей культуре Сунгирь очень близок стоянкам района Воронежа на Дону, а также стоянкам более широкого периферического ареала — вплоть до Печоры. Видимо, именно сунгирцы были тем первобытным палеолитическим племенем, которое 25 тысяч лет назад заселяло Восточно-европейскую равнину.
Именно они распространялись на север, занимая все новые и новые территории, уходя все дальше и дальше вплоть до Ледовитого океана. Вместе с воронежскими стоянка Сунгирь показала и удивительное, необъяснимое, на первый взгляд (в силу очень большого расстояния, разделяющего эти районы), сходство палеолита нашего Северо-Востока (в бассейнах Клязьмы и среднего и верхнего Дона), с одной стороны, и Чехословакии (так называемая селетская культура), — с другой.
Сунгирские погребения по своему богатству и разнообразию оказались превосходящими все, что было известно до сих пор в Европе, в частности, во Франции, которая до сих пор считалась страной наиболее богатых погребений эпохи палеолита. Это можно, вероятно, объяснить тем, что захоронения, расположенные на площади Сунгирского поселения, очень скоро попали в условия вечной мерзлоты и в течение многих тысячелетий оставались в этих условиях. Напомню, что в самом богатом из известных детских палеолитических погребений (так называемом «Гроте детей» около Ментоны) сохранилось несколько тысяч…
…ствовал почти такой же климат, как сейчас. В районе же где расположена стоянка Сунгирь, климат в палеолите был арктический; сунгирцы охотились на полярных животных — песцов, лемингов, северных оленей, мамонтов. Они жили в условиях сурового климата и одевались соответственно с этим.
К настоящему времени в Сунгирских погребениях найдено до 10 тыс. бус, выточенных из бивня мамонта; эти бусы были нашиты на одежду, покрывавшую все тело сунгирца. Подобное расположение бус дало нам совершенно реальные основание(впервые в исторической науке) реконструировать одежду жителей той эпохи, одежду сунгирца. Судя по ее покрою, эта меховая одежда легла позднее в основу одеяний современных арктических народов.
Вопрос об антропологическом типе сунгирца также порождает целый узел совершенно неожиданных проблем. Сунгирец (находка 1964г.) является европеоидом с очень слабо выраженными монголоидными чертами. Мальчик из второй могилы европеоид с довольно хорошо представленными негроидными чертами. Девочка из второй могилы характеризуется морфологическими чертами еще более древнего типа, который, может быть, свидетельствует о сравнительно недавнем возникновении…сапиенсов на базе более древнего неандертальского типа, наконец, слева от мальчика найдена бедренная кость очень больших размеров с отколотыми эпифизами, кость буквально набита красной охрой. Наличие охры говорит о том, что кость служила, по-видимому, какую-то ритуальную роль. Последние, и еще не окончательно подтвержденные данные, позволяют высказать предположение, что эта кость принадлежит неандер…видному существу. Это поразительно! Ведь если упомянутое положение подтвердится, то это будет, пожалуй, первый в истории факт, свидетельствующий, что на севере ойкумены…, сформировавшиеся на базе более раннего неандертальского типа, жили одновременно и вместе с неандертальцами, которые — наподобие «снежных людей» палеолитической эпохи — существовали тогда в приледниковых областях.
О.Н. Бадер. Древнейшая история Владимиро-Суздальского края в его памятниках. - Сборник: Суздалю - 950 лет (По материалам Юбилейной науч. конф., посвящ. 950-летию г. Суздаля). Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1977, с.59-66
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_529799927

 Отправлено: 26.12.19 08:34. Заголовок: Встреча с далеким зе..

Встреча с далеким земляком

В 1956 году начались палеолитические исследования стоянки на ручье Сунгирь, маленьком притоке Клязьмы

Какая здесь связь – пока не известно

Единая костенковско-сунгирская культура
https://www.youtube.com/watch?v=7PE_4Fvh6ms
Встреча с далеким земляком (реж. А.Соколов, сценар. Баринов М., проф. Бадер О.Н., 1969)
Киностудией "Центрнаучфильм" был снят кинофильм о Сунгире под названием «Встреча с далеким земляком» (сценарий М.М.Баринов, режиссер А.Г. Соколов, оператор М.А. Камионский), получивший затем премию им. M.В. Ломоносова. Фильм снимался во время расчитки погребений в поле и в лаборатории и также может служить серьезным источником сведений к погребениям со стоянки Сунгирь

 Отправлено: 26.12.19 11:19. Заголовок: О.Н. Бадер. Сунгирь...

О.Н. Бадер. Сунгирь. Верхнепалеолитическая стоянка

О.Н. Бадер. Сунгирь. Верхнепалеолитическая стоянка

Введение
Верхнепалеолитическая стоянка Сунгирь — памятник очень большого научного значения. Последнее определяется:
1) прежде всего географическим положением стоянки в центральной части Русской равнины, раздвигающим пределы палеолитической ойкумены человечества к северу по сравнению с Карачаровской стоянкой, с 1879 г. служившей пределом расселения людей эпохи палеолита в представлении археологической науки;
2) многолетним и комплексным ее изучением объединенными усилиями Института археологии и Геологического института Академии наук СССР с привлечением многих необходимых специалистов из других научных организаций, что позволило, во-первых, изучить едва ли не наибольшую в СССР площадь палеолитического культурного слоя — более 4 тыс. кв.м и, во-вторых, получить наиболее полную всестороннюю характеристику памятника, условий его залегания и природной среды, в которой обитали люди, впервые заселившие Север этой части Европы;
3) чертами сходства материальной культуры стоянки с культурой наиболее ранних верхнепалеолитических стоянок среднего Дона и поздно-селетских стоянок Средней Европы, что позволяет на новой основе ставить и рассматривать вопрос о позднепалеолитических культурах Русской равнины и их происхождении;
4) присутствием на окраине стоянки нескольких погребений, уникальных по богатству, составу погребального инвентаря и по сложности ритуала, впервые дающих представление о необычайно сложном ритуале, высоком развитии техники обработки кости, о своеобразных произведениях искусства, об антропологическом типе древнейшего населения, обитавшего в приледниковой полосе, о многих чертах быта этого населения, в частности о его одежде.
Настоящая книга является первым выпуском первого тома монографии о стоянке Сунгирь. Второй том, подготовляемый Геологическим институтом АН СССР, включит данные о геологическом возрасте и природной среде сунгирского человека и третий том, подготовляемый Институтом этнографии АН СССР, — исследование антропологического типа людей тогдашнего крайнего севера Европы. В данный выпуск включены материалы древнего поселения Сунгирь по раскопкам 1956—1970 гг.; второй выпуск включит материалы древних погребений.

Рис. 218. Карта некоторых важнейших палеолитических памятников востока и северо-востока Европы

О.Н. Бадер. Сунгирь. Верхнепалеолитическая стоянка. М., Наука, 1978. 271с. илл. карт.

 Отправлено: 26.12.19 13:35. Заголовок: Следы эпох https://i..

Следы эпох

Перед глазами читателя пройдут события, случившиеся на территории Владимирского края в очень далекие периоды истории — в эпохи камня и раннего металла. Будет рассказано и о том, как изучалось это отдаленное прошлое, какие следы ушедших эпох обнаруживают ныне на Владимирщине археологи.
Статья написана двумя учеными: доктором исторических наук, археологом О.Н. Бадером (период неолита и раннего металла) и археологом В.В. Зыбковцом (период палеолита и мезолита)*.
Европа знала несколько оледенений. Предпоследнее из них — Калининское — не затронуло территорию современной Владимирской области, остановившись на рубежи Минск — Смоленск — Калинин, а последнее, Осташковское, не достигло и этих пределов. Но оба последних оледенения очень сильно повлияли на климат, он был тогда значительно более суров и континентален, чем сейчас.
Растительность края была типичной для приледниковой зоны. Она представляла собой сильно разреженные березовые и сосновые леса (редко встречалась ель) и остепнённые пространства, покрытые лебедой и полынью. Рельеф был такой же изрезанный, как и сейчас. Существовало много оврагов, озер, медленно текущих водных потоков. Две большие реки получили позже название Ока и Клязьма.
Здесь в изобилии водились мамонты, лошади, северные олени, лемминги, песцы и другие животные. На озерах и реках жило много водоплавающей птицы.
Ледник не оставался постоянно на одном месте. Он то спускался к югу, то отступал к северу. Эти колебания ледника сказывались и в приледниковой зоне.
Во время первого отступления Вюрмского ледника, что произошло около 25 тысяч лет назад, на Владимирщину пришли первые люди. Они облюбовали мысок, образованный слиянием Пра-Клязьмы — широкой и полноводной реки, уровень которой был на 30 метров выше современного, — с широким, медленно текущим озеровидным потоком (ныне маленький полу-затерявшийся ручеёк Сунгирь), и построили там свои жилища.
(* палеолит, мезолит, неолит — ранний, средний и последний периоды каменного века)
Вдоль Клязьмы и Сунгири тянулись пойменные луга, островками росли ели, а на более высоких местах — березовые колки. Далее к северу простирались холодные степи с островными лесами.
Люди занимались охотой на животных и птиц, добывали съедобные коренья, побеги, ягоды и плоды. Подробности их жизни мы узнали спустя много тысяч лет, когда археологи раскопали древнейшее поселение человека Владимирской земли — верхнепалеолитическую стоянку Сунгирь.
Открытие стоянки Сунгирь
Эта стоянка открыта в 1955 году во время разработок глиняного карьера Владимирского завода сухого прессования кирпича. С этого времени начались ее планомерные раскопки. Они велись комплексной экспедицией, возглавлявшейся О.Н. Бадером. Сейчас раскопано свыше трех тысяч квадратных метров культурного слоя, находящегося на глубине 2,7—3,5 метра. То, что ученые нашли во время раскопок (свыше 50000 отдельных предметов), позволяет восстановить жизнь древнего человека с почти исчерпывающей полнотой.
Основой хозяйственной деятельности сунгирцев была загонная охота на мамонта и северного оленя, охотились на песца, лемминга и водоплавающую птицу. Охота велась с помощью копий и дротиков.
Кроме охоты люди каменного века занимались собиранием съедобных кореньев, трав, грибов, ягод и других плодов. Коренья приходилось выкапывать. Для этого применяли копалки и мотыжки из кости и дерева. Из дерева изготовляли и различные орудия труда и оружие — копья, дротики, дубинки и другое.
В палеолите первостепенное значение имели кремневые орудия. Выход кремневых валунов находился недалеко от стоянки, поэтому сунгирцам не нужно было затрачивать много сил для добычи сырья. С кремневого валуна сбивалась корка, и из этой первичной заготовки выделывался нуклеус — ядрище, от которого откалывались отщепы и ножевидные пластинки. Это — вторичные заготовки. Из них и изготовляли орудия труда, набор которых на стоянке был очень разнообразным.
Больше всего на стоянке найдено резцов (инструмент для обработки кости и дерева). Найдено довольно много скребков, они служили для обработки больших поверхностей: шкур животных, древков копий, дротиков из дерева и кости, костяных пластинок.
Кремневые ножи Сунгиря по использованию ничем не отличаются от современных, разве только материал другой да прочность меньше. Многими из кремневых ножей и сейчас можно с успехом резать мясо, кроить шкуру, строгать деревянную поделку.
Типичный для древнего каменного века было орудие для разрубания кости и дерева, их так же много, как и резцов. К этому типу орудий труда примыкает и топоровидное орудие, представленное в сунгирской коллекции пока одним экземпляром.
Очень ценны и другие находки: скребла — для обработки шкур, скобели — для изготовления различного рода стержней из дерева и кости, проколки и сверла — для проделывания отверстий в коже, дереве, камне и кости, отбойники — своего рода молотки, которыми раскалывали кремень, наконечники копий и дротиков из камня и кости, дротики, копья из кости и некоторые другие орудия, встречающиеся на всех стоянках верхнего палеолита. Почти каждое найденное орудие труда носит следы работы, встречаются изделия, сломанные еще при жизни их хозяев.

Исследование первого погребения на Сунгирской стоянке в 1965 году. Слева направо; О.Н. Бадер, школьник А. Коновалов, первым наткнувшийся на череп, антрополог М.М. Герасимов. Фото Г. Шлионского
Люди верхнего палеолита жили в суровых условиях приледниковой зоны, поэтому для защиты от холода использовали одежду. Это истина не новая. А вот как выглядел костюм людей, живших десятки тысяч лет назад, не знал никто, пока Сунгирь не поведал об этом. Сейчас мы можем рассказать, что одежда палеолитического человека состояла из штанов, сшитых с обувью, нательной рубашки без разреза спереди, надеваемой через голову, круглой шапочки и накидки-плаща, который застегивался на груди костяной булавкой. Этот костюм — своеобразный прототип современной одежды арктических народов.
Весь свой гардероб сунгирцы шили из шкур, с которых сначала снимали мездру каменными скребками и скреблами, затем кроили кремневыми ножами и, наконец, сшивали костяными иголками. В качестве ниток применяли, вероятно, жилы животных.
Конечно, костюм — защита от холода, но не спасение от него. От холода спасали жилища и огонь. Человек Сунгиря умел не только пользоваться огнем, а и добывать его. На стоянке найдено несколько хорошо сохранившихся очагов самого примитивного устройства — в виде котлообразных углублений.
Жилищ на стоянке пока не найдено. И не удивительно! Дело в том, что при следующем наступлении ледника вечная мерзлота, оттаивавшая летом и сползавшая вниз по склону, перемешала почти весь слой почвы, на которой жил человек. Она разрушила не только возможные жилища, но и их границы. Тем не менее, по расположению находок можно предположить, что в северо-восточной части стоянки находилось большое жилище сунгирцев.
Необычайно интересны украшения, выделывавшиеся сунгирцами. Больше всего найдено костяных бус из бивня мамонта. Можно восстановить технологический процесс их изготовления. Сначала кусок бивня с помощью кремневых клиньев раскалывали вдоль. Затем полученные пластины разрезали на стержни, почти прямоугольные в сечении, а потом из них рубили бусины, но не сразу. Заготовки надрубали для того, чтобы было удобнее сверлить. Лишь после сверления готовые бусинки отрубали совсем. Исследователь первобытной техники А.С. Семенов подсчитал, что на изготовление одной бусинки затрачивалось в среднем по 45 минут. На стоянке Сунгирь сейчас найдено более 6000 бусин. Их изготовление потребовало примерно четыре с половиной тысячи рабочих часов!
Известны и другие украшения, в частности подвески из сланцевых плиток и зубов песца. Есть и несколько уникальных произведений искусства, например изображения лошадки (два экземпляра) и прорезные диски из бивня мамонта. Они замечательны еще и тем, что орнаментированы сверлеными точками, количество которых кратно пяти.

Карта расположения археологических памятников Владимирщины (упомянутых в тексте).
1 — палеолитическая стоянка Сунгирь; 2 — Карачаровская палеолитическая стоянка; 3 - мезолитическая стоянка Елин Бор; 4 — стоянка Илемня; 5 - Мало-Окуловска неолитическая стоянка: 6 —Плехановская неолитическая стоянка Львиный Бугор; 7 — Волосовская стоянка эпохи бронзы; 8 - Панфиловская стоянка; 9 —стоянка Холомониха; 10 — поздняковская стоянка эпохи бронзы; 11 – Мало-Окульевский курганный могильник; 12 — Старший и Младший Волосовские могильники эпохи бронзы и раннего железа; 13 —стоянка Малый Бор; 14 — Ефановская стоянка; 15 — Ковровский могильник фатьяновского типа; 16 — Кондраковское городище начала железного века; 17 - Пирово-Городищи; 18 — городище Лысая Гора; 19 — Тархановское городище
О.Н. Бадер. В.В. Зыбковец. Следы эпох. - О крае родном: Люди, история, жизнь, природа земли Владимирской: Сборник - Сост. журн. Н.С. Софронов. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1978 с.7-26
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_529834939

 Отправлено: 26.12.19 15:50. Заголовок: О.Н. Бадер. Бассейн ..

О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы

О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970

Дорогой памяти
Бориса Сергеевича Жукова —
учителя и друга

Часть первая
Общий очерк культур эпохи бронзы в бассейне Оки
(в которых дан краткий очерк культур эпохи бронзы Волго-Окского междуречья)

Содержание
Часть первая
Общий очерк культур эпохи бронзы в бассейне Оки
Введение 3
Краткий историографический очерк 4
Природная среда 20
Конец неолита 23
Поселения волосовского типа 26
Фатьяновская культура 43
Балановскяя культура 49
Поселения большекозинского типа и Сейминский могильник 54
Поздняковская культура 59
Абашевская культура 154
Поселения чирковско-сейминского типа 72
Культура с текстильной керамикой 74...
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034

 Отправлено: 09.01.20 14:46. Заголовок: Из глубин палеолита ..

Из глубин палеолита

Рис. 1. Карта европейского Севера, на которой обозначены максимальные пределы валдайского ледника (черная линия сверху), максимальной трансгрессии Каспия (черная линия снизу) и местонахождения северных памятников палеолита. I — стоянки, II— местонахождения, III— пещерные стоянки, IV — палеоантропологические местонахождения. Памятники эпохи среднего палеолита обозначены темными значками, эпохи позднего палеолита — светлыми. 1 — Светиловичи (Каменная Гора); 2 — Хотылево и другие мустьерские местонахождения на Десне; 3 — Супоневская и Тимоновская стоянки; 4—Сходня; 5—Ясаковская стоянка; б — Карачаровская стоянка; 7— стоянка Сунгирь; 8—Костенковские стоянки; 9—стоянки Золоторучье и Алтыново; 10—Ягорба; 11 — стоянка Талицкого; 12—Пещерный лог; 13 — мустьерские местонахождения у Гремячева и Слудки; 14 — грот Близнецова; 15—Медвежья пещера; 16—Бызовская стоянка; 17 — Крутая гора.
...В процессе первоначального заселения Европейского Севера палеолитический человек на востоке продвигался вперед быстрее, чем на западе, что объясняется конфигурацией ледника, рано освободившего Северное Приуралье с его континентальным климатом, неблагоприятным дпя питания ледников. Несколько лет назад геологами Е.М. Тимофеевым и Б.И. Гуслицером и археологом В.И. Канивцом были исследованы верхне-палеолитические и даже среднепалеолитические (мустьерские) стоянки на Печоре, у самого Полярного Круга. Этими открытиями было доказано, что на северо-востоке Европы еще в мустьерское время человек (неандертальского или уже современного типа) успел расселиться до берегов Ледовитого океана. Другое дело — северо-запад, где в Фенно-Скандии находились центры образования и питания ледников. Здесь они задержались значительно дольше, до самого конца плейстоцена и окончательно исчезли только в голоцене. По мере сокращения последнего вюрмского материкового оледенения, занимавшего территорию к западу от полуострова Канина и к северу от Верхней Волги и Средней Вислы, следуя за заселением этих пространств растениями и животными, заселял их и человек. Этот процесс происходил в верхнем палеолите и закончился только в мезолите. Предлагаемая карта (рис. 1) показывает, как древнейшие, еще мустьерские стоянки человека огибают максимальные пределы вюрмского ледника, тогда как стоянки верхнего палеолита приближаются к ним, а затем и переходят их (Алтыново, Золоторучье), когда ледник начал свое отступление на северо-запад.
Проблема первоначального заселения северо-запада Европы в ее современной постановке — еще очень молодая проблема. Пока на юго-восток от вюрмского, валдайского ледника ближайшие к его пределам — это стоянка Сунгирь и более поздние палеолитические памятники, такие, как местонахождение фрагмента черепа человека на р. Сходне в Москве, стоянки Золоторучье и Алтыново на Верхней Волге, а может быть, и недостаточно достоверное местонахождение в устье р. Ягорбы, в г. Череповце (см. рис. 1), где якобы вместе с кремневыми и роговыми изделиями были найдены остатки фауны позднего плейстоцена: черепа мускусного овцебыка, кости дикой лошади и большеротого оленя.
Перечисленные местонахождения так же как и находки отдельных костей животных эпохи плейстоцена, служат лишь вехами в изучении поставленной проблемы. Единственным хорошо исследованным памятником палеолита, освещающим эту проблему, пока является стоянка Сунгирь...
О.Н. Бадер. Человек палеолита у северных пределов ойкумены. «Природа», 1971(5), с.30-39
https://vk.com/doc399489626_528477986

О.Н. Бадер. Человек, его культура и природная среда северного края Европейской Ойкумены в верхнем палеолите
Область, занятую человеком верхнего палеолита на севере Европы геологи обычно определяют как перигляциальную зону вюрмских валдайских, калининских, осташковских материковых льдов. Если взглянуть на карту распространения памятников верхнего палеолита, то легко убедиться, что эти памятники располагаются к югу и востоку от морен максимального распространения вюрмского оледенения, но почти нигде не переходят ее. Исключение представляют собой только единичные местонахождения Верхнего Поволжья (Золоторучье и др.), относящиеся, по Д.А. Крайнову и Л.В. Кольцову, к финальной фазе палеолита, то есть ко времени, когда происходило сокращение площади материковых льдов, а вслед за тем и сдвиги ландшафтных зон на север и запад, в сторону Фенноскандии. Процесс первоначального заселения человеком территорий, занятых вюрмскими ледниками, еще почти не освещен археологическими материалами; но, судя по находкам остатков мамонтовой фауны в Архангельской, Вологодской, Новгородской областях и даже в Ленинграде, это заселение происходило еще в плейстоцене. На севере стоянки Бызовая и Крутая гора подходят к полярному кругу. Палеолитический человек, без сомнения, достиг в своем расселении берегов Ледовитого океана, тем более, что пределы последнего трансгрессировали к югу. В этой связи находка костей белого медведя на Бызовской стоянке, к сожалению, оказавшаяся недостоверной, вполне вероятна (рис. 1).

Рис. 1. Расположение некоторых палеолитических местонахождений Северо-Востока Европы на периферии вюрмского ледникового щита: I — ашельские местонахождения, II — мустьерские местонахождения, III — верхнепалеолитические местонахождения, IV — зона обитания людей во время калининского и осташковского (до фазы его отступания) оледенений, V — максимальные пределы калининского оледенения, VI — максимальные пределы осташковского оледенения. 1 — местонахождение ашельского ручного рубила в бывшей Самарской губ., 2 — Урта-Тубе, 3 — Красная Глинка, Тунгуз и другие местонахождения на Средней Волге, 4 — местонахождения на Десне (Хотылево, Язви, Араповичи, Чулатово-III, Ореховый Лог), 5 — местонахождения на Оке в Калужской, Тульской и Московской обл., 6 — Пещерный Лог, 7 — местонахождения у Слудки и Гремячева, 8 — Усть-Кулом, 9 — Крутая Гора (нижний слой), 10 — Смеловская пещера, 11 —стоянки района Костёнок, 12 — Мезин, 13 — Карачарово, 14 — Сунгирь, 15 — Золоторучье и Алтыново, 16 — стоянка им. Талицкого, 17 — грот Столбовой. 18 — грот Близнецова, 19 — Медвежья пещера, 20 — Крутая Гора (верхний слой)
Расселение людей на север вплоть до океана произошло на северо-востоке Европы еще в мустьерское время, в среднем- палеолите, о чем свидетельствует исследованная В.И. Канивцом двухслойная стоянка Крутая гора на Печоре.
Исходя из указанной карты, поселения людей не подходили вплотную к линии материковых льдов. Видимо, эта собственно перигляциальная зона не имела развитого растительного покрова и фауны млекопитающих и не входила в ойкумену людей эпохи палеолита. Представляются желательными палеогеографические исследования с целью уточнения расположения, ширины и характера ландшафтных зон на периферии материковых льдов и степени пригодности их для жизни людей.
Во время осташковского оледенения на Русской равнине реконструируются суровые зимы со снежным покровом, державшимся более полугода, и температурами января на 8—9° ниже современных. В это время, датируемое по радиокарбону примерно 20 тысячами лет «вдоль южной и юго-восточной окраин Скандинавского ледникового щита протягивалась полоса приледниковой растительности — березовое и лиственничное редколесье, среди которого на соответствующих позициях располагались участки тундровых группировок, а также ксерофильные и галофильные травянистые ассоциации степного облика» (Гричук, 1969). Общий облик ландшафта на краю ойкумены приближался тогда к условиям лесотундр.
Ко времени осташковского оледенения относится большинство верхнепалеолитических стоянок Русской равнины. Для одной из наиболее северных и ранних стоянок — Сунгирской на Клязьме — реконструируется мало облесенный ландшафт с сосновыми и еловыми островками; березы в этих лесках было мало (Сукачев, 1966). Для относящейся к той же поре верхнего палеолита Бызовской стоянки на Печоре по палео-фаунистическим данным реконструируется относительно сухой континентальный, климат - с малоснежными зимами; можно предполагать, что в ландшафте этого района значительное место занимали открытые, мало заселенные пространства (Канивец, 1969).
Несмотря на теплолюбивую флору некоторых стоянок паудорфского-брянского интервала с дубом, грабом и липой, фаунистический комплекс всех верхнепалеолитических стоянок Русской равнины продолжает оставаться холодолюбивым, включая северного оленя и песца. В целом материал, полученный с верхнепалеолитических стоянок северного края европейской ойкумены, определяет природные условия указанных районов как наиболее суровые и требовавшие со стороны человека многостороннего приспособления к ним, развития высокоспециализированных форм материальной культуры (огонь, утепленное искусственное жилище, одежда, хозяйство).
Причиной движения палеолитического населения на север был перенаселение издревле обитаемых территорий и сокращение их охотничьего потенциала. Охотничье хозяйство требует очень больших пространств, и пустынные, но богатые дичью просторы севера во все времена не могли не привлекать обитавших на краю ойкумены охотников, к тому же испытывавших известное давление со стороны их соседей с юга (Окладников, 1966).
Суровые условия Севера требовали от людей высокой степени приспособления к ним и интенсивного развития материальной культуры. Об этом свидетельствуют некоторые из наиболее северных стоянок того времени, расположенных в пещерах и под открытым небом на Десне, Оке, Клязьме, Верхней и Средней Волге, Чусовой, Каме, Печоре…
О.Н. Бадер. Человек, его культура и природная среда северного края Европейской Ойкумены в верхнем палеолите. - Первобытный человек и природная среда. М.: изд. ИГАН СССР, 1974. с.117—124

Рис. 118. Карта некоторых важнейших палеолитических памятников востока и северо-востока Европы
I – шелль и ранний ашёль; II – ашёль; III - мустье; IV -верхний палеолит северной части Русской равнины. Северные пределы расселения: V - в шелльское и раннеащёльское время; VI – в ашёльское время; VII - в мустьерское время. Максимальные пределы распространения оледенений: VIII - - днепровского (рисc I), IX московского (рисc II), X – вюрмского, XI – трансгрессия Каспия. Памятники: 1 - Сатани-Дар, Арзни, Джрабер и другие шелль-ашёльские и мустьерские местонахождения Армении; 2 - станица Саратовская; 3 – Яштух и другие шелль-ашёльские и мустьерские местонахождения на морских террасах у Сухуми; 4 - Лука-Врублевецкан; 5 - Кударо I, Цона, Лаше-Балта и другие ашёльские и мустьерские местонахождения Юго-Осетии; 6 - Аpыхская пещера; 7 - Абадзех; 8 - Герасимовка; 9 – Амвросиевка, 10 – Хрящи, Михайловский; 11-Шубное; 12 - в б. Самарской губ. (ориентировано условно), 13 – Сухая Мечетка; 14 - мустьерские местонахождения на Десне (Хотылево, Бетово, Коршево и др.); 15 - местонахождения на Оке в Калужской, Тульской и Московской областях; 16 - Тунгуз, Красная Глинка и другие местонахождения на Средней Волге; 17 – Урта-Тубе; 18 - Пещерный Лог и другие местонахождения в низовьях Чусовой; 19 - Слудка и Гремячево; 20 - Усть-Кулом; 21 - Усть-Цильма; 22 -Крутая Гора; 23 - верхнепалеолитические стоянки на Десне (Супонево, Тимоновка, Хотылево II, Чернетово, Городец, Корщево); 24 - Костёнки; 25 - Карачарово; 26 - Сунгирь; 27 - Алтыново; 28 - Смеловская пещера; 29 - грот у Каменного Кольца, пещера Ямазы-Таш и пещеры на Юрюзани: 30 - грот Столбовой; 31 - стоянка Талицкого; 32 - грот Близнецова; 33 - Бызовая; 34 - Крутая Гора (верхний слой)
…В эпоху разлитого ашёля, т.е. в начале среднего палеолита, средняя граница расселения проходила по линии от Воронежа на Куйбышев, а в азиатской части СССР включала территорию Казахстана (рис. 118).
Во второй половине среднего палеолита, в мустьерскую эпоху, северные группы неандертальцев, обходя с востока вюрмский щит материковых льдов, продвигались все дальше на север, о чем красноречиво говорят уже многочисленные мустьерские памятники на Десне (Воеводский, 1952; Заверняев, 1961) (рис. 119). На более восточных территориях Русской равнины люди продвигались на север широким фронтом, доказательством чему уже давно служило мустьерское местонахождение у Пещерного Лога в устье Чусовой (Талицкий, 1946). Но в 60-х годах последовали новые изумительные находки: памятники мустьерского типа были обнаружены на Печоре. Основным из них является местонахождение Крутая Гора, в 12 км выше г. Печоры, недалеко от северного полярного круга (рис. 120, 1,2). Здесь горизонт с мустьерскими кремневыми изделиями залегает на глубине около 9 м от поверхности древней речной террасы, в слое галечника (Guslitzer, Kanivets, Timofeyev, 1969). Для подтверждения мустьерского возраста этих изделий крайне важен факт залегания в 5 м над ним хорошо выраженного верхнепалеолитического слоя. Двухслойность археологического памятника на Крутой Горе придает ему ключевое значение для дальнейших исследований палеолита на крайнем северо-востоке Европы, а расположение его выше 65 гр. с.ш. определяет его как наиболее северный палеолитический памятник Европы.
Имеются в бассейне Печоры еще и другие мустьерские местонахождения, но недостаточно достоверные: наиболее богатым из них является Усть-Цильма.
В то же время среднепалеолитические памятники Печоры при взгляде на археологическую карту (см. рис. 118) не выглядят оторванными от других местонахождений той же эпохи в Предуралье и Волго-Камье. К северу от хорошо исследованной мустьерской стоянки Сухая Мечетка на окраине Волгограда располагаются мустьерские местонахождения, связанные с массовым скоплениями ледниковой эпохи; таковы полуостров Тунгуз и Красная Глинка на Волге, Мысы и Пещерный Лог на Каме, в устье Чусовой. К северу от Пещерного Лога в последние годы сделаны новые находки архаичных по технике изготовления палеолитических кремней на Каме у с. Слудки в устье Обвы и у Гремячева, недалеко от устья Вищеры (Бадер, 1971а). Приведенный перечень мустьерских местонахождений (см. рис. 120) обозначает путь, по которому древнейшие люди, видимо еще неандертальцы, постепенно расселялись все дальше на Крайний Север и без сомнения, достигли берегов Ледовитого океана; по всей вероятности это произошло не менее 40 тыс. лет тому назад.
Обозначенный перечисленными памятниками путь расселения мустьерцев из Понто-Каспия вдоль Пра-Камы через Сухую Мечетку, Пещерный Лог и Крутую Гору подтверждается принадлежностью инвентаря Крутой Горы вместе с Сухой Мечеткой и некоторыми промежуточными памятниками к группе классического мустье, с доминированием техники отщепов, лучше всего представленной в памятниках Кавказа.
Интересно, что на северо-западе России мы имеем совсем иную картину. Здесь севернее мустьерских местонахождений у Хотылева и Бетова Брянскои обл. на р. Десне среднепалеолитические памятники отсутствуют (см. рис. 118). Продвижению палеолитического человека на север мешали вюрмские материковые льды.
Кроме уже давно обозначившейся волны переселенцев на север из области Причерноморья и Кавказа, в последнее время обозначился и другой среднеазиатский путь, для которого характерны ашело-мустьерские или раннемустьерские памятники: Кара-Бура (Таджикистан), Урта-Тубе (Южный Урал), Пичуга (Нижняя Волга).
В эпоху верхнего палеолита человечество в северной Европе сохраняло свои территориальные позиции, а в конце плейстоцена, по мере таяния материковых льдов, расширяло их, в особенности на северо-запад. С развитием и общим усложнением культуры в это время на пространствах Русской равнины намечаются территориальные группировки населения, нашедшие свое выражение в оформлении крупных локальных культур. Вдоль северного края ойкумены последние характеризуются своеобразием таких памятников как стоянки верхней Десны, стоянка Сунгирь на Клязьме, стоянка им. Талицкого на Чусовой.
На стоянке Сунгирь люди жили в условиях сурового климата, охотились на мамонтов, северных оленей, песцов и других животных арктического комплекса. Пределы материкового ледника находились сравнительно недалеко от стоянки и уходили далеко на северо-восток к полуострову Канину и Ледовитому океану, к пространствам, свободным от покровных льдов. Здесь можно было ждать находок верхнего палеолита: вюрмские ледники сюда не распространялись, а многочисленные остатки мамонтовой фауны позволили надеяться на открытие следов палеолитических охотников (Замятнин, 1961б). И эти открытия были сделаны и Предуралье, в бассейнах Камы и Печоры.
В 1960 г. была открыта и исследована верхнепалеолитическая стоянка в Медвежьей пещере на средней Печоре (Гуслицер, Капивец, 1965), всего в 1.5 гр. Южнее полярного круга. Верхнепалеолитический возраст обеих стоянок уверенно устанавливается по условиям залегания их остатков, по характеру археологических материалов и составу богатой позднеплейстоценовой фауны (Канивец, 1976).
Таким образом, уже имеются определенные данные о верхнепалеолитическом населении севера Руссой равнины, что отмечается и другими авторами…
О.Н. Бадер. Сунгирь. Верхнепалеолитическая стоянка. М., Наука, 1978. 271с. илл. карт.
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_531795425

 Отправлено: 10.01.20 08:09. Заголовок: Следы эпох https://i..

Следы эпох

Перед глазами читателя пройдут события, случившиеся на территории Владимирского края в очень далекие периоды истории — в эпохи камня и раннего металла. Будет рассказано и о том, как изучалось это отдаленное прошлое, какие следы ушедших эпох обнаруживают ныне на Владимирщине археологи.
Статья написана двумя учеными: доктором исторических наук, археологом О.Н. Бадером (период неолита и раннего металла) и археологом В.В. Зыбковцом (период палеолита и мезолита)*.
Европа знала несколько оледенений. Предпоследнее из них — Калининское — не затронуло территорию современной Владимирской области, остановившись на рубежи Минск — Смоленск — Калинин, а последнее, Осташковское, не достигло и этих пределов. Но оба последних оледенения очень сильно повлияли на климат, он был тогда значительно более суров и континентален, чем сейчас.
Растительность края была типичной для приледниковой зоны. Она представляла собой сильно разреженные березовые и сосновые леса (редко встречалась ель) и остепнённые пространства, покрытые лебедой и полынью. Рельеф был такой же изрезанный, как и сейчас. Существовало много оврагов, озер, медленно текущих водных потоков. Две большие реки получили позже название Ока и Клязьма.
Здесь в изобилии водились мамонты, лошади, северные олени, лемминги, песцы и другие животные. На озерах и реках жило много водоплавающей птицы.
Ледник не оставался постоянно на одном месте. Он то спускался к югу, то отступал к северу. Эти колебания ледника сказывались и в приледниковой зоне.
Во время первого отступления Вюрмского ледника, что произошло около 25 тысяч лет назад, на Владимирщину пришли первые люди. Они облюбовали мысок, образованный слиянием Пра-Клязьмы — широкой и полноводной реки, уровень которой был на 30 метров выше современного, — с широким, медленно текущим озеровидным потоком (ныне маленький полу-затерявшийся ручеёк Сунгирь), и построили там свои жилища.
(* палеолит, мезолит, неолит — ранний, средний и последний периоды каменного века)
Вдоль Клязьмы и Сунгири тянулись пойменные луга, островками росли ели, а на более высоких местах — березовые колки. Далее к северу простирались холодные степи с островными лесами.
Люди занимались охотой на животных и птиц, добывали съедобные коренья, побеги, ягоды и плоды. Подробности их жизни мы узнали спустя много тысяч лет, когда археологи раскопали древнейшее поселение человека Владимирской земли — верхнепалеолитическую стоянку Сунгирь.
Открытие стоянки Сунгирь
Эта стоянка открыта в 1955 году во время разработок глиняного карьера Владимирского завода сухого прессования кирпича. С этого времени начались ее планомерные раскопки. Они велись комплексной экспедицией, возглавлявшейся О.Н. Бадером. Сейчас раскопано свыше трех тысяч квадратных метров культурного слоя, находящегося на глубине 2,7—3,5 метра. То, что ученые нашли во время раскопок (свыше 50000 отдельных предметов), позволяет восстановить жизнь древнего человека с почти исчерпывающей полнотой.
Основой хозяйственной деятельности сунгирцев была загонная охота на мамонта и северного оленя, охотились на песца, лемминга и водоплавающую птицу. Охота велась с помощью копий и дротиков.
Кроме охоты люди каменного века занимались собиранием съедобных кореньев, трав, грибов, ягод и других плодов. Коренья приходилось выкапывать. Для этого применяли копалки и мотыжки из кости и дерева. Из дерева изготовляли и различные орудия труда и оружие — копья, дротики, дубинки и другое.
В палеолите первостепенное значение имели кремневые орудия. Выход кремневых валунов находился недалеко от стоянки, поэтому сунгирцам не нужно было затрачивать много сил для добычи сырья. С кремневого валуна сбивалась корка, и из этой первичной заготовки выделывался нуклеус — ядрище, от которого откалывались отщепы и ножевидные пластинки. Это — вторичные заготовки. Из них и изготовляли орудия труда, набор которых на стоянке был очень разнообразным.
Больше всего на стоянке найдено резцов (инструмент для обработки кости и дерева). Найдено довольно много скребков, они служили для обработки больших поверхностей: шкур животных, древков копий, дротиков из дерева и кости, костяных пластинок.
Кремневые ножи Сунгиря по использованию ничем не отличаются от современных, разве только материал другой да прочность меньше. Многими из кремневых ножей и сейчас можно с успехом резать мясо, кроить шкуру, строгать деревянную поделку.
Типичный для древнего каменного века было орудие для разрубания кости и дерева, их так же много, как и резцов. К этому типу орудий труда примыкает и топоровидное орудие, представленное в сунгирской коллекции пока одним экземпляром.
Очень ценны и другие находки: скребла — для обработки шкур, скобели — для изготовления различного рода стержней из дерева и кости, проколки и сверла — для проделывания отверстий в коже, дереве, камне и кости, отбойники — своего рода молотки, которыми раскалывали кремень, наконечники копий и дротиков из камня и кости, дротики, копья из кости и некоторые другие орудия, встречающиеся на всех стоянках верхнего палеолита. Почти каждое найденное орудие труда носит следы работы, встречаются изделия, сломанные еще при жизни их хозяев.

Исследование первого погребения на Сунгирской стоянке в 1965 году. Слева направо; О.Н. Бадер, школьник А. Коновалов, первым наткнувшийся на череп, антрополог М.М. Герасимов. Фото Г. Шлионского
Одежда Сунгирцев
Люди верхнего палеолита жили в суровых условиях приледниковой зоны, поэтому для защиты от холода использовали одежду. Это истина не новая. А вот как выглядел костюм людей, живших десятки тысяч лет назад, не знал никто, пока Сунгирь не поведал об этом. Сейчас мы можем рассказать, что одежда палеолитического человека состояла из штанов, сшитых с обувью, нательной рубашки без разреза спереди, надеваемой через голову, круглой шапочки и накидки-плаща, который застегивался на груди костяной булавкой. Этот костюм — своеобразный прототип современной одежды арктических народов.
Весь свой гардероб сунгирцы шили из шкур, с которых сначала снимали мездру каменными скребками и скреблами, затем кроили кремневыми ножами и, наконец, сшивали костяными иголками. В качестве ниток применяли, вероятно, жилы животных.
Конечно, костюм — защита от холода, но не спасение от него. От холода спасали жилища и огонь. Человек Сунгиря умел не только пользоваться огнем, а и добывать его. На стоянке найдено несколько хорошо сохранившихся очагов самого примитивного устройства — в виде котлообразных углублений.
Жилищ на стоянке пока не найдено. И не удивительно! Дело в том, что при следующем наступлении ледника вечная мерзлота, оттаивавшая летом и сползавшая вниз по склону, перемешала почти весь слой почвы, на которой жил человек. Она разрушила не только возможные жилища, но и их границы. Тем не менее, по расположению находок можно предположить, что в северо-восточной части стоянки находилось большое жилище сунгирцев.
Необычайно интересны украшения, выделывавшиеся сунгирцами. Больше всего найдено костяных бус из бивня мамонта. Можно восстановить технологический процесс их изготовления. Сначала кусок бивня с помощью кремневых клиньев раскалывали вдоль. Затем полученные пластины разрезали на стержни, почти прямоугольные в сечении, а потом из них рубили бусины, но не сразу. Заготовки надрубали для того, чтобы было удобнее сверлить. Лишь после сверления готовые бусинки отрубали совсем. Исследователь первобытной техники А.С. Семенов подсчитал, что на изготовление одной бусинки затрачивалось в среднем по 45 минут. На стоянке Сунгирь сейчас найдено более 6000 бусин. Их изготовление потребовало примерно четыре с половиной тысячи рабочих часов!
Известны и другие украшения, в частности подвески из сланцевых плиток и зубов песца. Есть и несколько уникальных произведений искусства, например изображения лошадки (два экземпляра) и прорезные диски из бивня мамонта. Они замечательны еще и тем, что орнаментированы сверлеными точками, количество которых кратно пяти.

Карта расположения археологических памятников Владимирщины (упомянутых в тексте).
1 — палеолитическая стоянка Сунгирь; 2 — Карачаровская палеолитическая стоянка; 3 - мезолитическая стоянка Елин Бор; 4 — стоянка Илемна; 5 - Мало-Окуловска неолитическая стоянка: 6 — Плехановская неолитическая стоянка Львиный Бугор; 7 — Волосовская стоянка эпохи бронзы; 8 - Панфиловская стоянка; 9 —стоянка Холомониха; 10 — Поздняковская стоянка эпохи бронзы; 11 – Мало-Окульевский курганный могильник; 12 — Старший и Младший Волосовские могильники эпохи бронзы и раннего железа; 13 —стоянка Малый Бор; 14 — Ефановская стоянка; 15 — Ковровский могильник фатьяновского типа; 16 — Кондраковское городище начала железного века; 17 - Пирово-Городищи; 18 — городище Лысая Гора; 19 — Тархановское городище
Редкостные погребения
Самыми крупными открытиями, которыми Сунгирь порадовал ученых, являются, конечно, погребения. Захоронения людей верхнего палеолита вообще необычайно редки. До 1964 года у нас в стране их было известно всего пять. Поэтому вполне понятно внимание ученых всего мира, когда в 1964, а затем в 1969 году на стоянке открыли сразу три погребения. Одно из них очень плохо сохранилось, и о нем ничего нельзя рассказать. Другое — погребение мужчины 60-летнего возраста. Его скелет лежал на дне могильной ямы на спине, головой на северо-восток. После реконструкции, проведенной М.М. Герасимовым, перед нами предстал сунгирец — высокий, сильный и хорошо сложенный мужчина, вероятно, великолепный бегун.
Человек был похоронен в одежде; конечно, ни клочка ее не сохранилось— она сгнила за тысячелетия, но по расположению бус, некогда нашитых на нее, удалось восстановить ее общий вид: на груди находилась сланцевая сверленая подвеска, между голенями — кремневый нож, под тазом— скребок.
В трех метрах от захоронения мужчины, во второй могиле, были погребены два подростка — семи и двенадцати лет. По костям было видно, что подростки лежали на спине головой друг к другу. Сунгирцы положили в могилу подростков гораздо больше вещей, чем в могилу мужчины. Помимо того, что дети были одеты, и их костюмы также обшиты бусами, тела накрыты покрывалом, на головах — шапочки, обшитые бусами и подвесками из песцовых клыков, на руках— браслеты, на пальцах — перстни из бивня мамонта, на груди одного — фигурка лошадки, у руки — костяная игла, у головы каждого — прорезная бляшка. В могиле лежали длинные костяные копья и более десятка костяных дротиков и кинжалов, четыре просверленных жезла из рогов северного оленя и бедренная кость еще одного человека.
Ритуал погребения был сложным. После того, как вырыли могильную яму, дно ее посыпали поочередно углем, белой известью и красной минеральной охрой, имитирующей кровь. На это красное ложе положили тело умершего и густо посыпали охрой. Затем набросили покрывало, расшитое бусами, и еще раз засыпали охрой. Наконец могилу забросали землей, чередуя со слоями охры.
Когда внимательно изучаешь сунгирские погребения, то возникает несколько вопросов. Почему, например, захоронение мужчины беднее захоронения подростков? Почему рядом с телами детей лежит так много орудий охоты? Почему в могилу детей положили эти громадные костяные копья, поднять которые, а тем более пользоваться которыми, детям было трудно? И как раскрыть символику этих погребений?
Чему поклонялись сунгирцы
Верхний палеолит — это эпоха родового строя, времени, когда сложилась и получила определенное развитие система превратных представлений, верований и культа — иначе религия. У сунгирцев существовали религиозные представления о которых можно рассказать по находкам на стоянке.
Сунгирцы видели, как восходит солнце, чувствовали, как оно их согревает. А когда тепло и светло, то удачнее идет охота и добыча рыбы. И члены рода настроены лучше, когда на смену холоду и мраку ночи приходят тепло и свет дня. И все от солнца. Конечно, люди стали поклоняться светилу, верить в его силу, доброту и справедливость, стали изготовлять амулеты — диски, похожие своей формой на солнце.
Жители Сунгиря верили и в тотем — животное, которое будто бы было прародителем их рода. Вполне возможно, что своим тотемом сунгирцы считали лошадь, поэтому-то на стоянке и найдены изображения этого животного.
Получили развитие и различные суеверия. Это подтверждают результаты раскопок. Например, подвески из песцовых зубов могли предохранять, по представлениям древнейших жителей Владимирщины, от «злых духов» или несчастий. Бедренная кость человека в могиле подростков и найденные на стоянке две лапы пещерных львов тоже свидетельствуют о существовании какого-то суеверия.
И наконец, погребения дают материал для реставрации представлений сунгирцев о потусторонней жизни, о жизни после смерти. Это для будущей охоты в богатых угодьях предназначались копья и дротики, положенные в могилу подростков их сородичами, это для пользования в «другой жизни» нужны нож и скребок. Дети вырастут «там» и смогут пользоваться большими и тяжелыми копьями, может быть, — в случае, если они умерли позже мужчины, — ребятишки встретятся на «том свете» со своим взрослым сородичем и передадут ему оружие и будут помогать в охоте, как помогали, вероятно, взрослым дети в обычной жизни, на охоте и в другой работе.
Трудно, очень трудно, но, как видите, возможно реставрировать представления людей далекого прошлого.
Суеверия и религия, конечно, не занимали основного места в духовной и материальной жизни людей верхнего палеолита. В первую очередь из поколения в поколение передавались положительные знания, накопленный опыт. Это относится и к технологии изготовления орудий труда и украшений, и к правилам загонной охоты, к различного рода деятельности и моральным установлениям, к распорядку жизни внутри рода, и ко многому, многому другому. Одним словом, человек должен был научиться многому, в том числе и правильному арифметическому счету — сунгирцы умели считать по пятиричной системе счисления (пятикратность точек в орнаментах сунгирских находок).
Люди жили на стоянке довольно долго. Правда, ученые пока не могут сказать точно, сколько времени существовало поселение и когда ушли с Сунгиря люди. Они ушли, когда почувствовали усиление холода приближающегося ледника, ушли, вероятно, на юг. Следы их затерялись под трех-метровым слоем позднейших отложений.
Спустя несколько тысячелетей
На 70 километров южнее Сунгиря, на левом берегу Оки, в трех километрах от города Мурома, на окраине села Карачарова, на краю одноименного оврага, спустя несколько тысячелетий после того, как сунгирцы покинули свою стоянку, поселились люди. Это было еще время верхнего палеолита, поэтому хозяйственная деятельность и общественный строй карачаровцев не отличались от Сунгиря. Немного разнились набор орудий труда и традиции в обработке кремня.
Стоянка была открыта в 1877 году археологом-любителем графом А.С. Уваровым. Вместе с ним в раскопках памятника участвовали антрополог И.С. Поляков, геолог В.В. Докучаев и археолог В.Б. Антонович. В советское время стоянку у Карачарова исследовали О.Н. Бадер и П.И. Борисковский, но новые раскопки не дали ничего. Коллекция памятника, собранная еще до революции, частью утеряна, а описания находок, сделанные А.С. Уваровым и другими дореволюционными исследователями, не полны, а порой и противоречивы, поэтому более или менее широких выводов о жизни карачаровцев сделать не представляется возможным.
Тем не менее с помощью сохранившейся части находок, описанных в работе С.Н. Замятнина, можно говорить о существовании на территории Владимирской области в течение довольно длительного времени культуры древнекаменного века. В своей ранней стадии она входила составной частью в Костенковско-Сунгирскую верхнепалеолитическую культуру, сыгравшую значительную роль в становлении последующих исторических эпох. Мы можем говорить о том, что верхнепалеолитическое население Владимирской области было основой для возникновения мезолитических племен этого района.
Край в эпоху мезолита
Мезолит — это средний каменный век, эпоха, последовавшая сразу за палеолитом. Ее начало совпадает с концом ледникового периода. Это время, когда появились лук и стрелы.
Климат во время мезолита изменялся очень резко. Сначала холодный и резко континентальный, затем постепенное его улучшение до теплого, менее континентального. Берега рек Владимирщины в первый период были покрыты тундрово-степной растительностью с небольшим количеством лесов. Площадь их затем значительно увеличилась, и постепенно Владимирский
край стал зоной сплошных лесов, сначала хвойных, а потом и широколиственных.
Наиболее полную картину мезолитического времени раскрывают материалы стоянки Елин Бор, расположенной на левом берегу Оки, в 25 километрах выше по течению от Мурома. Она была открыта, в 1878 году П.П. Кудрявцевым и раскапывалась в течение многих лет.
На поселении было обнаружено 3 культурных слоя, один из которых неолитический (верхний), а два других относятся к различным этапам мезолита (по данным раскопок Л.В. Кольцова).

Кремневые микролитические орудия из мезолитической стоянки Елин Бор: 1 и 8 — ножички; 2 — резец; 3 и 4 — наконечники стрел; 5 — нуклеус; 6 и 7 — скребки
Энеолитические кремневые орудия из Волосовского клада: 9 — скребок; 10 — наконечник стрелы; 11 — нож; 12 — наконечник копья; 13 — большой неолитический сосуд из Мало-Окуловской стоянки
Нижний слой характеризует древнейший этап среднего каменного века, в котором преобладают верхнепалеолитические черты кремневого инвентаря. Орудия еще мало чем отличаются от орудий древнего каменного века, только-только появились стрелы, еще мало топоров. Этот слой датируется древнее IX тысячелетия до н.э.
Второй слой Елина Бора относится приблизительно к VII тысячелетию до н.э. Изучая мезолитический материал стоянки Елин Бор и сравнивая его с находками соседних для Владимирской области районов, можно довольно точно рассказать, как жило мезолитическое население.
Мамонтов не стало. Постоянно кочующие северные олени принуждали и мезолитического охотника кочевать вслед за ними. Поэтому становится понятным, почему слои стоянок раннего мезолита так тонки. Позже, когда стало больше лесов, охотники мезолита добывали с помощью лука и стрел, в основном, лесных животных. Использовались, кроме того, всевозможные ловушки, ловчие ямы, западни. Наконечники стрел этого времени дифференцируются — появляются различные их типы. Определенный наконечник употреблялся для охоты на определенную дичь. Человек мог дольше жить на одном месте: культурные слои стоянок мощнее и богаче находками. Селились люди вблизи рек, занимались не только охотой, но и рыболовством.
Жилища из шалашевидных (в начальной стадии) превращаются в полу-землянки. В строительстве применяются не только жерди, но и бревна. Вот почему особое развитие в мезолите получает топор — орудие для работы по дереву.
Предположительно, мезолитическое население Владимирской области состояло из группы родственных племен. Между ними существовали определенные связи. Возможно, иногда члены соседних племен собирались на охоту и межплеменные праздники. Общественное устройство племен мезолита представляло собой родоплеменной строй. Искусство мезолита Владимирского края не знало, как нам кажется, крупных изобразительных форм.
Мезолитическая культура, по-видимому, около V тысячелетия до н.э. явилась основой формирования культуры неолита.
Край в эпоху неолита
Позднейшая эпоха камня — неолитическая, или ново-каменная.
Быт людей делается более обеспеченным. Люди начали вести оседлую жизнь. Научились строить долговременные, прочные жилища, изготовлять глиняную посуду, сверлить и шлифовать камень. Кремневый полированный топор становится одним из основных орудий труда.
Время неолита — расцвет первобытного родоплеменного строя. В это время в южных областях произошла так называемая неолитическая революция; переход от присваивающего к производящему хозяйству, от охоты и рыболовства к первобытному мотыжному земледелию и скотоводству. У нас на севере в лесной полосе этот переход совершился позже, в эпоху бронзы, и охота и рыболовство на протяжении всего неолита еще продолжали сохранять в экономике человечества господствующее положение.
Неолит в нашем крае существовал с конца пятого, все четвертое и третье тысячелетия до нашей эры; в конце третьего тысячелетия, видимо, появляются первые медные орудия, и второе тысячелетие до н.э. уже полностью принадлежит эпохе бронзы.
Бассейн средней Оки и Клязьмы с их притоками был во время неолита уже сравнительно густо заселен; обилие дичи и рыболовных угодий служило для этого прочной основой. Об этом говорят исследованные здесь многочисленные неолитические стоянки, где найдено много кремневых наконечников стрел, скребков для обработки шкур, костей съеденных диких животных: лосей, оленей, кабанов, бобров, медведей и других, а также рыбьих костей и чешуи. Найдены даже остатки сложных рыболовных сооружений.
Неолитические поселения располагаются на невысоких берегах водоемов — рек и озер, — как можно ближе к воде, что подчеркивает значение рыболовства в жизни людей того времени. На многих песчаных мысах и буграх в речных долинах и сейчас можно находить остатки глиняной посуды и каменного инвентаря эпохи неолита. Особенно легко обнаруживать эти остатки во время весенних разливов рек на возвышающихся над их поверхностью песчаных буграх в пойме Оки и Клязьмы; на уровнях, заливаемых весенними паводками, человек оседло жить не мог, и неолитические остатки там почти отсутствуют.
Именно так, во время разлива Оки осенью 1870г., как сообщает А.С. Уваров, Голицын, «спустившись на лодке от самого Мурома до того бугра, на котором теперь его усадьба…нашел четыре таких острова. На каждом из них он действительно напал на остатки каменного периода: на стрелы, черепки и т.п.» (А.С. Уваров. Археология Россия. Каменный период, т.1, 1881, с.287,288). На одном из таких незаливаемых паводками Оки бугров, на так называемом Львином бугре, напротив деревни Чулково, Голицын в 60-х годах прошлого века при постройке своего дома открыл очень богатую стоянку Плеханов Бор...
О.Н. Бадер. В.В. Зыбковец. Следы эпох. - О крае родном: Люди, история, жизнь, природа земли Владимирской: Сборник - Сост. журн. Н.С. Софронов. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1978 с.7-26
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_531894802

 Отправлено: 11.01.20 00:36. Заголовок: Теория хронологическ..

Б.С. Жуков. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики
...Очень много внимания Б.С. Жуков уделял методике археологических полевых и лабораторных исследований, стремясь привнести в нее точность естественных наук. В полевой работе он придавал первостепенное значение привлечению геологических, палеозоологических, палеоботанических, палеоклиматологических данных, фиксации стратиграфических разрезов в раскопках, точному подразделению и обработке вещественного материала по слоям, исчерпывающей фиксации бытовых деталей в раскопках и расположения материала на площади. В этих целях была разработана целая система карточек различного формата, заказывавшихся в типографии. В камеральной работе использовались различные инструменты (в частности, краниографические) для зарисовки профилей керамики, орнамента. Он придавал также большое значение статистике.
Борис Сергеевич одим из первых советских археологов указал на важную роль керамических материалов для изучения этнической истории древнего населения и построил главным образом на керамике несколько обобщающих работ по древнейшей истории Волго-Окского края.
О.Н. Бадер. Памяти Бориса Сергеевича Жукова. - Советская археология 1968(4)
https://arheologija.ru/pamyati-borisa-sergeevicha-zhukova/
Организация в Москве в 1923—1924 г. Государственного музея Центрально-Промышленной области и широко поставленные работы Антропологической комплексной экспедиции (АКЭ), к которым были привлечены многие краеведческие музеи, привели к очень заметному оживлению археологических исследований в Волго-Окском крае; одним из выражений этого оживления явились три археологических совещания, проведенных в Москве в 1926 г., в Костроме в 1927 г. и снова в Москве в 1928 г. В них приняли участие многие археологи и краеведы не только Центрально-Промышленной, но и других областей. Руководящую роль на них играли А.А. Спицын и Б.С. Жуков. Материалы 1-го совещания изданы отдельным сборником, материалы двух последних совещаний были опубликованы лишь частично.
...Некоторые из докладов, предложенных вниманию 2-го и 3-го совещаний, легли в основу обобщающих работ, вскоре же опубликованных. Б.С. Жуков нарисовал очень сложную картину развития «керамических культур» oт неолита до раннего железа, осложненную влиянием «более прогрессивных культурно-хоэяйственных факторов» как южного, так и балтийского происхождения, примером чего служат Фатьяново, Поздняково и Мало-Окулово II (могильник). В этих работах Б.С. Жуков впервые указал на основное значение керамики и ее орнаментации для изучения этно-культурных групп далекого прошлого, убедительно ссылаясь при этом на данные этнографии. Этот взгляд на керамику затем был воспринят многими советскими археологами...
...Таким образом, еще тогда, в конце 20-х годов были выделены основные культуры и сформулированы некоторые положения, лежащие в основе наших современных представлений об окской бронзе.
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы (Дорогой памяти Бориса Сергеевича Жукова — учителя и друга). АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970. с.9-10
https://vk.com/doc207444966_438770034
...Предварительные итоги исследований АКЭ Жуков и Бадер опубликовали в журналах «Этнография» и «Eurasia Septentrionalis Antiqua». Несмотря на лаконичность статей, они, безусловно, стали этапными для своего времени и принесли авторам европейскую известность.
Б.С. Жуков, основываясь на анализе керамики и стратиграфическом распределении выделенных керамических комплексов, рассматривал процесс культурогенеза в ВолгоОкском междуречье как последовательное автохтонное развитие культур, иногда усложненное мутационными скачками эволюции керамики и, в редких случаях, внешними влияниями и миграциями новых этнических групп. Примером влияния миграций являлись для него культурные комплексы Фатьяново, Поздняково и Малое Окулово 2 (могильник).
С.В. Кузьминых. Отто Николаевич Бадер и отечественная археология эпохи раннего металла // РА. № 4. 2004. c.142-150
http://docplayer.ru/44391918-S-v-kuzminyh-o-n-bader-kak-issledovatel-epohi-rannego-metalla-udk-929-902-bbk.html

Б.С. Жуков
(Антропологический н.-и. институт при I МГУ. Москва)
I. Знакомство с неолитическими культурами северо-восточной Европы, в изучении которых столь значительную роль сыграли работы А.А. Спицина по культурам Бологовской (1), Балахнинской (2—3) и других стоянок, выдвигает ряд обширных и интересных проблем, касающихся весьма древних этнических взаимоотношений на территории Северной Евразии. Оно выдвигает вместе с тем вопросы о содержании, природе, развитии, территориальных особенностях и о взаимоотношениях с культурами металла того круга древних культур, который принято понимать как неолитический. В последнем отношении северо-европейский неолит представляет едва ли не самый обильный, четкий и разнообразный этнологический материал, чем неолит какой-либо другой области Европы.
Едва ли можно оспаривать тот факт, что о неолите северо-восточной Европы на основании прежних работ мы знаем немногое и притом в весьма общих чертах. Огромность территории, из разных, часто очень отдаленных друг от друга точек которой были добыты характеризующие материалы, случайность и отрывочность этих материалов, их неполнота, спутанность, а нередко и недостоверность в отношении стратиграфии их нахождений, недостаточная разработанность методов их изучения как в процессе раскопок, так и при лабораторном анализе— вот те главнейшие моменты, с которыми приходится сталкиваться современным исследователям неолита территории европейской части РСФСР. Такие недостатки и неполнота материала, несмотря на ряд опубликованных за последние годы у нас и за границей работ, затрогивающих проблемы неолита этой территории, отдаляют сколько-нибудь полное освещение этих проблем в целом еще на многие годы, впредь до накопления нового достаточно большого и точного материала, впредь до его систематической проработки.
Работая с 1916г. над проблемами неолита и развертывая такие работы в связи с экспедиционной деятельностью Антропологического научно-исследовательского ин-та при I Московском государственном ун-те и некоторых музеев Центрально-промышленной области (4), я должен был сразу же столкнуться с необходимостью для меня и моих сотрудников уточнения и унификации методики раскопок, уточнения методов обработки найденных коллекций.
Вместе с тем нам было необходимо получить новый, достаточно большой и достаточно полный материал с изучаемой территории, — материал, который можно было бы положить в основу изучения, обращаясь от него к материалам раскопок других исследователей как к подсобным аналогиям.
С 192Зг. такие работы мною систематически развивались и расширялись. К 1925г. была оформлена введенная мною совместно с О.Н. Бадером в практику методика полевых обследований (5) и раскопок (6), а в дальнейшем, после того как в Москве сорганизовалась группа исследователей — гіалеоэтнологов, сотрудников палеоэтнологических лабораторий Антропологического ин-та, Музея ЦПО и Центрального музея народоведения, была нами уточнена также и методика обработки материала, этапы развития которой иллюстрируют мои работы по культурам Льяловской (7—8) и Пановской (9) стоянок, наша совместная с О.Н. Бадеро м и М.В. Воеводским работа о культурах городищ Поветлужья (10), в которой М.В. Воеводский развил метод обработки керамических находок, и, наконец, работа М.В. Воеводского об изучении керамики.
В результате раскопок, произведенных работниками нашего коллектива за последние годы, в поле нашего зрения попал сравнительно большой и разнообразный коллективный материал по большей части из местонахождений впервые исследованных, но частично также и из ранее раскопанных памятников (Балахна, Сейма , Волосово), где мною производились раскопки на новых, нетронутых другими исследователями, участках. Этот материал частично закончен проработкой по отдельным памятникам, которые изданы или выходят в ближайшее время в свет в виде монографий (стоянки Льяловская, (7—8), Поздняковская, Пановская (9), Липкинская (12), городища Поветлужья (10) и др.), частично еще находится на стадии лабораторной проработки. Так как последняя в виде ее детальности протекает сравнительно медленно, а вместе с тем ряд положений, относящихся к проблеме нашего неолита в целом теперь в значительной мере мною установлены и получили на основании моих устных сообщений и бесед некоторую известность в среде русских палеоэтнологов, то я и решаюсь выступить с некоторыми из этих положений, а также с некоторыми предварительными систематическими построениями. Последние я рассматриваю, конечно, как намечающиеся контуры рисунка, который должен быть основательно проработан в деталях.
II. В определение понятия «неолит» является своевременным ввести некоторое уточнение. В самом деле, при выделении крупных циклон культурного развития в прошлом человечества можно брать за основу различные характеризующие признаки, как, например, хронологический, индустриальный, хозяйственный и т.д. Русским палеоэтнологам нашего времени хорошо известно, что существовавшая в нашей науке неясность разделения понятий «культура» и «эпоха» в системе последовательных культурно-эволюционных циклов, например палеолита, мезолита, неолита, побудила нашего маститого исследователя В.А. Городцова предложить классификационную систему (13), основанную на понимании терминов «палеолита», «неолита» и других в качестве хронологических определений этапов развития культуры человечества. Такое понимание, вводящее чисто спекулятивную периодизацию исторического процесса, представляется, однако, совершенно неприемлемым, между прочим, еще и потому, что оно приводит к логической необходимости, например, называть культурой железного века всякую культуру начала первого тысячелетия до нашей эры, если даже данная культура и не обнаружит ни малейших признаков знакомства с металлами. С другой стороны, в среде современных русских специалистов-доисториков существует тенденция, выраженная, например, у А.Я. Брюсова (14), вкладывать в понимание характеризующего циклы развития культур термина, кроме хронологического классифицирующего признака, еще и признак социолого-хозяйственный. Совершенно очевидно, что такая тенденция, правильная в своей основе по отношению к характеристике всякой культуры по хозяйственному признаку, не может быть применена для классификации доисторических культур. Ей присущи слишком суммарные определяющие признаки, как, например, для тех примитивных охотничьих хозяйств, каковые намечаются культурами палеолита, а также некоторыми культурами европейского мезолита и в особенности неолита (понимаемыми в обычном индустриально-техническом определении).
Вместе с тем такая тенденция не может внести четкости в определения, ибо приводит к тому, что охотничье-рыболовственная неолитическая культура должна быть отделена от культуры неолитической, но скотоводственно-земледельческой, т.е. что условия индустриального развития каждой культуры в своеобразной обстановке окружающей природы, на основе природных ресуров, доставляемых известной территорией, не смогут быть достаточно оттенены.
Я не вижу поэтому достаточно убедительных оснований к тому, чтобы отказываться от определения циклов историко-культурного развития на основании индустриально-технических признаков, которые наиболее бесспорно определяются анализом даже немногих объектов ископаемой культуры.
Я полагаю, что взятая за основу характеристика материала и техники, присущей носителям данной культуры, должна определять облик крупных этапов эволюции культуры, независимо от времени ее существования. Что же касается признака хозяйственного, то он должен рассматриваться как уточняющий определение во всех случаях, когда его возможно установить. Так, например, если для палеолитической культуры нет надобности подчеркивать, что она является охотничьей, то по отношению к неолитическим культурам необходимо в соответствующих случаях давать уточняющее определение основного хозяйственного признака данной неолитической культуры, т.е. указывать является ли она рыболовственно-охотничьей, земледельческо-скотоводческой и т.п.
Для ясности моих дальнейших положений, я отмечаю, что «неолитической» культурой древней Европы я называю культуру, которой свойственно производство шлифованных каменных орудий и гончарной посуды, как двух совокупно определяющих признаков, отделяющих ее от культуры мезолитического облика, в которой оба или один из этих признаков отсутствуют. Вместе с тем я называю «неолитической» культуру, в которой не представлены металлы, в которой основные категории орудий производства и оружия (топоры и т.п.) еще каменные. Под «энеолитической» — я понимаю каменную культуру, которая знает привозные из меди или бронзы орудия, вкрапленные более или менее сильно в ее инвентарь, и выказывает черты прогрессивного перелома в своем индустриальном, хозяйственном и бытовом облике. Наконец, «металлической» я называю культуру, развивающую собственную металлургию с использованием добываемого на месте или привозного металла.

Рис. 1. Карта местонахождений древних памятников, раскопанных экспедициями Антропологического института.
III. Территория, к которой приурочены рассматриваемые ниже местонахождения неолитических и других памятников, лежит в области около 54—58 параллелей и около 6—15 меридианов от Пулкова (рис. 1). Она охватывает, таким образом, верхнее течение Волги в районе Твери, район Поволжья близ устья Оки, нижнее течение Оки, верховья Мокши и включает побережья рек Клязьмы и Теши. По этой территории проходят не только современная, но и древняя границы между лесной и степной зонами в Восточной Европе. Вместе с тем эта территория включает пересекающие ее в разных направлениях речные артерии и водораздельные возвышенности между верхней Волгой и Окой, причем сама близко примыкает с северо-запада и юго-запада к водоразделу между бассейном Волги и бассейнами рек, впадающих в Балтийское море, с юго-запада и юго-востока—к водоразделу с бассейнами Днепра и Дона, а с северо-востока—к водоразделу бассейна Волги с бассейнами Беломорских рек и с бассейном Камы. Таким образом, эта территория является ареалом встреч древних культур леса и культур степи и, вместе с тем, ареалом, соединенным речными путями с рядом далеких от него районов европейского континента.
Ввиду указанных особенностей этой территории не представляется неожиданным, что ее неолитические культуры по своему морфологическому облику представляют довольно сложную картину. Примыкая территориально к области распространения палеолитических местонахождений (стоянки — близ Смоленска, Супоневская и Тимоновская близ Брянска, Гагаринская в Липецком уезде Тамбовской губернии, Карачаровская близ Мурома), изучавшиеся нами неолитические культуры впитали в себя ранне - и поздне-мезолитические компоненты в виде макролитических дериватов, из которых один территориально тяготеет к Балтике, а другой, быть может, к бассейну Дона, а также влияние микролитоидных культур, имеющих, вероятно, южное, степное происхождение. Последние влияния выражены, например, в культуре Горшихинской стоянки в районе Балахны, раскопанной автором в 1916г. Они прослеживаются также на ряде исследованных другими лицами стоянок районов Рязанского, Муромского, Костромского и Ярославского.
Характеристика этих мезолитических культур и влияний выходит за пределы задач настоящей работы, но упоминание о них достаточно иллюстрирует сложность формирования и развития рассматриваемой нами неолита. Эта сложность усугубляется еще следующими, установленными нами в процессе изучения фактами:
1. Неолитические культуры этой территории выказывают некоторые районные циклы своего развития.
2. Они несут отражение некоторых, параллельных их развитию, районных влияний из-за пределов рассматриваемой территории.
3. Соответственно с этим влиянием внедряются на рассматриваемую нами территорию чуждые ее неолиту культуры, которые входят впоследствии в некоторые взаимоотношения с местными неолитическими.
4. Соответственно собственному циклу развития местных культур неолита и этим указанным взаимоотношениям констатируются на рассматриваемой территории памятники, отражающие более или менее чистые или типичные культуры, и памятники, культуры которых по своим морфологическим признакам, являют черты, так сказать, гибридности. В виду этого устанавливаются мною и соответствующие наименования для культурных комплексов, как, например, «культура типа комплекса Льяловской стоянки» или «Льяловская культура» для одной из чистых, своеобразных культур, или «культура Малоборской стоянки» — для своеобразного гибридного комплекса этой стоянки, в котором можно различать компоненты, связанные с некоторыми типичными чистыми культурами.
Исходя из отмеченных фактов, иллюстрации которых будут развиты ниже, постановка нашего изучения должна была неизбежна базироваться, во-первых, на методе районных исследований, т.е. на систематическом изучении максимального количества памятников в отдельных районах нашей территории с целыо постепенно выделить на ней изученные районы, в каждом из которых исследуются все памятники, включая памятники культур железного века. Это удалось, однако, в силу объективных обстоятельств осуществить, как о том свидетельствует карта рис. 1, далеко еще не в полной мере для каждого из избранных районов работ. В процессе обработки материала мы усложняли характеристику культур, вводя наибольшую детализацию признаков каждого культурного комплекса с целью установить по возможности даже и те отличия, которые характеризуют индивидуальный облик материала отдельных стоянок, хотя бы и одной и той же культуры.
Благодаря применению указанных методов уже в результате еще далеко не законченного изучения удалось установить некоторые частично характеризуемые ниже закономерности развития наших неолитических культур, которые вскрывают сущность процесса их модификации и которые весьма поучительны для этнолога-доисторика.
Эти закономерности обусловлены влияниями преимущественно двух географических факторов:
1) характером природных ресуров данного района и
2) характером территориального положения данного района в отношении речных артерий, которые могли в большей или меньшей степени способствовать проникновению влияний со стороны соседних культур.
Установление отличных друг от друга во времени и по территории древних культурных (этнических) комплексов должно производиться на основании изучения всей совкупности морфологических и стратиграфических признаков каждого из памятников, их бытовых деталей, а также всего добываемого раскопками коллекционного материала. Однако едва ли не наиболее показательным для этого компонентом в древних культурах является керамика, на которой более четко отражаются эволюционные сдвиги и локальные влияния, чем на каменном инвентаре. Этот последний представляет более ограниченные возможности установления типологических вариаций, так как заключает меньшую сумму признаков каждого объекта изучения и, следовательно, меньшее разнообразие их сочетаний; он более связан, чем керамика, с локальным наличием того или другого материала для производства и притом материала, неравноценного по своим техническим качествам. Преимущество керамики против костяного инвентаря, который, повидимому, более податлив, чем кремень в смысле индивидуальных типологических и технологических вариаций, состоит еще и в том, что наличие возможностей получения костяного инвентаря из памятников связано с условиями сохранения кости в том или ином почвенном слое. Наконец, чисто бытовые условия в древности, равно как и хрупкость сосудов, часто разбивавшихся при их употреблении,
дают лучшие возможности установить характеристику древней культуры, по керамике как в случаях сильно разрушенных памятников, так и в случаях обследований и небольших раскопок, так как находки керамических объектов всегда более обильны, разнообразны и менее случайны.
Приведенные положения достаточно выясняют, почему в постановке наших работ по изучению неолита нужно было прежде всего обратить внимание на изучение керамики и ввиду неразработанности методов ее морфологического изучения, попытаться установить эти методы, выделив ряд признаков, которые характеризуют керамические объекты, как-то: цвет, состав глиняной массы, характер наружной и внутренней поверхности сосудов, технику их изготовления, расположение орнамента, форму сосудов и их отдельных частей (венчика, шейки, плечиков, стенок, днищ), размеры сосудов и их частей, выделить элементы орнамента (15), сочетания этих элементов и характер орнаментальных узоров. Ценность тех или иных указанных признаков для типологической характеристики керамики оказалась далеко не одинаковой. Так, цвет фрагментов имеет некоторое классифицирующее значение лишь по отношению к фрагментам одного и того же слоя на одном и том же памятнике, так как керамические объекты изменяют свой цвет соответственно составу слоя, в котором они лежат. Весьма вероятно, что толщина сосудов находится в некоторых корреляционных отношениях не столько с размером сосудов, сколько с качеством глины, с которым, повидимому также связано наличие тех или иных примесей в ней. Виды элементов орнамента, их сочетания, характер узора выказывают свои интересные закономерности развития, которые в настоящей работе нет возможности подробно рассматривать. Наконец, изучение техники изготовления сосудов, начатое в недавнее время сотрудником палеоэтнологической лаборатории Антропологического ин-та, М.В. Воеводским, намечает некоторые интересные в отношении установления локальных и хронологических отличий перспективы.
Для составления характеристик керамики отдельных стоянок и целых культур мы обратились к тому массовому и достаточно полному, а не выборочному, как это делают многие из исследователей, материалу, который мы получали в результате раскопок, в процессе которых материал брался послойно по участкам и притом полностью, без оставления каких-либо объектов на месте. При обработке особое внимание обращалось на подбор фрагментов по отдельным сосудам, вплоть до реконструкционной склейки целых сосудов, которая ввиду обычной фрагментарности сосудов и разбросанности обломков по площади стоянок, представляется весьма длительным процессом. Систематические построения настоящей работы являются основанными частью на проработанных сотрудниками нашего коллектива керамических комплексах, частью на предварительной морфологической характеристике, сделанной в результате общего просмотра таких комплексов. Для иллюстраций использованы преимущественно фотографии реконструированных целых сосудов, сопровождаемые их точной профилировкой при помощи диаграфа Мартина.
По каждому из приводимых в качестве иллюстраций сосудов даются его характерные признаки и измерительные данные.
IV. Материал, изучение которого легло в основу настоящей работы, получен почти исключительно в результате раскопок и частично обследований памятников сотрудниками нашего палеоэтнологического коллектива. В его состав входят нижеследующие памятники, объединяемые своим расположением в 7 районах:
I. Кашинский район (Тверской губ.)—течение реки Яхромы, притока р. Медведицы.
1) Языковская торфяная стоянка близ дер. Языковой. Раскопки автора, совместно с А.Е. Алиховой и М.В. Воеводским в 1928г. (16). Коллекции поступают в Музей ЦПО (Москва) и в Тверской музей.
II. Северная часть Московской губернии, близ водораздела верхней Волги и Оки.
2) Льяловская торфяная стоянка на левом берегу р. Клязьмы у с. Льялова Московского уезда. Раскопки автора в 192З—1926 гг. (7, 8). Коллекции хранятся в Музее ЦПО.
3) Николо-Перевозские стоянки I и II по правому берегу р. Дубны у с. Николо-Перевоз Ленинск, у. Моск. губ. Раскопки автора совместно с А.Е. Алиховой и М.В. Воеводским в 1928г. Коллекции поступают в Музей г. Ленинска.
4) В том же районе (в Дмитровском уезде) раскопаны О.Н. Бадером в 1928 г. два памятника культуры Дьяковых городищ.
III. Район г. Вязников Владимирской губернии, р. Клязьма.
5) Холомониха, стоянка близ дер. Раскопки О.Н. Бадера в 1927г. Коллекция хранится в Музее ЦПО.
6) Липкинская дюнная стоянка, близ дер. Липки. Раскопки А.В. 3бруевой в 1927 г. (12). Коллекция хранится в музее г. Вязников.
7) В том же районе — Пирово городище, раскопано О.Н. Бадером в 1927г., заключает: а) комплекс Дьяковой культуры и б) славянский комплекс.
IV. Район г. Мурома по правому берегу Оки, близ устьев рек Теши и Велетьмы.
8) Стоянка дюнная Волосовская I, близ дер. Волосовой. Новые раскопки автора в 1926—1927гг. Коллекция в Музее ЦПО.
9) Стоянка дюнная Мало-Окуловская I, близ д. д. Малое Окулово и Волосово на территории расположения курганов могильника бронзовой культуры (Мало-Окулово II) и отличная от памятника, раскапывавшегося Ф.Я. Селезневым (17). Раскопки автора совместно с А.Е. Алиховой и А.В. Збруевой 1927—1928 гг. Коллекция поступает в Муромский музей.
10) Могильник Мало-Окуловский II—те же раскопки, что и предыдущие. Коллекция поступает в Антропологический музей I МГУ и в Муромский музей.
11) Стоянка дюнная Мало-Борская, близ памятников 8—10, у дер. Малый Бор. Раскопки О.Н. Бадера 1927г. Коллекция поступает в Муромский музей.
12) Стоянка Поздняковская, близ с. Позднякова. Раскопки автора и О.Н. Бадер а 1925 и 1927гг. Коллекция в Музее ЦПО.
13) Стоянка дюнная Ефановская, близ д. Ефановой. Раскопки О.Н. Бадера в 1927г. Коллекция в Музее ЦПО.
В том же районе раскопаны (14) Кондраковское городище (15), стоянка в селище на р. Велетьме, близ Волосова (О.Н. Бадером) и (16) Корниловский финский могильник (автором и А.Е. Алиховой). Выше по р. Теше, в пределах Нижегородской губернии, раскопаны:
17) Докукинская дюнная стоянка, близ с. Докукина Арзамасского уезда М.В. Воеводским в 1926г. Коллекция в Антропологическом музее I МГУ.
18) Саконские селище и городище — автором совместно с Г.Ф. Дебецом в 1928г. Коллекции в Нижегородском музее.
V. Район Балахна—станция Сейма—устье Оки Нижегородской губернии:
19) Балахнинская III дюнная стоянка на р. Железнице, рядом со стоянками «Балахна I» и «Балахна II» — раскопок В.И. Каменского (2 — 3). Раскопки автора 1917г. и 192Згг. (18—19). Коллекции в Антропологическом музее I МГУ и в Нижегородском музее.
20) Горшихинская стоянка, дюнная, на р. Железнице, близ дер. Горшиха. Раскопки автора 1916г. Коллекция в Антропологическом музее I МГУ (часть материала описана Л. Савицким (20)).
21) Чуркинский могильник раскопки В.И. Каменского (2). Обследован автором в 1916г. Коллекция В.И. Каменского в Нижегородском музее.
22) Больше-Козинская I стоянка дюнная, близ с. Б. Козино, раскопанная В.И. Каменским вместе со стоянками Б. Козино II и III). Новые раскопки автора и О.Н. Бадера в 1925г. Коллекция В.И. Каменского в Музее академии наук, коллекция О.Н. Бадера в Музее ЦПО.
2З. Больше-Козинская IV дюнная стоянка, близ Б. Козино I, II и III. Раскопана автором и О.Н. Бадером в 1926г. Коллекция в Нижегородском музее.
24) Стоянки Пырские I — VI на оз. Пырском. Обследованы О.Н. Бадером в 1926г. Коллекция в Нижегородском музее.
25) Сейминский могильник и дюнная стоянка близ станции Сейма (21, 22, 2З). Новые раскопки автора (стоянки) в 1922 г. (19). Коллекции в Нижегородском музее, как и коллекции прежних раскопок.
VI. Район р. Ветлуги Нижегородской губернии.
26) Стоянка Пановская дюнная, близ д. Аксеново Ветлужского уезда. Раскопки автора 1925г. (9). Коллекция в Нижегородском музее.
Городища 27-Шангское, 28-Одоевское, 29-Чортово, 30-Богородское, З1-Русенихинское, раскопанные О.Н. Бадером и автором в 1925—1926гг. (10). Коллекции в Нижегородском музее.
VII. Район г. Наровчата Пензенской губернии, р. Мокша.
З2) Стоянки Озименки I и II близ селения Казбек. Раскопки автора и С.Ф, Преображенского в 1926 г. Коллекция поступает в Пензенский музей.
Ввиду того, что Озименки дали при обильном, керамическом материале единичные и нехарактерные объекты из кремня, а керамика Озименок по своему облику близка к кругу бронзовых культур степного Поволжья, я считаю возможным рассматривать ее как преимущественно бронзовую культуру.

 Отправлено: 11.01.20 14:32. Заголовок: ...XI. В заключение ..

V. Общая стратиграфическая увязка поименованных памятников друг с другом, а также согласование их стратиграфии с имеющимися в настоящее время геологическими работами по стратиграфии нашего неолита Айлио (24), А.П. Павлова (25), Б.Ф. Землякова (26, 27, 28), а также работою А. Еуропеуса (29), еще не закончены проработкой. Равным образом незаконченной является взаимная стратиграфическая увязка некоторых из этих памятников со страграфическими работами по изучению торфяников, в чем весьма активных
соучастников встретили наши работы в лице В.С. Доктуровского, (З0), Д.П. Мещеряков а (З1) и некоторых других исследователей. Нет сомнения в том, что дальнейшее развитие геологических и почвенных исследований аллювиальных отложений, а также развитие исследований торфяников на изучаемой нами территории создадут для неолитических культур достаточно прочную относительно хронологическую базу.
Среди перечисленных нами памятников, равно как и среди тех, которые обследованы или раскопаны сотрудниками наших лабораторий в последние годы и не введены мною в настоящую работу, имеются такие, которые дали стратиграфически или по конструкции памятников отделимые слои с залегающими в них своеобразными комплексами находок. Такие, найденные в особых слоях или условиях керамические комплексы обозначаются мною в настоящей работе арабскими цифрами рядом с обозначением памятника, начиная с наиболее древнего (глубокого) слоя. Совершенно очевидно, что такие расслоенные памятники дают особенно ценный материал для установления относительной хронологической последовательности культур.
Из этих памятников отметим нижеследующие:
1) Языково. Под основным слоем залегания в торфе комплексов Языково 2 мы имеем залегание в верхнем горизонте подстилающей глины комплекса керамики Языково 1.
2) Малое Окулово I—II. Курганный могильник Малое Окулово II расположен на площади стоянки Малое Окулово I, причем раскопками выяснен ряд деталей нарушения позднейшим памятником первого.
3) Николо-Перевоз II. В этом местонахождении выделяются стратиграфически и морфологически более древний комплекс Николо-Перевоз П1 и более поздний Николо-Перевоз П2.
4) Ветлужские городища. Хотя эти памятники и затрагиваются в данной работе лишь попутно, однако следует здесь отметить, чтонекоторые из них дают четкую картину следующих стратиграфических разделений: Одоевское 1, Одоевское 2, Одоевское 3, Богородское 1) близкое по характеру керамики к Одоевскому 1), Богородское 2) близкое к Чортово 2), Чортово 1) близкое к Одоевское 3), Чортово 2.
Яркий пример характера памятников Малое Окулово I и II укрепил мои предположения о возможной расшифровке Сейминского памятника, о котором создалась большая литература, но систематическое описание комплекса находок которого еще не было опубликовано. Нет сомнения в том, что на Сейминской дюне находился могильник, вскрывавшийся многократно за период времени до 1922г. Из описания этих раскопок можно видеть, что здесь предполагалось также и присутствие «селища» (стоянки).
Мои раскопки 1922г. на той же дюне, но на нетронутых участках не обнаружили ни бронзовых предметов, ни следов могильника, очевидно не задетого моими траншеями. Напротив, я получил в результате раскопок ряд признаков, указывающих на существование здесь стоянки с неолитоидною керамикой. Принимая во внимание, что в керамике Сеймы в целом можно проследить влияния ряда культур, как это показано ниже в моей схеме, я полагаю возможным допускать, что вследствие несовершенства раскопок этого памятника его комплексы были смешаны воедино, что, быть может, не относится к бронзовому инвентарю, но относится к инвентарю кремневому и, в особенности, к керамике. В настоящее время безошибочное разделение инвентаря стоянки возможно не единого комплекса Сеймы по материалам прежних раскопок — уже является почти безнадежным; во всяком случае мы пока не имеем возможности рассматривать этот комплекс иначе как в целом.
Отмечая стратиграфические отличия некоторых комплексов находок в раскопанных нами памятниках, должно признать, что такие счастливые возможности и случаи их полного выделения на стоянках представляются довольно редкими. Однако метод порайонных исследований вознаграждает палеонтолога в его исканиях возможности бесспорного определения неодновременности различных культурных напластований. В самом деле, если, например, на расстоянии 10 км друг от друга находятся три столь различных по своему инвентарю памятника, как Горшиха, Балахна III и Чуркино, едва ли может быть допущена мысль об одновременном существовании хотя бы двух из них, что свободно допускалось бы, если бы они были разбросаны в различных географических провинциях на расстоянии сотен километров. Таким образом, оперируя с циклом районных культурных смен и оперируя с морфологическими признаками, мы приближаемся к истинному определению культурных смен на большой территории, если нам удается связать между собой те или иные культуры из разных районов.
VI. Большое значение в дальнейших построениях придается мною памятникам с «гибридными» комплексами. Такие памятники определяются тогда, когда нам известны чистые комплексы, т.е. такие, которые мы вправе считать характеристичными для руководящих культур.
Среди перечисленных выше памятников типичные целостные комплексы керамики, которые могут быть рассматриваемы как чистые, дают следующие: Льялово, Малое Окулово I, преимущественная часть керамических объектов из Волосова I, Поздняково, Малое Окулово II, Докукино и, быть может, Озименки I—II (проработка последних к настоящему времени еще не закончена). Кроме того, чистый комплекс представляет собою фатьяновская керамика из Фатьянова, Чуркина (2, 21, 22, 23, З2, 33, З4). Наконец, весьма своеобразный комплекс представляет Языково 1; однако материал для его понимания в целом еще далеко недостаточен в виду небольших раскопок, которые были до сего времени осуществлены в Языкове.
«Гибридным» керамическим комплексом я называю такой, в котором при малых отличиях в морфологическом составе культурного слоя, где залегают находки, или даже при отсутствии таковых отличий оказываются различные по своему морфологическому облику керамические группы (или комплексы). Иногда бывает так, что в нижней части культурного слоя залегается большое количество в процентном отношении объектов одного комплекса (А) и меньшее количество объектов другого комплекса (В), а в верхней части слоя—наоборот. Иногда же, как, например, в Панове (9), ни по глубине, ни по отдельным участкам не устанавливается таких отличий. Нужно предполагать, что «гибридность» комплекса керамики в слое какой-нибудь стоянки зависит от следующих причин: а) от продолжительности существования стоянки, обитатели которой со временем изменяют облик своего инвентаря, б) от различия в бытовом назначении сосудов, в) от неравномерности процесса модификации культуры, который, повидимому, дает иногда скачки или как бы «мутации», обусловленные определенными причинами.
При детальном изучении керамических комплексов перечисленных выше памятников оказалось, что, строго говоря, чистые комплексы в их культурах встречаются крайне редко, как, например, в Малом Окулове 1; напротив, даже в таком материале, как Волосово I, представляющем находки с площади четко ограниченного углубления, содержащего культурный слой, мы находим в весьма характерном, основном керамическом комплексе толстостенной гребенчатой керамики некоторую, правда небольшую, примесь более древней ямочно-
гребенчатой керамики.
Опуская пока интерпретацию этих фактов, которая будет сделана далее, отметим, что установления одного присутствия различных групп керамики в стоянках, которые определяются по морфологическим признакам, которые связывают одни стоянки с другими и относительная древность которых нам становится известной, дает наряду с рассмотренными выше данными хороший материал для общих систематических и историко-культурных построений. К моменту написания настоящей работы я мог располагать лишь весьма предварительными и суммарными определениями этого характера. Я выделил поэтому лишь минимальное число групп в пределах керамического комплекса каждого культурного слоя и обозначил их временно латинскими литерами А, В, С и т. д.
В перечисленных памятниках различаются, таким образом, следующие группы, которые увязываются некоторым образом с комплексами, принимаемыми за чистые.
Керамика Языкова 2 распадается на группу Языково 2А (=Льялово + nt, где t—обозначает время, п—его коэффициент) и группу Языково 2В ( = Волосово 1В).
Керамика Николо-Перевоз П1 распадается на группы Николо-Перевоз П1А ( = ямочно-гребенчатая керамика развитого стиля Волосово 1А?) и Николо-Перевоз ПІВ (= Волосово 1В).
Керамика Холомонихи заключает энеолигоидный дериват Волосова 1В (=Волосово 1B + nt — группа, обозначаемая мною литерой А) + ?.. При раскопках О.Н. Бадером была сделана здесь единичная находка целого сосуда типа Малого Окулова II, в условиях, заставляющих предполагать его позднейшее попадение на площадь стоянки.
Керамика Липки имеет группу А, сходную с Озименки I и II, дериват которой представлен в Докукине, и группу В, — древней «текстильной» керамики.
Керамика Волосова I распадается на А—группу ямочно-гребенчатой керамики развитого стиля и В—типичную, подавляющую по количеству объектов группу гребенчатой керамики.
Малого Окулова I = Льялово + nt?
Малого Бора распадается на А ( = Поздняково) и Б ( = Липки В?).
Ефанова распадается на группы, одна из которых соответствует (?) ( = Липкам В).
Балахны III распадается на группы А (своеобразной развитой ямочно-гребенчатой керамики) и В (группу своеобразной гребенчатой керамики более позднего стиля).
Большого Козина IV распадается на группы А и Б, подобно Балахне III.
Пановская распадается на группы А (неолитоидной), В (текстильной), С (сходной с городищами Одоевским I и Богородским I) и др.
VII. Как видно из перечислений локальных групп памятников, их отдельных слоев и, наконец, отдельных керамических комплексов в культурных слоях, мы имеем дело с довольно обширным материалом, который выказывает взаимно морфологические аналогии, связи и переходы. Это делает возможным построение предварительной системы их соотношений по трем признакам: а) морфологическому (по предварительной характеристике), б) хронологическому (стратиграфическому) и в) территориальному. К опыту построения подобной предварительной системы мы и перейдем. При этом построении является необходимым выделить, прежде всего, культуры типичного энеолита и бронзы, а также культуры железа. Выделяя первые, важно учесть, что среди них Фатьяновский (Чуркино), Малое Окулово II и частично Сейма являются комплексами керамики могильников, a Поздняково и Озименки I и II—комплексами стоянок.
В нашей системе (табл. рис. 12) хронологическое место круга комплексов Фатьяново—Сейма определяется: а) территориальным положением Чуркина, б) отличием в основных признаках керамики и инвентаря Чуркина от Балахны—Козина, не допускающим мысли о том, что Чуркино могло быть могильником культуры типа Козино — Балахна, в) весьма слабыми намеками, которые можно подметить в архитектуре сосудов, на возможное влияние на неолитический комплекс Балахны—Козина со стороны существующей где-то на соседней территории Фатьяновской культуры или комплекса, близкого к культуре одиночных могил Скандинавии.
Положение в нашей системе бронзовых комплексов Позднякова, Малого Окулова и Озименок (?), из которых все имеют юго-восточные генетические связи, т.е. связи с областями древней степи, определяется: а) наличием гибридного комплекса Малого Бора, находящегося по соседству с Поздняковым и Волосовым, б) наличием влияний комплекса острореберной керамики Малого Окулова в Сейме и на территории Холомонихи, в) наличием влияний Озименок в Липках.
Наконец хронологическое положение культур железа определяется: а) наличием ряда связей по текстильной керамике (см. 9, а также работу О.Н. Бадера о стоянках с сетчатой керамикой З5, среди комплексов которой, например, H—Перевоз П, представляет собою едва ли не типичный комплекс ранних селищ и городищ Дьяковой культуры) и б) находкой железной стрелы в Докукине.
Мезолитические источники рассматриваемых нами неолитических культур представляются еще не совсем ясными. Выше мною отмечено распространение на нашей территории культур с микролитоидными пережитками. Мы имеем также существование Горшихи в районе Балахны, и, наконец, я устанавливаю весьма своеобразный характер Балахнинского кремневого инвентаря со следами микролитоидных влияний, которые я усматриваю также и в некоторых комплексах, известных мне по материалам Костромского и Ярославского музеев.
Указанные факты позволяют предположить, что микролитоидные влияния, явившиеся на север очевидно со стороны Оки, удержались в неолите района Волги от Ярославля до Балахны, в то время как на Оку распространились мощные влияния культур с макролитическими комплексами, могущие быть в той или иной степени прослеженными во всех связанных с Льяловым, Языковым 2 и Волосовым культурах. Недоказуемой пока (пока — за отсутствием данных по инвентарю) является генетическая связь Языкова 1.
Этими комментариями к построению предлагаемой мною предварительной схемы, отражающей отмеченные выше факты, я считаю возможным пока ограничиться и перейти к пояснениям самой схемы (табл. 1). Нужно отметить, что эти последние могут быть даны лишь в самых общих чертах, а приводимые изображения типов сосудов являются лишь общею иллюстрацией некоторых групп комплексов, которые я упоминаю, но никак не характеризующими в деталях морфологический облик керамики своих памятников.

Рис. 2. Фрагменты керамики Языково I. Рис. 3. Сосуд керамики Малое Окулово I. Рис. 4. Сосуд керамики Б. Козино IV А. Рис. 5. Сосуд керамики Б. Козино IV AB. Рис. 6. Сосуд керамики Б. Козино IV В. Рис. 7. Сосуд керамики Балахна III. Рис. 8. Сосуд керамики Волосово I В. Рис. 9. Сосуд керамики Н. Перевоз II 2. Рис. 10. Сосуд керамики Липки. Рис. 11. Сосуды из Позднякова (а), Малого Окулова II (г,д,е) и Озименок (б,в).
Рис. 12. Схема хронологических и культурных взаимоотношений памятников неолита и других культур на территории центраіьной части Восточной Европы.
Рис. 13. Схемы территориальных взаимоотношений культур лесного неолита и других в разные эпохи.

 Отправлено: 12.01.20 15:03. Заголовок: VIII. Группа наиболе..

VIII. Группа наиболее ранней керамики из рассматриваемых местонахождений представлена единичными фрагментами Языкова 1 (рис. 2).

Рис. 2. Фрагменты керамики Языково I.
Эту группу можно охарактеризовать как группу толстостенной керамики с обильной примесью дресвы в глиняной массе, несущую орнамент в виде длинных параллельных штрихов (D1), а возможно и другие элементы. Форма сосудов для этой группы пока не установлена, равно как и отношение ее к комплексам других территорий.

Рис. 3. Сосуд керамики Малое Окулово I.
Следующий керамический цикл представляется комплексами керамики, широко известной под именем «гребенчатой» керамики, но понимание которой как для всей области ее распространения, так и для рассматриваемой нами территории нуждается в уточнениях. В рассматриваемых нами культурах начальная фация ее последовательных модификаций представлена сосудами полуяйцевидной формы, соответствующими употреблению на мягком грунте — землянок и кострищ, т.е. на песке, глине, торфе и пр. Эти сосуды имеют зачастую мало диференцированную шейку. Они содержат те или иные твердые примеси в глине; они более тонкостенны, чем в Языкове 1, несмотря нередко на значительную величину сосудов. Их орнамент штамповый, сплошной по всему сосуду, в виде линейных горизонтальных параллельных лент из чередующихся элементов в простых комбинациях,
преимущественно круглой или кругловатой ямки (А) и короткого «гребенчатого» (В) отпечатка. Принимая во внимание последнее, я предложил (7) назвать этот цикл, арактеризуемый, между прочим, Льяловской или Мало-Окуловской I (рис. 3) керамикой, «комплексом круглоямочно-гребенчатой керамики». Хронологическая модификация этого цикла протекает медленно. Ее можно охарактеризовать в общем как усложнение орнаментального узора, выражающееся в двояком направлении: 1) группировки орнаментальных эламентов на поверхности сосуда в геометризованные фигуры, например, треугольники, с соответственным частичным изменением линейных орнаментальных узоров на угловатые, и 2) в смысле освобождения пустых, незаполненных орнаментом, полей на сосудах. Повидимому, несколько изменяются при этом и самые «гребенчатые», элементы (В), становясь более удлиненными и разнообразными. Форма сосудов остается, повидимому, прежней. Характеризующим этот цикл комплексом явится, повидимому, Языково 2А, выказывающий генетические связи с комплексами типа Льялова и Малого Окулова I.
Дальнейшая судьба этого цикла может быть охарактеризована как большая диференциация формы сосудов, уменьшение значения кругло-ямочного элемента с коническим дном ямок, дальнейшее освобождение от орнамента полей на поверхности сосудов и т.д.

Рис. 4. Сосуд керамики Б. Козино IV А. Рис. 5. Сосуд керамики Б. Козино IV AB. Рис. 6. Сосуд керамики Б. Козино IV В. Рис. 7. Сосуд керамики Балахна III.
В развитии этого цикла наблюдаются локальные особенности. Так, в районе Балахны—Козина (рис. 4—7) его модификация протекает более или менее спокойно в указанном направлении, причем в Б. Козине IV В как бы намечаются некоторые фатьяновские влияния. На территории Заволжья модификация приводит к типу одного из комплексов Пановкой стоянки, названному мною неолитоидным.

Рис. 8. Сосуд керамики Волосово I В.
Параллельно с модификацией типа Козина IV на довольно обширной территории протекает развитие, наблюдаемое в комплексах Языкова, Волосова I и других. Здесь появляется комплекс типа Волосово I В (рис. 8), хорошо представленный в виде Языкова 2В, а также в виде своего энеолитоидного деривата Холомониха А и т.п. Это комплекс толстостенных сосудов более цилиндрической формы с округлым или округло-сдавленным (уплощенным) дном и мало днференцированной шейкой. Элементы орнамента — преимущественно разновидности удлиненно-гребенчатых (В) и шнуровых (С) отпечатков; орнаментальные узоры располагаются нередко вертикальными лентами; неорнаментированные поля занимают значительную площадь поверхности. Появление этого керамического цикла, который можно назвать собственно «гребенчатым», в процессе общей модификации нашей неолитической
керамики надо рассматривать как явление спорадическое и в значительной мере локальное. Доказательством этого служат: а) его соотношение с развитыми типами круглоямочно-гребенчатого цикла в слоях Волосова I и Языкова 2, где он очевидно отчасти характеризует сосуды особого назначения, и б) характер дальнейшей модификации культур соответствующих территорий, где главным образом на основе дериватов керамики круглоямочно-гребенчатого цикла появляются культуры с кремневым инвентарем и керамическими комплексами, в которых все большую и большую роль приобретает текстильный орнамент (F) на более тонкостенных сосудах.

Рис. 9. Сосуд керамики Н. Перевоз II 2
Цикл комплексов с текстильной керамикой охватывает культуры стоянок либо с каменным инвентарем, например Липки (12), Паново (9), либо с признаками железного, например Докукино, Н. Перевоз II 2 (см. рис. 9), причем он дает дериваты, тяготеющие к керамике городищ. Особенностью его для еще неолитических культур является то, что он нигде не встречен в виде чистого. Напротив, как в материалах наших раскопок, так и в других обозначается его несамостоятельная роль среди ямочно-гребенчатой керамики позднего стиля, так что. по моим наблюдениям, величина процентного отношения количества «текстильных» или «сетчатых» фрагментов, сосуды которых в общем одинаковой величины с прочими, является чуть ли не одним из критериев для определения относительного возраста данной культуры.

Рис. 10. Сосуд керамики Липки.
Сосуды с текстильным (F) орнаментом сохраняют нередко еще весьма архаичную форму днищ, например в Панове, в Липках (12) (см. рис. 10), как и вообще в более поздних комплексах, нередко попадаются пережитки тех или иных более древних признаков в керамике.
Однако на сосудах этого цикла, как и цикла Волосово IB — Холомониха А, устанавливается в рассматриваемых нами культурах и переход к плоскому днищу, которое определяет употребление плоской подставки при формовке сосудов и при их бытовом использовании.
Все рассмотренные нами группы керамических комплексов в их последовательном появлении характеризуют собою общий ход модификации керамики лесного охотничье-рыболовственного неолита с его стоянками у берегов рек на рассматриваемой нами территории. Этот ход можно рассматривать как звенья прямого цикла развития туземных культур.

Рис. 11. Сосуды из Позднякова (а), Малого Окулова II (г,д,е) и Озименок (б,в).
Параллельно развитию некоторых частей этого общего цикла устанавливается внедрение на ту же территорию первоночально чуждых туземным керамических комплексов. Эти комплексы во взаимоотношениях с туземными порождают некоторые гибридные комплексы или оказывают на местные культуры более или менее сильно воспринимаемые последними влияния, что может указывать на локальные внедрения в круг лесного неолита этих чуждых культур. Такие локальные внедрения отнюдь не следует истолковывать как результат переселения новых этнических групп, но скорее как локальные восприятия новых культур, распространяющихся затем в виде расходящихся все более слабых волн по периферии районов их преимущественного существования. Примерами подобных внедрившихся в лесную область культур являются такие чистые комплексы, как Чуркино, Поздняково (рис. 11а), Малое Окулово II (рис. 11 г—е) и, отчасти, Озименки I—II (рис. 11 б,в).
Примерами гибридных комплексов, которые могут быть расматриваемы как ассимилировавшие влияния (см. схему рис. 12), таких внедрившихся комплексов, представляет керамика культур Сеймы, Панова, Малого Бора, Липок и ряда других памятников.
Некоторое сравнительное представление о морфологическом облике главнейших из упомянутых нами комплексов дает сводка индивидуальных характеристик, взятых для иллюстрации объектов, представленная на прилагаемой таблице 2.

IX. Исходя из изложенных выше положений и приведенных фактов, развитие древнейших культур, имеющих керамику, на территории распространения раскопанных нами памятников в предшествующие появлению городищ времена, представляется в нижеследующем виде. Прогрессивная модификация культур камня, первоначально стимулированная лишь довольно медленным развитием техники и хозяйства в среде рыболовственно-охотничьего населения в зоне лесов и лесостепи, последовательно прошла стадии, различаемые нами по фациям
древней круглоямочно-гребенчатой керамики (типа Льялово, Малое Окулово I и др.) и ямочно-гребенчатой керамики более высокого стиля (Языково 2А, Волосово 1А и т.п.). Районные различия керамических комплексов этих фаций обусловлены, повидимому, индивидуальными особенностями техники, вкусами обитателей отдельных стоянок и особенностями местного керамического материала, т.е. глины. Предшествующая этим фациям стадия керамики на нашей территории типа Языково I еще только намечена раскопками 1928 года. Дальнейшие
модификации культуры развитой ямочно-гребенчатой керамики на нашей территории протекали, очевидно, под влиянием ряда различных более прогрессивных культурно-хозяйственных факторов, которые более или менее разновременно оказывали свое влияние в некоторых районах, расположенных близ речных путей, которые связывали лесную зону со степью или, повидимому, с областями Балтики. Источники таких влияний установлены нами пока в качестве таких керамических комплексов, как Фатьяново, Поздняково, Малое Окулово II, Озименки. Возможно, однако, что подобную же роль могла играть Абашевская культура (36), или другие, еще неизвестные нашей науке. Среди подобных «влияющих» комплексов находились несомненно как такие, которые представляют культуры пришлого населения, так и культуры, обязанные своим обликом ассимиляции в туземной керамике посторонних влияний. Собственная модификация культуры ямочно-гребенчатой керамики, устанавливаемая в районе Муром—Вязники—Кашин в качестве специфической фации гребенчатой керамики, типа Волосово 1В, в других районах следовала иной тенденции утраты в керамике некоторых древних признаков орнаментального стиля, как это мы видим, например, в керамике Б. Козина — Балахны. Вместе с тем в стоянках с развитой ямочно-гребенчатой керамикой появляется древняя текстильная керамика, которая приобретает, очевидно, все больше и больше количественное значение. Эта значимость текстильной керамики характеризует последнюю фацию развития туземного неолита лесов рассматриваемой территории.
Внедрения влияний чуждых туземным культур бронзы создают на слое туземных культур районные пятна своего распространения, характеризуемые наличием памятников с чистыми и гибридными керамическими комплексами, неоднородность которых обусловлена специфическими хозяйственно-бытовыми причинами. Такие неоднократные из разных территориальных зон влияния создавали, как это иллюстрируется схемой рис. 1ЗА, значительную диференциацию в облике бытовавших местных культур. Можно думать, что более консервативные туземные черты должны были сохранять преимущественно культуры тех районов, которые находились на менее доступной инородным влияниям территории заволжских лесов.
Ко временам появления у местного населения первых городищ на Оке, Волге, Вятке, причину которого следует объяснять сильным изменением хозяйственно-культурных отношений на территории Восточной Европы, туземная культурная среда была уже столь диференцированной по своему облику, что рассматриваемая нами территория оказалась разделенной по крайней мере на три четко различаемых ареала распространения городищ: 1) «костеносных»—на основе культур с неолитоидной керамикой типа Панова, 2) «Дьяковых» — на основе культур с древней текстильной керамикой и 3) городищ с керамикой типа «рогожной», как возможных дериватов культур типа Озименок. Можно думать, как это показано на схеме рис. 1З, что параллельно с появлением городищ и металлургии железа в некоторых глухих районах рассматриваемой территории еще сохранились неолитические культуры, которые впоследствии ассимилировали влияния дальнейших дериватов культур городищ того или иного ареала.
Культуры «костеносных» городищ районов Ветлуги стратиграфически и хронологически расшифрованы нами на довольно обширном материале раскопок 1925 — 1926 гг. В них четко различаются по крайней мере 3 фации, из которых древнейшая имеет керамику, аналогичную комплексу Паново С, а позднейшая дает дериваты типа поздних, некостеносных городищ, доходящих по своей дате до времени около XIII века нашей эры. Имея эту расшифровку, мы переходим от районов Ветлуги к районам Вятки и Камы, где первые работы были осуществлены нами в 1928 г.
По культурам городищ Дьякова типа мы также располагаем в настоящее время значительным материалом, позволяющим наметить некоторые хронологические фации в комплексах Пирова, Кондракова, Синькова, Саконы и др., связанных по керамике с одной стороны со стоянками своих районов, а с другой стороны—с древнейшей фацией костеносных городищ и, наконец, с керамикой некоторых финских могильников соответствующей территории.
Наконец, по городищам круга культур с «рогожной» керамикой мы располагаем также некоторым материалом с наших раскопок в районах рек Мокши, Суры, отчасти Волги. Лабораторная обработка этих материалов еще не начата, и я предположительно наметил генетическую связь этих культур с Озименками, где мы имеем керамику круга «срубной культуры» Городцова (З7, 38) и «Хвалынской культуры» Рыкова (З9, 40), основываясь на наблюдениях В.В. Гольмстен (41) о том, что рогожная керамика в Самарском крае настилает на городищах слои, содержащие дериваты Хвалынской керамики.
X. Ввиду предварительности намечаемой системы модификаций неолитических культур, невозможно еще устанавливать для приводимых относительно-хронологических построений твердую абсолютную хронологическую сетку. Однако некоторые из таких вех, которые можно было бы наметить для отдельных частей схемы (рис. 12), создают весьма допустимую и правдоподобную картину. Так, дата 1000 года до нашей эры должна быть помещена между Сеймом и Пановым, дата в 2000 лет может лечь близ Волосово 1А, дата в 2500 лет — близ
Льялова. Конечно, такие определения должны быть еще многократно просмотрены в связи с многосторонним стратиграфическим анализом условий залегания объектов соответствующих культур. Равным образом в пределах предлагаемых построений, возможно, будут сделаны перестройки после детального морфологического анализа объектов,
относящихся к соответствующим памятникам. Я полагаю, однако, что эти, хотя и предварительные построения, смогут отрешить мысли исследователей от понимания последователей смен культурных формаций нашей территории по упрощенной трафаретной схеме неолит—бронзовый век—железный век, считаясь с теорией прогрессивных территориальных модификаций неолита северо-восточной Европы, которую я рассматриваю пока как рабочую теорию, которая справедлива для территории, подвергшейся нашему изучению, но которая должна быть проверена применительно к культурам других территориальных областей.
XI. В заключение настоящей работы является целесообразным остановиться на некоторых закономерностях процесса модификации культурно-хозяйственных образований, которые выясняются из приведенных выше положений. Оттеняя эти закономерности, их отнюдь не следует рассматривать иначе как некоторые иллюстрации основных задач палеоэтнологического анализа, каковыми нужно считать именно выяснение закономерностей или «механики» формирования этнических образований. Вместе с тем, ввиду некоторой новизны постановки таких проблем, невозможно пока ни придавать устанавливаемым закономерностям обобщающего или распространительного толкования, ни останавливаться на интерпретации тех или иных хозяйственных факторов, которые их обусловливают. Ввиду того, что выявление этих некоторых фактов базируется на формальном методе анализа материала, можно более или менее условно применить для характеристики самих фактов достаточно понятные научные термины, отнюдь не настаивая на данной терминологии и не подразумевая в понимании причин, их обусловливающих, никаких иных, кроме хозяйственно-бытовых, факторов.
В охарактеризованных выше процессах модификации культур камня можно отметить следующие моменты:
I. Расщепление неолитического комплекса более древней ямочно-гребенчатой керамики на дальнейшие циклы развития—а) по линии культeр Балахна—Козино—Паново, быть может под воздействием фатьяновских влияний и б) по линии Волосово — Холомониха, еще неясной в смысле своих дальнейших (Галич?) генеалогических связей.
2. Обособление в известную хронологическую эпоху не менее 3-х городищенских культур (костеносной, Дьяковой рогожно-керамической) на территории с некогда менее локально-диференцированным неолитическим подслоем.
3. «Гибридизация» керамических комплексов при взаимоотношениях неоднородных компонентов, как это прослеживается в керамике Липкинского, Малоборского, Пановского, Сейминского и других памятников. Подобную же «гибридизацию» можно видеть, например, в известных комплексах Костромских курганов, исследовавшихся Ф.Д. Нефедовым, в некоторых Владимирских курганах со славяно-финским инвентарем, и пр.
4. Признаки «мутации» в морфологическом облике керамики Языкова 2—Волосова I в виде появления керамики группы В, повидимому, связанной с некоторым переломом хозяйственно-бытовых условий. В качестве подобной же, формально устанавливаемой, «мутации» может быть рассматриваемо обрастание стоянок или селищ валом и рвом, т.е. превращение их в городища, вызванное определенными хозяйственными причинами.
5. Ассимиляция влияний, как, например, влияний Фатьянова на керамику соседствующих или более поздних неолитических комплексов (Балахна, Паново).
Таким образом в ходе хронологических изменений в культурах, в общем течении эволюционного процесса замечаются иногда частичные резкие сдвиги в виде мутационных скачков, иногда более спокойные ассимиляционные переходы и т.п.
Наконец весьма важное значение для изучения процесса формирования не только этнических, но также расовых групп в центральных областях РСФСР имеют указания на территориальные источники основных культурных влияний, на ареалы распространения этих влияний, на эпоху и длительность этих влияний. Можно отметить, что население западной половины изучавшейся нами территории имело в неолите длительные связи с Балтикой (через макролитоидные комплексы, через Фатьяновскую культуру), население северо-восточной части — с областью Вятки—Камы (в эпоху ранних городищ), а юго-восточной — с областями юга и юго-востока Европы, в особенности во вторую половину эпохи своего неолита.
Указанные закономерности и факты лишний раз предостерегают от поспешных объяснений миграционными движениями всяких резких изменений в облике этнических, а может быть, и расовых групп. Имея перед собою значительные хронологические отрезки, палеоэтнология может дать весьма конкретные материалы для суждения о механизме формирования таких групп. Заострить на этом внимание исследователей в наши дни переоценки методологических основ наук о человеке и являлось задачею заключительной части настоящей работы.
Б.С. Жуков. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики. «Этнография», 1929, 1. с.54-77
https://dlib.rsl.ru/viewer/60000290136#?page=64
https://vk.com/doc399489626_531998555

 Отправлено: 13.01.20 09:24. Заголовок: Следы эпох https://i..

Следы эпох

Перед глазами читателя пройдут события, случившиеся на территории Владимирского края в очень далекие периоды истории — в эпохи камня и раннего металла. Будет рассказано и о том, как изучалось это отдаленное прошлое, какие следы ушедших эпох обнаруживают ныне на Владимирщине археологи.
...Продолжение...
Открытия археологов и краеведов
С изучением неолитических стоянок и поселений эпохи бронзы на Владимирщине связаны имена археологов и краеведов: А.С. Уварова (одного из зачинателей русской археологии), его жены, П.С. Уваровой (председательницы Московского археологического общества), П.П. Кудрявцева (Муромского судебного следователя), Ф.Я. Селезнева (директора Муромского музея в 20-х годах), В.А. Городцова (Москва), Б.С. Жукова и О. Н. Бадера (Московский университет и Государственный музей Центрально-Промышленной области), А.В Збруевой (Музей антропологии МГУ), Ю.П. Медведева, Т.Б. Поповой (Государственный Исторический музей) и других.
Неолитические памятники б. Муромского уезда Владимирской губернии еще в XIX в. стали классическими для Средней России и служили своего рода эталоном в дальнейших исследованиях неолита всей нашей лесной полосы.
Недалеко от Мурома, на реке Илемне, В. А. Городцов (В.А. Городцов. Археология. Каменный период. М., 1923) исследовал очень интересный памятник; на нем найдено много крупных каменных орудий, грубо обитых, вытянутой формы. Некоторые исследователи относят местонахождение на Илемне еще к эпохе мезолита, сопоставляя эти орудия с аналогичными находками во Франции и на Верхней Волге. Но не исключено, что мы имеем здесь дело с неолитической мастерской для выделки каменных орудий, и изделия эти являются не чем иным, как своего рода полуфабрикатами; тут не жили, поэтому здесь и отсутствуют остатки глиняной посуды.
Одно из древнейших и притом вполне достоверных неолитических поселений Владимирщины — Мало-Окуловская стоянка, расположенная на правом берегу Оки. Б.С. Жуковым при раскопках в 1928—1929 гг. собрана богатая коллекция каменных орудий и своеобразной глиняной посуды; позднее материал был опубликован М.В. Воеводским и А.В. Збруевой (М.В. Воеводский и А.В. Збруева. Мало-Окуловская неолитическая
стоянка. Краткие сообщения института истории материальной культуры. Вып. 31. 1950). Кремневые наконечники стрел иволистной формы, скребки и другие каменные орудия, так же, как форма и орнаментация глиняной посуды Мало-Окуловской стоянки, близки элементам культуры, обнаруженным Б.С. Жуковым на Льяловской стоянке близ Москвы, в верховьях Клязьмы; вместе с Льяловской стоянкой Мало-Окуловская относится к числу наиболее ранних неолитических поселений нашей лесной полосы; их время может быть определено как четвертое тысячелетие до н.э.
Мало-Окуловская стоянка, как и более поздние неолитические стоянки Владимирщины, относится к давно исчезнувшей неолитической культуре с ямочно-гребенчатой керамикой, т.е. с глиняной посудой, украшенной кругло-ямочным и гребенчатым (зубчатым) орнаментом. Эта посуда имела значительные размеры, круглое или даже коническое дно и полуяйцевидную форму (см. рис.3 из: Б.С. Жуков. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики. «Этнография», 1929, 1. с.54-77

https://dlib.rsl.ru/viewer/60000290136#?page=64
https://vk.com/doc399489626_531998555 ).
Очень интересной и богатой оказалась уже упомянутая стоянка Плеханов Бор, расположенная на левом берегу Оки против деревни Чулково. Открытая более ста лет назад Л.С. Голицыным и обследованная им, она была в последний раз раскопана в 1939г. В.А. Тихомировой и О.Н. Бадером (В.А. Тихомирова. Последние исследования стоянки Плеханов Бор. «Историко-археологический сборник Ин-та краеведческой и музейной работы». М., 1948). Вместе с неолитическим материалом на этой стоянке обнаружен и более поздний материал, относящийся к волосовской археологической культуре начала бронзовой эпохи.
На Клязьме и Оке особенно много позднейших неолитических стоянок, относящихся к третьему и началу второго тысячелетия до н.э.: стоянки в районе Петушков на Клязьме, стоянка Бутриха в Вязниковском районе и целая серия окских стоянок в Муромском районе, Садовый Бор на реке Теше, стоянка на реке Ушне и другие (О. Bahder. Zum Erforschung der neolitischen Wohnplätze im Okatale - Eurasia Septentrionalis Antiqua. IV. Helsinki. 1929).
Одним из ярких памятников эпохи неолита на Владимирщине является знаменитый Волосовский клад каменных орудий (см. рис. в разделе: Край в эпоху мезолита; И.К. Цветкова. Волосовский клад. Под ред. проф. Д.Я.Брюсова. М., «Сов. Россия», 1957).
Век металла и камня
Десятки лет в русской археологической литературе стоянка у деревни Волосово под Муромом олицетворяла понятие об окском неолите. Богатейшие собрания археологических находок из окрестностей этой деревни имели па предметах надпись «Волосово» — без уточнения пункта, в котором каждый предмет найден; таковы, например, старые собрания из Волосова, хранившиеся в Антропологическом музее Московского университета, организованном Д.Н. Анучиным. Но материал этот — и каменные орудия, и изделия из кости, и керамика — имел довольно пестрый, неоднородный характер. К тому же было известно, что значительная часть вещей, переданных в музей местными любителями, собрана не лично ими, а была приобретена у известной в то время в Волосове бабушки Акулины, сделавшей продажу древних предметов основной статьей своего дохода.
И вот летом 1924г. для уточнения топографии Волосовского местонахождения туда был направлен Институтом антропологии МГУ и Московским областным музеем студент МГУ О.Н. Бадер Эта разведка дала большие результаты и легла в основу современных археологических исследований в окрестностях Мурома.
Удалось выяснить, что в ближайших окрестностях Волосова на раскинувшихся вокруг нее огромных, сильно развеваемых песках окской надлуговой речной террасы располагаются не единичные памятники, известные из раскопок Уваровых в конце XIX в или В.А. Городцова в 1910г., а буквально десятки стоянок и могильников, отделенных друг от друга пустым пространством и относящихся к разному времени и к различным культурам неолита и бронзы.

Предметы из поселений и могильников бронзовой эпохи:
1 — каменный сверленый боевой топор фатьяновской культуры из Ковровского могильника; 2 — фатьяновский сосуд из Сущевского могильника; 3 и 4— бронзовые браслеты из Борисоглебского могильника поздняковской культуры; 5 и 6 — глиняные грузила из Подборновского поселения и поселения Малый Бор поздняковской культуры; 7 — бронзовое копье (реконструкция) из Подборновского поселения; 8 и 9— бронзовый нож и кинжал из Борисоглебского могильника. Глиняные сосуды поздняковской культуры: 10 — из Битяговских курганов близ Мурома; 11 — хранится во Владимирском музее
Основной Волосовской стоянкой, исследованной в 1910г. раскопками В.А. Городцова, а в 1926 и 1927гг. раскопками Б.С. Жукова и С.Ф. Преображенского, является большое поселение со многими жилищами — полуземлянками, толстостенными сосудами с примесью толченой раковины в глине и зубчатым орнаментом, с великолепным по технике инвентарем кремневых орудий, но уже с присутствием отдельных медных предметов и, видимо, первыми следами домашних животных. Своеобразие материальной культуры этой стоянки позволило выделить особую археологическую культуру, названную волосовской и относящуюся уже к началу эпохи металлов, к началу второго тысячелетия до н.э.
В.А. Городцов исследовал на Волосовской стоянке якобы круглые полуземлянки (В.А. Городцов. Археологические исследования в окрестностях г. Мурома в 1910г. — в кн.: «Труды Московского археологического о-ва «Древности», т. XXIV. М., 1914), Б.С. Жуков — четырехугольные. Связанное с этой культурой население, видимо, пришло на Оку с востока, с Камы и Средней Волги, и составило первое ядро волго-финских племен на территории Средней России (?).
Близ деревни Панфилово Муромского района В.А. Городцовым в 1924г. была раскопана другая стоянка волосовского типа, но более поздняя (В.А. Городцов. Панфиловская палеолитическая стоянка. В кв.: «Труды Владимирскою гос. областного музея», т. II, Владимир,1925). Здесь снова были найдены предметы из меди и кости домашних животных, а также большие круглые жилища — полуземлянки; но в более поздних раскопках этой стоянки, проведенных Е.И. Горюновой, жилища оказались прямоугольными, соединенными переходами, типично волосовскими. Здесь же обнаружены несколько древних погребений.
Очень богатая стоянка волосовского типа была открыта О.Н. Бадером в 1926г. и раскапывалась им в 1927г. в урочище Холомониха на левом берегу Клязьмы в Вязниковском районе, близ деревни Липовская усадьба. Этот материал хранится в Государственном Эрмитаже. Еще одно, относительно позднее поселение той же, волосовской, культуры было исследовано В.В. Седовым неподалеку, на другом берегу Клязьмы, у села Пирово-Городищи в 1956—1958 гг.
Материал владимирских стоянок волосовского типа был подразделен О.Н. Бадером на 3 хронологических этапа: волосовский этап (XX—ХVШвв. до н. э.), этап Холомонихи, или володарский (XVIII—XVI вв.), панфиловский этап (XV—XIII вв. до н. э. - О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. М., 1970).
О.Н. Бадер. В.В. Зыбковец. Следы эпох. - О крае родном: Люди, история, жизнь, природа земли Владимирской: Сборник - Сост. журн. Н.С. Софронов. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1978 с.7-26
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_532285419

 Отправлено: 13.01.20 14:11. Заголовок: Волго-Окская топоним..

Волго-Окская топонимика на территории европейской части СССР
по тЪ Оцы земе наша
бя оде Ра рьека
адь Ока рьеща
А о ту бо Воронжеце
Годе о Роме бьзящеся
а да iдеть на ны
За шес колiбва Роме iдящете
i ту бо Оце оупредiша
а Годе ростлцеща...
Влескнига. Краткие отрывки из разных дощечек Изенбека (ГАРФ. Фонд 10143 - архив А.А. Куренкова, опись 41, рулон 7, 5-9-20)

4.. по тЪ оцы земе наша бя одерарьека адь окарьеща а отубо воронжеце годе о роме бьзящеся а да идеть на ны за шес колибва роме идящете и ту бо оце оупредиша а годе ростлцеща...(конец)
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_498481875
…Таким образом, тянуть генетическую «цепочку» от окского неолита с ямочно-зубчатой керамикой к утро-финнам нет оснований и от этой теории нужно отказаться. Предки волго-окских финнов появились здесь позднее, как это будет показано ниже. Этническая же принадлежность неолитического населения, выделывавшего ямочно-зубчатую керамику, остается неясной.
В связи с этой проблемой представляют интерес выводы Б.А. Серебренникова, построенные на топонимических данных. Он считает наиболее древним в Средней России топонимическим слоем речные названия на -ма. -га, -ша и называет эту топонимику волго-окской, «поскольку до периода передвижения неолитических племен на Север она, по-видимому, первоначально была сконцентрирована в междуречье Оки и Волги». Автор прослеживает ее распространение в Волго-Окском междуречье, а также в Горьковской области и Чувашии, далее в Кировской, Вологодской, Архангельской областях, в Карелии и на западе — в Смоленской области. Вопреки мнению ряда языковедов он считает эту топонимику не только доиндоевропейской, но и до-финно-угорской. Древность и ареал этой топонимики позволяют связывать ее происхождение с неолитическим населением, выделывавшим ямочно-зубчатую керамику (с.25).
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034

…Вопросами дославянской топонимики на территории средней и северной части СССР была посвящена также статья акад. А.И. Соболевского. В отличие от своих предшественников, А.И. Соболевский относил создателей этой топонимики не к финно-уграм, а к индоевропейским народам. «Я ограничиваюсь, - писал он в своей статье , -сопоставлением данных в области названий рек и озер Поволжья, Прикамья и русского Севера с данными названиями на юге и центре России.
Исходный пункт моей paботы - предположение, что эти две группы названий родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи, который я пока, впредь до подыскания более подходящего термина, именую скифским».
А.И. Соболевский также делает попытки объяснить некоторые окончания рек. Так, окончание -ма (Вязьма, Клязьма, Шошма и т.д.) он связывает с прилагательным индоевропейских языков на –ima…Касаясь названий рек, обнаруживающих о окончании повторяемый элемент кша, например Мокши, Ширмокша, Покша и т.д…
Среди исследователей дославянской топонимики на территории северной и средней полосы Европейской части СССР были и такие, которые предпочитали здравый скепсис бесплодным попыткам установления этнической принадлежности создателей этой топонимики.
И.Н. Смирнов писал по этому поводу следующее: «Страна, в которой окончательно осели черемисы, не была пустынен, когда они в ней явились. Главные воды территории от Волги до Вятки были известны человеку задолго до начала черемисской колонизации. Все они имеют названия не соответствующие по своему составу черемисским. Мы видим реки: Ветлуга..., Кокшага..., Каньга, Нулга, Кичига, Шинга, Ронга, Шурма, Юргема…, Олма, Кичма, Торма, Вошма, Чухма, Шошма…, Урма, Нурма, Удюрма, Пижма…, Пима, Муйма, Рой, Буй, Люй, Пижой.., Турья…, Руя, Курья, Сурья, Унжа, Сарда, Немда, Инда, Кирда, Купта, Ухта, Мута, Орша, Турша, Пильба, Курба, Лояба. Названия эти не могут считаться и вотяцкими...Из того обстоятельства, что вотские названия носят мелкие речки, можно заключить, что вотяки, подобно черемисам, застали край... уже со следами человека...За вычетом всех зырянских по типу названий мы получаем массу других, которые пока не поддаются еще объяснению из живых финских наречий и принадлежат, судя по сходству или даже тождеству, народу, занимавшему громадное пространство от меридиана Москвы до меридиана Перми» -.
Не касаясь анализа других работ русских в зарубежных ученых, связанных с исследованием этого вопроса, мм считаем, что все попытки определить этническую принадлежность создателей дославянской топонимики средней и северной полосы Европейской части СССР не увенчались до сих пор какими-либо серьезными успехами. Более обещающим, по нашему мнению, будет другой путь исследования — путь установления связи между результатами исследований в области топонимики с новейшими достижениями археологии. Топонимика в этом случае вместе с данными археологии превращается в один из источников изучения истории засолении русского Севера (с.19-20).

Средняя полоса
Шокша — насоленный пункт в Мордовск. АССР, Шокша в
Костромской обл.
Ижма — река в Марийской ACCР
Икса — название населенного пункта в Марийский АССР, Икша —
название населенного пункта в Московской области
Вашка — река в Ивановской обл.
Сура — приток Волги (протекает главным образом по территории Мордовской и Чувашской республик)
Клязьма — приток Волги
Тойма— приток Камы
Муром — город Владимирской обл.
Кудьма — цриток Средней Волги
Север
Мыс Шокшинский на Онежском озере
Ижма — приток Печоры
Икса — река в Архангельской обл.
Вашка — приток Мезени
Сура — приток Мезени
Колозьма — река в Архангельской обл.
Тойма — приток Северной Двины
Муромля — приток Свнри
Кудьма — река, впадающая в Белое сэеро
...Выше указывалось, что на Севере СССР, помимо топонимических названий, характеризующихся «речными» суффиксами ма, га и ша, встречаются названия рек, имеющие суффиксы жа, да или та, за или са, ра, ла и т.д. Нужно отметить, что названия рек с этими суффиксами встречаются значительно южнее, что может быть наглядно проиллюстрировало. Суффикс жа: Ковжа, Кобжа (Вологодская обл.), Сережа, Межа (Великолукская обл.), Сережа (Горьковская обл.), Унжа (Костромская и Ивановская обл.). Тужа (Кировская обл.); суффикс ра: Пахра (Московская обл.), Кобра (Кировская обл.), Угра, Вихра (Смоленская обл.), Вишера (Ленинградская, Молотовская обл. и Коми АССР), Сура (Мордовская и Чувашская АССР), Вытегра (Вологодская обл.), Конгора, Мягра (Ярославская обл.); суффикс за: Вазуза, Гобза (Смоленская обл.), Руза (Московская обл.), Луза, Керза (Кировская обл.), Юза (Вологодская обл.), Теза (Ивановская обл.), Меза (Костромская обл.); суффикс та (да): Нерехта, Сорохта (Костромская и Ивановская обл.), Немда (Кировская обл.), Уста, Линда (Горьковская обл.), Тафта (Вологодская обл.), Люнда (Марийская АССР), Шижегда, Уронда (Ивановская обл.).
Можно приблизительно очертить ареал распространения топонимики этого типа. Она распространена на территории Московской, Ивановской, Кировской, Горьковской, Ярославской, Костромской, Вологодской, Архангельской, Рязанской и отчасти Смоленской областей, а также на территории Мордовской, Марийской и отчасти Удмуртской республик. На Крайнем Севере эта топонимика не заходит дальше южной части Кольского полуострова, почти не встречается в западной части Ленинградской области, а также в Псковской, Великолукской и Калининской областях; нет ее на территории Коми республики, за исключением двух небольших топонимических островов в районе Сысолы и Печоры. Незначительные следы ее имеются на территории Чувашской и Татарской республик. Топонимика этого типа в Приуралье, на Верхней Каме и в Башкирской республике встречается крайне редко.
Несомненно, эта топонимика в качестве источника имеет какой-то язык, который, разумеется, имел своих носителей. Учитывая, что пространства русского Севера заселялись значительно позднее, можно предполагать первоначальную территорию распространения этого языка в средней полосе Европейской части СССР, может быть, на территории современных Московской, Ивановской и Ярославской областей с несколько большим территориальным охватом. В какой-то период времени действительно осуществлялась миграции этого населения в более северные области на территорию Костромской, Кировской и Вологодской областей, а также и южную часть Карелии. Из Карелии позднее, по-видимому, происходило распространение этого населения к востоку, в бассейн Сухоны, Северной Двины и Мезени. Об этом свидетельствуют не только общность «речных» суффиксов, но и другие весьма показательные факты. Бросая насиженные моста и обосновываясь на новом место, переселенцы иногда давали новому населенному пункту название покинутого населенного пункта. При этом несколько наглядных примеров (см. стр. 26).
Движение населении совершалось не только в направлении к северу, но и в направлении северо-востока, о чем опять-таки свидетельствуют повторяющиеся названия рек и населенных пунктов; ср., например, г. Чухлома в Костромской обл. и Чухлом — населенный пункт на р. Сысоль; село Николо-Полома в Костромской обл., Полом — в верхнем течении р. Вятки и Полом в Удмуртской АССР; р. Межа — приток Западной Двины и Межа — приток Унжы; р. Пижма — приток р. Великой, приток р. Ветлуги, приток р. Вятки и приток р. Печоры. На Севере наблюдается повторяемость населенных пунктов и названии рек по направлению к востоку; ср. Ухта — в Карело-Финской ССР и Ухта — в Коми АССР; Мудьюга — приток Онеги и Мудьюга — река, впадающая в Белое море: Ижма — населенный пункт около г. Архангельска и Ижма — приток Печоры; Кулой — приток Ваги и Кулой — приток Пинеги; Нюхча — река в Карело-Финской ССР, впадающая в Белое море, и Нюхча — приток Мезени; Уфтюга — приток Сухоны и Уфтюга — приток Северной Двины; Сойга — приток Северной Двины и Сойга — приток Вычегды; Няндома — населенный пункт в Архангельской обл. и Нянда — населенный пункт в нижнем течении Вычегды; Вандыш - населенный пункт в Архангельской обл. и Вандыш — населенный пункт в нижнем течении р. Вычегды; Яренга — селение на берегу Белого моря и Яреньга — правый приток Вычегды.
Есть основания предполагать возможность частичного заселения Севера непосредственно с северо-востока из района Кировской области; ср. название Пижмы — притока Вятки и Пижмы — притока Печоры. Интересны такие полярные топонимические параллели, как Вишера в Новгородской обл. и Коми АССР. Орша в Белорусской ССР и в Марийской АССР, которые могут свидетельствовать о каком-то движении населения с запада на восток.
Таким образом, топонимика позволяет в известной степени уточнить пути колонизации волго-окского населении. Движение населения происходило не только в направлении севера, но также в направлении северо-востока и востока, причем колонизация населения к востоку в средней полосе началась, очевидно, раньше колонизации населения на восток из района Карелии. Можно предполагать, что преимущественно из Карелии были заселены бассейны рек — Сухоны, Онеги, Северной Двины и Мезени, а также нижнее течение Вычегды (с.25-26).
Б.А. Серебренников. Волго-Окская топонимика на территории европейской части СССР. - Вопросы языкознания. 1955(6), с.19-31
http://vja.ruslang.ru/archive/1955-6.pdf
https://vk.com/doc399489626_532300328
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_532309947

 Отправлено: 14.01.20 09:12. Заголовок: О.Н. Бадер. Бассейн ..

О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы

О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970

Дорогой памяти
Бориса Сергеевича Жукова —
учителя и друга

Часть первая
Общий очерк культур эпохи бронзы в бассейне Оки
(в которых дан краткий очерк культур эпохи бронзы Волго-Окского междуречья)
Введение
Археологические памятники бассейна Оки сыграли большую роль в формировании представлений о древнейшей населенна и его культуре в Средней России. ПО существу именно здесь для территории нашей лесной зоны были впервые выявлены культуры палеолита и мезолита, неолита и бронзы. Сквозь призму уже сложившихся здесь взглядов русские ученые оценивали затем вновь открываемые древнейшие памятники многих смежных и более далеких территорий лесной зоны в Европейской России и даже Сибири. Отсюда вытекает очень большое значение окских археологических памятников, их периодизации и хронологии, и не только в историографическом, но и в чисто археологическом отношении, потому что окский бассейн необычайно богат разнообразными памятниками древности и занимает центральное положение в лесной полосе Европейской России...

Содержание
Часть первая
Общий очерк культур эпохи бронзы в бассейне Оки
Введение 3
Краткий историографический очерк 4
Природная среда 20
Конец неолита 23
Поселения волосовского типа 26
Фатьяновская культура 43
Балановскяя культура 49
Поселения большекозинского типа и Сейминский могильник 54
Поздняковская культура 59
Абашевская культура 154
Поселения чирковско-сейминского типа 72
Культура с текстильной керамикой 74...
***
Для ясности моих дальнейших положений, я отмечаю, что «неолитической» культурой древней Европы я называю культуру, которой свойственно производство шлифованных каменных орудий и гончарной посуды, как двух совокупно определяющих признаков, отделяющих ее от культуры мезолитического облика, в которой оба или один из этих признаков отсутствуют. Вместе с тем я называю «неолитической» культуру, в которой не представлены металлы, в которой основные категории орудий производства и оружия (топоры и т.п.) еще каменные. Под «энеолитической» — я понимаю каменную культуру, которая знает привозные из меди или бронзы орудия, вкрапленные более или менее сильно в ее инвентарь, и выказывает черты прогрессивного перелома в своем индустриальном, хозяйственном и бытовом облике. Наконец, «металлической» я называю культуру, развивающую собственную металлургию с использованием добываемого на месте или привозного металла - Б.С. Жуков. Теория хронологических и территориальных модификаций некоторых неолитических культур Восточной Европы по данным изучения керамики. «Этнография», 1929(1)
***
Конец неолита
Для того чтобы можно было рассматривать вопрос о происхождении культур бронзовой эпохи, необходимо дать хотя бы краткую характеристику культур того времени, которое им непосредственно предшествовало.
Эта задача упрощается тем, что Окское Поволжье в эпоху неолита целиком входило в территорию неолитических племен с ямочно-гребенчатой керамикой, обитавших здесь по крайней мере на протяжении IV и III тысячелетий до н.э. и занимавших огромную страну от бассейна Оки и Дона до Белого моря. Об этой культуре существует большая литература, в частности и новейшая1. Есть основания полагать, что обширная группа племен, создавшая эту культуру, возникла в Волго-Окском крае на базе местного мезолита, имеющего в свою очередь глубокие корни в местном же палеолите2. Вероятно, в населении окских стоянок с ямочно-гребенчатой керамикой следует видеть предков древнейшего населения центральной части Русской равнины.
Рассматриваемое неолитическое население жило родоплеменным строем, занималось охотой и рыболовством и даже в пределах Окского Поволжья по особенностям материальной культуры подразделялось на несколько локальных групп.
Оседлые поселения располагались преимущественно на первой надпойменной террасе рек, главным образом небольших, и на берегах озер. Кроме оседлых существовали сезонные, промысловые стоянки. Нередко наблюдается локализация поселений отдельными группами, которые можно рассматривать как группы поселений одного рода. Жилища имели вид долговременных круглых полуземлянок с очагами в центре3.
Глиняная посуда была круглодонной, точнее, полуяйцевидной формы и сплошь орнаментировалась небольшими ямками с острым дном, настолько глубокими, что на внутренней поверхности сосудов глина выступала в виде полушарных выпуклостей; кроме ямочного употреблялся зубчатый штамп, вдавления полулунной формы и некоторые другие. К гончарной глине примешивался песок. Описываемой керамике свойственно большое своеобразие, и она легко отличается от любой другой.
Кремневый инвентарь в целом характеризуется техникой отщепов и отличается большим совершенством. Наиболее специфические формы каменных орудий — наконечник стрелы нволистной формы (основное орудие охоты) и шлифованный топор (основное орудие обработки дерева).
На некоторых поселениях сохранилась отлично обработанная кость, в частности костяные гарпуны.
Эта неолитическая культура развивалась в условиях относительно теплого и влажного климата, когда широколиственные леса распространялись не только в окском бассейне, но и гораздо дальше на север и на юг.
Эта культура, несмотря на ее отдаленность во времени, некоторыми авторами расценивается как предковая по отношению к исторически засвидетельствованным угро-финским культурам Северной Европы4. Такая точка зрения никем не оспаривалась и господствует до сего времени. Она аргументируется тем, что древнейшая керамика с текстильными отпечатками на поверхности якобы возникает в Волго-Окской области и севернее в культурах с ямочно-гребенчатой керамикой, что эта керамика неразрывно связана с аналогичной керамикой городищ дьяковского типа начала железной эпохи, а культура этих последних лежит в основе культуры финских племен наших летописей.
Изложенная аргументация неверна. Позднейшие хронологические звенья построенной цепи — от волго-окских финнов через дьяковскую культуру к поселениям с «текстильной» керамикой — выглядят неразрывными, но исходное положение — о возникновении «текстильной» керамики в волго-окской неолитической среде — не подтверждается достоверными фактами. Нет ни одного памятника, где «текстильная» керамика достоверно датировалась бы концом III тысячелетия до н.э. Она возникает во II тысячелетии, и, вероятно, не в начале, а не раньше середины его5, т.е. уже после того, как спокойный ход автохтонного развития неолитического населения с ямочно-гребенчатой керамикой был нарушен вторжением ряда чуждых ему этнических групп.

Рис. 1. Схематический профиль расположения древних поселений в долине Оки: 1 — с ямочно-гребенчатой керамикой; 2 — с волосовской керамикой; 3 — с поздняковской керамикой; 4 — с «текстильной» керамикой
Еще в конце 20-х годов, при написании итоговой статьи о больших, пятилетних разведках в бассейне Оки, автором была составлена стратиграфическая схема залегания и последовательности основных культурных напластований стоянок от конца неолита до начала железа, проверенная на многих памятниках; она действительна и в настоящее время (рис. 1). Непосредственно на неолитические культурные слои с ямочно-гребенчатой керамикой наслаиваются слои поселений с керамикой типа Волосова I — Холомонихи; на них лежат поселения с керамикой типа Позднякова, близкой срубной; они же в своем позднейшем, ефановском варианте встречаются и на более высоких террасах, иллюстрируя начавшееся преобладание земледелия в хозяйстве; наконец, позднейшим культурным слоем боровой террасы Оки и дюн на ее поверхности является слой с «текстильной» керамикой, которая, впрочем, встречается уже в составе поздняковских комплексов; на высоких террасах слои с «текстильной» (сетчатой) керамикой преобладают, переходя в культуру городищ дьяковского и городецкого типов. На обследованных мною окских стоянках «текстильная» керамика встречена вместе с ямочно-зубчатой всего пять раз: один раз на Клязьме, один раз на Оке и три раза в Мещере 6. Но на Владычинской I стоянке, обладающей мощным культурным слоем, горизонты с «текстильной» керамикой венчают свиту культурных отложений, тогда как слой с ямочно-зубчатой керамикой составляет ее цоколь; между ними лежит хорошо выраженный слой с преобладанием волосовской керамики; эта последовательность вполне соответствует приведенной выше схеме. Ямочно-зубчатая керамика, таким образом, не смешана с «текстильной», хотя последняя принадлежит к древнему типу и связана с кремневым инвентарем.
Таким образом, тянуть генетическую «цепочку» от окского неолита с ямочно-зубчатой керамикой к утро-финнам нет оснований и от этой теории нужно отказаться. Предки волго-окских финнов появились здесь позднее, как это будет показано ниже. Этническая же принадлежность неолитического населения, выделывавшего ямочно-зубчатую керамику, остается неясной...
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_532413456

 Отправлено: 15.01.20 09:27. Заголовок: Культура с текстильн..

Культура с текстильной керамикой

Бя нароуд родiщеск Iльмерстii
а сто корежене о дво ста
Народо наш
яко прiде поздЪ до Русе земЪ
а селiщеся среде Iльмерштi
Тii бо суте брачке наше
а намо...подобi соуте
Аще колiво роужнЪтi
бо нас хранiша од злы
ВЪща iмяiаще
сото рЪещено...о ВещЪ
тако iессте
Аще сого не рЪшена
не есте бы
...iзбiраща кънязi
од полудiа до полюдiа
а тако жiвяi
Мы же сьмы
iмо помоще даяхом
А тако бяхом
...зеле бо знаiа
i твърiтi сосудi пецене во огнiщЪх
а соуте бЪ гонцарi доблi
земе ратi
а скотiя водящетi
бъ розоумЪяi
Тако i Отце наше соуте
Дощ.2 Был народ родственный (родiщеск) Ильмерский. И сто корней из двухста. Народ наш, как пришел позднее на Русскую землю и селился среди Ильмерцев. Те ведь, (по) суте, братья наши и нам подобны. А когда была война ведь нас хранили от злых. Вече имели, что речено...на Вече, так и было. А что не речено - не есть было...Избирали (они) князей от полюдья к полюдью, и так жили. Мы же им помощь даем. И так мы были...травы (они) знали, и (как) творить сосуды печенные (обожженные) во огнищах, и (по) сути (они) были гончарами умелыми (доблестными, хорошими), и (как) землю раять (пахать, облагораживать) и скот водить - были разумны. Таковы и Отцы наши (по) суте.
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_494084371
Эпоха следующая за неолитом, эпоха бронзы. Это время имело особое значение в истории древнего населения Евразии. В эпоху бронзы повсеместно происходили существенные перемены в экономике древнего населения, переходившего от присваивающих форм хозяйства — охоты и рыболовства — к его производящим формам — животноводству и земледелию. Этим важным изменениям в хозяйстве почти повсеместно сопутствует появление древней металлургии; медные, а затем и бронзовые орудия труда и оружие начинают конкурировать с каменными.
Неравномерно развивающаяся металлургия, скотоводство и земледелие приводили к усилению обмена и межплеменных связей, улучшили условия существования, но они же обусловили и учащение военных столкновений, целью которых нередко становилось возникающее новое богатство; скот и металл. Развивающееся скотоводство нередко требовало расширения пастбищ — и возникала борьба за них. Эта борьба местами усиливается из-за наступившего в то время сухого, ксеротермического климата, обусловившего смещение к северу ландшафтных зон. Именно в это время происходят многочисленные передвижения на новые земли, подчас одень далекие, в связи с чем эпоха бронзы по праву может называться эпохой -первого «великого переселения народов».
Из предисловия (О.Н. Бадер): Памятники каменного и бронзового веков Евразии: [Сборник статей] / Акад. наук СССР. Ин-т археологии; [Отв. ред. О.Н. Бадер]. Москва: Наука, 1964

Культура с текстильной керамикой
Поселения с керамикой, имеющей текстильные отпечатки на поверхности (которую для краткости называем просто «текстильной»), давно и широко известны, общепризнанна их основная роль в формировании культур городищ дьяковского и городецкого типов1, но вопрос о возникновении этой своеобразной культуры финальной бронзы далеко не решен; более того, этот сложный вопрос никем не подвергался специальному исследованию.
На «текстильную» («сетчатую», «ниточную» или «рябчатую») керамику, находимую в среднем течении Оки, впервые обратил серьезное внимание еще в конце прошлого века и правильно определил ее место в общеисторическом процессе В.А. Городцов. В своем отчете о работах на Оке в 1897г. он писал: «До последнего времени имелось большое затруднение в определении времени или эпохи, к которой относилась такая посуда, так как по своему типу она не подходила ни к неолитической посуде, ни к посуде железного века, что и давало повод относить ее к особой, промежуточной культурной эпохе»2. В последующих работах В.А. Городцова «текстильная» керамика неоднократно упоминается при описании археологических памятников среднего и нижнего течения Оки.

Рис. 1. Схематический профиль расположения древних поселений в долине Оки: 1 — с ямочно-гребенчатой керамикой; 2 — с волосовской керамикой; 3 — с поздняковской керамикой; 4 — с «текстильной» керамикой
Примерно в тех же районах (в разведках 1924—1928 гг.) мною обследовано 14 поселений с «текстильной» керамикой, выяснено их позднее стратиграфическое положение (см. рис. 1) и отсутствие их в низовьях Оки, в Балахнинской низине3, историческое развитие населения которой в конце бронзовой эпохи пошло другим путем. В 1928г. в докладе на III совещании палеоэтнологов Центральной промышленной области в Москве автор демонстрировал карту Волго-Окского междуречья, на которой было нанесено уже до 60 поселений с «текстильной» керамикой.
Характеристику ткачества в лесной полосе Европейской части СССР по находкам на многих памятниках, и в частности в бассейне Оки, позднее дал в специальной статье А.Я. Брюсов4. Затрагиваемые многими авторами интересующие нас памятники Верхнего Поволжья особенно подробно рассмотрены в последних работах Н.Н. Гуриной, где опубликованы хотя и не полные, но интересные карты распространения древней «текстильной» керамики на очень широкой территории Северной Европы5.
Как известно, «текстильная» керамика чаще всего встречается на поселениях вместе с керамикой других типов: поздняковской, фатьяновской, волосовской, позднейшей ямочно- гребенчатой6 и пр. В связи с этим закономерно возникает вопрос: не является ли «текстильная» керамика лишь своеобразным типом посуды, свойственной одной из перечисленных культур, т.е. следует ли поселения с «текстильной» керамикой выделять в особую археологическую культуру или культурную группу, отличную от прочих?
На этот вопрос должен быть дан отчетливый положительный ответ: да, поселения с «текстильной» керамикой на позднем этапе их существования на всем пространстве Волго-Окского края, исключая низовья Оки, Балахнинскую низину, принадлежат к уже сложившейся, достаточно своеобразной культуре, в среде которой в свою очередь формируются культурные элементы, вошедшие затем в хронологически следующую дьяковскую культуру железного века.
Но когда и при каких обстоятельствах появляется культура с «текстильной» керамикой? На этот вопрос сейчас еще нельзя дать четкого ответа. Пытаясь ответить на него, не следует применять трафаретный в археологии прием: выводить ее, как почти всякую новую культуру, в готовом виде с иной территории, мало заботясь о том, имеются ли там памятники этой культуры или хотя бы ее достоверные истоки.
Наиболее характерный признак рассматриваемой культуры — «текстильная» керамика — вначале появляется в составе смешанных комплексов и лишь впоследствии, в конце бронзовой эпохи, образует относительно чистые комплексы, наиболее близкие раннедьяковским. Объективно создается картина автохтонного формирования новой культуры. Процесс формирования культуры с «текстильной» керамикой следует рассматривать как отражение процесса ассимиляции разнородных этнических элементов и постепенного слияния их в единое целое. Этот процесс завершается в период появления на Оке поселений с резко преобладающей «текстильной» керамикой или только с ней одной (вероятно, в самом конце II или, скорее, в начале I тысячелетия до н. э.). Понятно, что процесс этот на всей обширной территории не мог протекать равномерно.
К сожалению, сейчас нельзя с уверенностью говорить о времени и месте появления древнейшей керамики с текстильными отпечатками в нашей лесной полосе. По мнению А.Я. Брюсова, можно «с уверенностью заявить, что на рубеже III и II тысячелетий до н. э. в лесной зоне Восточной Европы существовала выделка (плетение?) ткани — искусство, которое почти сразу распространилось среди племен, занимавших эти области»7. Тот же автор считает, что «древнесетчатая керамика... возникает и развивается на большом пространстве в древних культурах Волго-Окской области и севернее, в культурах с ямочно-зубчатой керамикой, а не в фатьяновской или абашевской культуре»8. Однако М.Е. Фосс, на которую А.Я. Брюсов при этом ссылается, совсем этого не говорит, а лишь указывает, что ею «прослежена преемственность между культурой дьяковских племен и культурой предшествующего времени, характеризуемой древнесетчатой керамикой, т.е. установлена связь между памятниками ранне-железной эпохи и предшествовавшими»9, что было, впрочем, сделано и аргументировано на обширном материале Антропологической комплексной экспедиции МГУ Б.С. Жуковым и мною ровно двадцатью годами раньше, еще в конце 20-х годов10. А еще раньше, в начале 20-х годов Ю. Айлио писал, что в Северной и Восточной Европе «сетчатая» керамика появляется в позднее время гребенчатой керамики неолита и связана так или иначе с «сетчатой» керамикой городищ11. Подчеркиваю, что Айлио пишет о позднем времени гребенчатой керамики, т.е. не о неолитической эпохе, а о более позднем времени II тысячелетия до н.э.
Как указывалось, еще в 90-х годах прошлого зека В.А. Городцов правильно отнес «сетчатую» керамику на Оке к бронзовой эпохе12. Пользуясь обширным новым материалом, я в 20-х годах пришел к выводу, что «культура «текстильной» керамики с кремневой индустрией, будучи иногда связанной с материальными остатками упадочного неолита, является культурой металла и, непосредственно переходя к культуре городищ, дает чрезвычайно поздние пережитки»13. По Б.Ф. Землякову, в Северо- Западной области лишь в пору третьей, позднейшей фазы керамики с гребенчатым (а не ямочно-гребенчатым) орнаментом, и только в эту пору, «встречаются также остатки сосудов, покрытые сетчатым узором, полученным при помощи плетения или грубой ткани»14.
По новейшим наблюдениям, сделанным на этой территории Н.Н. Гуриной, поселения с «текстильной» керамикой, которые она связывает с финно-угорскими народами, относятся на Северо-Западе к концу II тысячелетия до н.э. Тем не менее недавно Н.Н. Гурина, рассматривая вопрос о происхождении «текстильной» керамики, сочла маловероятным ее зарождение в недрах фатьяновской, волосовской, галичской и турбинской культур и вслед за А.А. Спицыным, Б.С. Жуковым и другими авторами пришла к выводу о наибольшей вероятности развития «текстильной» керамики из позднейших вариантов поздненеолитической ямочно-гребенчатой керамики, мотивируя это некоторым сходством разреженного ямочного орнамента, круглодонной формы и профилировки сосудов, а также составом глиняного теста того и другого керамических комплексов16. На ту же точку зрения недавно встал и В.П. Третьяков17. С этим выводом трудно согласиться.
Прежде всего представляется принципиально ошибочным сам подход к решению этого вопроса, т.е. желание вывести культуру с «текстильной» керамикой непременно из какой-либо определенной, одной культуры из числа уже долго сосуществовавших бок о бок культур середины II тысячелетия до н.э., в значительной мере уже слившихся.
Переходя к конкретным возражениям, необходимо указать на следующее:
1. Между эпохой неолита с ямочно-гребенчатой керамикой и появлением «текстильной» керамики существует значительный хронологический разрыв.
2. Культура позднейших потомков неолитических волго-окских племен, которая могла войти в качестве одного из компонентов в состав формировавшейся культуры с «текстильной» керамикой около середины II тысячелетия до н.э. или в его второй половине, была уже сильно видоизменена в результате ассимилятивных процессов с волосовской, фатьяновской, балановской, а вероятно, и с поздняковской и абашевской культурами и сохранилась к этому времени лишь у разрозненных групп, уже не составлявших большинства населения края.
3. Круглодонная форма, свойственная сосудам с текстильными отпечатками, характерна не только для неолитической ямочно-гребенчатой керамики, но и для волосовской, и фатьяновской, и балановской, и абашевской; по составу же глины, толщине стенок, так же как по еще более характерной для нее плоскодонной горшковидной форме и орнаменту, «текстильная» керамика ближе всего к поздняковской керамике; в частности, для нее очень характерен орнамент из ямочных оттисков продолговатого штампа в виде «городков», поясков из круглоямочных вдавлений вокруг шейки и в особенности поясков из выпуклых «жемчужин»; шнуровой орнамент, встречающийся на «текстильной» керамике, также чужд ямочно- гребенчатый керамике, но обычен на фатьяновской и поздняковской.
4. Двумя годами раньше выхода в свет цитированной выше работы Н.Н. Гурина, подводя итоги исследованиям древних памятников Северо-Запада Европейской части СССР, приходит к диаметрально противоположному и, с нашей точки зрения, правильному выводу о том, что «керамика с отпечатками ткани весьма отлична от предшествующей ей ямочно-гребенчатой», и подробно и убедительно аргументирует этот вывод17 . «На территории Карелин мы не можем указать такой последовательности, где бы элементы (даже элементы! — О. Б.) «текстильной» керамики зарождались в предшествующей стадии. Она резко отлична и по тесту, и по орнаменту. Как правило, стоянки с «текстильной» керамикой в пределах Карелии и Ленинградской области имеются в чистом виде, без примеси более ранних элементов...Таким образом, стоянки с «текстильной» керамикой как бы не имеют своих предшественников»18 .
С этим можно целиком согласиться, и это понятно, так как в Карелии и Ленинградской области недостает большей части тех культурных элементов, из которых слагается культура с «текстильной» керамикой в Волго-Окском крае. Из всей суммы фактов и заключений Н.Н. Гурина делает конечный и совершенно логичный вывод о том, что «носители «текстильной» керамики в первой фазе ее в Южной Карелии и северной части Ленинградской области не были аборигенами, а представляли собой пришлый элемент, сложившийся где-то вовне рассматриваемой нами территории»19.
Остается неясным, почему на Северо-Западе не произошло формирования культуры с «текстильной» керамикой на базе предшествовавшей ей культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, а в Волго-Окском крае именно такой процесс представляется Н.Н. Гуриной наиболее вероятным.
5. Поселения с «текстильной» керамикой имеются и на Ветлуге и в районах Казанского Поволжья, куда неолитическая культура с ямочно-гребенчатой керамикой вообще не распространялась. По А. В. Збруевой, «сетчатая» керамика имеется в незначительной примеси на поселениях финальной бронзы — Старо-Грязнухинском, Зеленовском, Усть-Камском и Гроханском на Каме близ устья Вятки, но восточнее не распространяется. На Морквашинском поселении сетчатая керамика составляет 40% 20, а на Казанском (по Н. Ф. Калинину) — 67 % 21. Она распространяется здесь лишь, в конце II тысячелетия до н.э. в памятниках приказанской культуры (Займище II, Волжская, Криуши) и в начале I тысячелетия. По мнению А.X. Халикова, это произошло, «очевидно, в результате некоторого сдвига волго-окских племен на восток»22. Но использование здесь теории сдвигов неприемлемо по той причине, что на указанных поселениях «текстильная» керамика находится не в волго-окских комплексах, а в комплексах приказанской культуры и не в виде посторонней примеси: текстильные отпечатки на сосудах «нанесены преимущественно вместе с орнаментом (однорядные ямочные вдавления и резные узоры) позднеприказанского типа»23. Естественнее всего и здесь смотреть на появление «текстильной» керамики как на результат автохтонного процесса, конечно не изолированного от аналогичного процесса на смежных с запада территориях. Из элементов, которые нужно принимать во внимание при рассмотрении вопроса о сложении культуры с «текстильной» керамикой в Волго-Окском крае, в Приказанском Поволжье нет или почти нет ямочно-гребенчатой керамики, но есть и волосовская, и балановская, и абашевская, и срубно-поздняковская. Таким образом, на примере Казанского Поволжья можно видеть, что ямочно-гребенчатая керамика не является основой для керамики с текстильными отпечатками; более того, не обязательно даже ее участие в этом процессе.
Высказанными соображениями опровергается гипотеза о сложения культуры с «текстильной» керамикой в недрах поздненеолитической культуры с ямочно-гребенчатой керамикой…
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_532540275

 Отправлено: 15.01.20 14:12. Заголовок: Текстильной керамики культУра

СЕ́ТЧАТОЙ КЕРА́МИКИ КУЛЬТУ́РА (текстильной керамики культура), культурно-историч. область позднего бронзового века (17/16–7/6 вв. до н.э.) в лесной зоне от территории Финляндии до устья Камы. Названа и определяется по обработке поверхности керамич. сосудов инструментом, оставившим следы, напоминающие сетку из мелких элементов, отпечатки текстиля. Керамика выделена В.А. Городцовым в 1897, культура – Б.С. Жуковым и О.Н. Бадером в 1920-е гг.
Небольшие поселения; на раннем этапе – на террасах и пойменных холмах близ рек и озёр; на позднем (с кон. 2-го тыс.) – на 1-й и 2-й террасах, появляются городища. 4-угольные полуземлянки (в осн. 25–50 м2) и наземные дома (до 55 м2) столбовой конструкции, с тамбуром-входом, в центре – очаг. На раннем этапе – грунтовые могильники близ поселений: в неглубоких овальных и 4-угольных в плане ямах – керамика, орудия, украшения, следы дерев. сооружений; кости не сохранились. Рядом с могилами – остатки тризн (керамика, кости животных), в стороне встречаются ямы с костями животных, в т.ч. с захоронением козы (Дикариха), вероятно, следы жертв. Погребения позднего этапа не выявлены, кроме Нижнего Поочья (Младший Волосовский могильник) и Москворечья (Дунино 4; возможно, кремации в неглубоких ямах).
Керамика раннего этапа – горшки с плоским, уплощённым, округлым, яйцевидным дном; в тесте примесь песка и дресвы. «Сетчатый» отпечаток покрывает всю внешнюю поверхность сосуда, кроме верхней части, украшенной горизонтальными поясками из ямок и наколов, часто объединяющихся в треугольный узор, заштрихованными треугольниками (вершинами вниз), поясками, зигзагом, выполненными средне- и мелкозубчатым штампом, «жемчужинами» и др. На позднем этапе – плоскодонные (в Ср. Поволжье в осн. круглодонные) сосуды; примеси – дресва, песок, шамот, органика, асбест (на севере) и др.; орнамент – пояски ямок, небрежные «тычки» (Поочье); появляется «штриховка». Усиливаются локальные особенности, связанные с традициями предшествующих культур. Глиняные топорики, грузики, пряслица. Набор кремнёвых орудий беден; есть каменные зернотёрки, песты, топоры. Бронзовые ножи, иглы, украшения и др. На позднем этапе появляются кельты, характерные для С. к. к. (меларского типа) и ананьинской культуры. В основе хозяйства – животноводство, охота, рыболовство, в Поочье появляется земледелие.

Сосуд раннего этапа культуры сетчатой керамики из могильника Фефелов Бор в Рязанской области (по Е. С. Азарову).
Формирование С. к. к. определяется «ренессансом» местных неолитич. и энеолитич. традиций, влияниями др. культур бронзового века [чирковская культура (см. Фатьяновская культура), поздняковская культура, маклашеевская культура и др.]. Сложение традиций формовки и декора сосудов связывают гл. обр. с Волго-Окским междуречьем; распространяясь, они перерастали в этнокультурные. На основе С. к. к. сформировались памятники малобудковского типа (ранний этап бондарихинской культуры), акозинская культура (от устья Оки до устья Камы), дьяковская культура, городецкая культура, позднекаргопольская культура (в осн. Вост. Прионежье, бассейн Сухоны) и др. Предполагается связь носи-телей С. к. к. гл. обр. с поволжскими и прибалтийскими финнами.
Авторы: С.В. Кузьминых, Е.С. Азаров
https://bigenc.ru/archeology/text/3659601

 Отправлено: 15.01.20 15:18. Заголовок: Городища с текстильн..

Городища с текстильной (сетчатой) керамикой
В 1928г. в докладе на III совещании палеоэтнологов Центральной промышленной области в Москве автор демонстрировал карту Волго-Окского междуречья, на которой было нанесено уже до 60 поселений с «текстильной» керамикой.
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970, с.74
https://vk.com/doc207444966_438770034

Рис. Археологические культуры Восточной Европы в эпоху РЖВ (по В.В.Седову)
I - штрихованной керамики; 2 - днепродвинская; 3 - верхнеокская, 4 - юхновская, 5 - милоградская, 6 - балтский гидронимический ареал; 7 - городища с текстильной (сетчатой) керамикой; 8 - южная граница ареала древней финно-угорской гидронимии; 9 скифские лесостепные культуры по А.И. Тереношкину и И.И. Ляпушкину)

 Отправлено: 16.01.20 09:25. Заголовок: Культура с текстильн..

Культура с текстильной керамикой
В статье, посвященной культуре с так называемой текстильной керамикой, О.Н. Бадер приходит к выводу о датировке ее концом II — началом I тысячелетия до н.э. и об образовании ее здесь, на месте, в результате «нивелировки, слияния всех разнородных элементов, которые впитал в себя Волго-Окский край в предшествующие века богатого событиями II тысячелетия до н.э.» Он приходит к заключению о неразрывной связи этой культуры с городищами дьяковского типа, о необходимости рассматривать их как единую культуру, на основе которой в дальнейшем развиваются финно-язычные до-славянские культуры Волго-Окского края (с.19)
***

О.Н. Бадер. Культура с «текстильной» керамикой в Северо-Восточной Европе. — СА, 1966(3), с.32-37
https://vk.com/doc-23433303_125494608
...Сейчас можно с уверенностью говорить, что на протяжении всего II тысячелетия до н. э. с момента прихода волосовских анеолитических племен население Окского Поволжья и Верхней Волги было смешанным. В особенности это относится ко второй и третьей четвертям II тысячелетия, когда во многих, преимущественно более глухих частях края сохранялись районы, населенные потомками исконного местного рыболовческо-охотничьего неолитического населения, выделывавшего ямочно-гребенчатую керамику (поселения второго этапа балахнинской культуры, второго и третьего этапов рязанской культуры); в других, а частью в тех же районах жили волосовские племена. Преимущественно лесные, водораздельные районы и частью долины рек занимали группы земледельцев и скотоводов фатьяновцев; позднее там же широко расселились поздняковцы, а в какой-то мере и абашевцы. Сказанное выше иллюстрируется примерной синхронистической схемой (рис. 90).

Рис. 90. Синхронистическая схема развития и движения различных культур в Волго-Окском крае в эпоху бронзы (с.146-147)
***
...Нельзя исключать известной роли фатьяновской культуры в рассматриваемом процессе. Более того, вполне возможно, что фатьяновцы Верхнего Поволжья на поздних этапах своей истории даже жили на поселениях с «текстильной» керамикой, сохраняя свои традиционные культурные черты лишь в погребальном ритуале. Об этом свидетельствуют теперь уже многочисленные находки фатьяновской керамики на поселениях с «текстильной» керамикой и даже примеры совмещения текстильных отпе-чатков с фатьяновским орнаментом на одних и тех же круглодонных сосудах (Ватажка, по П.Н. Третьякову). О значительной роли фатьяновской культуры в формировании культуры с «текстильной» керамикой говорит и Д.А. Крайнов24.
Но фатьяновская керамика значительно отличается от «текстильной», в этом совершенно права Н.Н. Гурина25. Судя по профилировке, массовому появлению уплощенных и плоских днищ, составу глиняного теста, способам обработки поверхности и наиболее характерным «текстильной» керамики гораздо ближе сказывается влияние поздняковской культуры.
В этом отношении интересен пример Среднего Поволжья. Там на обширной территории смешения балановской и пережиточно-неолитической (в которую вошли и элементы ямочно-гребенчатой) культур — культура с «текстильной» керамикой не возникла, а сложилась чирковско-сейминская культура. Примесь «текстильной» керамики появляется лишь в позднейших памятниках — в смежной, частью перекрывшей территорию чирковско-сейминской культуры приказанской культуре. Следовательно, не балановская, родственная фатьяновской, а срубно-поздияковская культура прежде всего была здесь фактором, сопровождавшим появление «текстильной» керамики. Очевидно, аналогичную картину мы имеем и на Оке, и на Верхней Волге. Но нельзя забывать и того факта, что в поздняковской культуре «текстильная» керамика появляется, по-видимому, позже начала этой культуры.

Подводя итог всему сказанному по поводу сложения культуры с «текстильной» керамикой, необходимо отметить, что ее истоков нельзя искать в какой-либо одной культуре. Она являлась как бы синтезом всех элементов, составивших смешанное население Волго-Окского края в середине II тысячелетия до н.э. В соответствии с этим нет оснований возражать против участия в ее формировании потомков неолитического населения с ямочно-гребенчатой керамикой26, как и волосовских, фатьяновских, балановских, поздняковских и абашевских элементов. Ее образование явилось актом нивелировки, слияния всех разнородных элементов, которые впитал в себя Волго-Окский край в предшествующие века богатого событиями II тысячелетия до н.э.
Изложенная точка зрения на возникновение культуры с «текстильной» керамикой была аргументирована мною в специальной статье27 (О.Н. Бадер. Культура с «текстильной» керамикой в Северо-Восточной Европе. — СА, 1966(3), с.32-37). Эту же точку зрения развивает и П.Н. Третьяков в своей последней монографии. Он приходит к выводу, что «распространение «текстильной» керамики следует рассматривать как один из показателей культурно-этнической интеграции, основной силой которой являлись финно-угорские племена Поволжья н Прибалтики». В процессе этой интеграции «исчезло различие между потомками местных и волго-окских пришлых финно-угорских канско-уральских племен, утратились последние следа фатьяновских, балановских и абашевских традиций. Поздняковские племена вошли в рамки той же культуры»28

(П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М., 1966, с.135).
Время становления культуры «текстильной» керамикой в Волго-Окском крае нельзя отождествлять с моментом первого появления одного из ее признаков: отпечатков ткани или плетенки на сосудах. Оговариваясь, что устанавливаемые этапы этногонического процесса условны и что нет еще достаточных фактов для уточнения искомой даты, можно приурочить существование уже сложившейся культуры с «текстильной» керамикой к последней четверти II тысячелетия до н.э., скорее, к концу ее. При этом не подлежит сомнению, что процесс сложения культуры не был равномерным на всем пространстве огромного края, что в некоторых районах она сложилась раньше, в других позднее и, вероятно, в различных локальных вариантах.
Возникшая таким образом новая культура характеризуется многочисленными поселениями, часть которых, вероятно более поздняя, содержит уже более или менее чистый комплекс «текстильной» керамики. Эти поселения еще очень плохо изучены и требуют внимания исследователей. До сих пор не существует удовлетворительных классификации и периодизации «текстильной» керамики. Проявляющаяся естественная тенденция считать круглодонную керамику более древней далеко не всегда подтверждается материалом; так, например, А.В. Збруева датирует такую керамику на Липкинской стоянке в низовьях Клязьмы вместе со всем ее комплексом временем около 1000 лет до н.э.29; А.X. Халиков указывает, что «текстильная» керамика примерно того же времени в Казанском Поволжье почти вся круглодонная30.
Культура с «текстильной» керамикой — это развитая земледельческо-скотоводческая культура с уже упадочным кремневым инвентарем, что всегда свидетельствует о прогрессе в употреблении металлических орудий; к сожалению, на многих поселениях со смешанной керамикой кремневый инвентарь нельзя с уверенностью связать с тем или иным керамическим комплексом. Поселения располагаются обычно еще на низких берегах рек и озер, чаще всего на краю надпойменной террасы или на дюнах. Но некоторые позднейшие поселения с «текстильной» керамикой начинают отодвигаться от водоемов и переносятся на высокие берега, превращаются, по археологической терминологии, из стоянок в селища; это обстоятельство следует связать с существенными переменами в экономике — преобладанием огневого земледелия над остальными формами хозяйства. Наконец, уже на этой ступени появляются первые укрепленные поселения — городища. Таково, например, Мокеевское городище на берегу Лебединого озера в Мещерском крае, открытое мною в 1928г.; оно расположено на невысоком песчаном мысу и укреплено сильно оплывшим валом; на площадке городища найдена «древнетекстильная» керамика с кремневым инвентарем. Мнение о столь, раннем возникновении городищ высказано и П.Н. Третьяковым, предположительно относящим это явление к рубежу II и I тысячелетий до н.э.31.
Могильники, которые обладали бы специфическими особенностями и которые можно было бы с уверенностью связать с рассматриваемой культурой, пока не исследованы. Может быть сюда относится Ефановский могильник, где найдены бронзовые кельты, и Младший Волосовский могильник32. В последнем уже обнаружены остатки железных предметов; его бронзовые кельты еще сохраняют форму, близкую сейминской, и расширенное лезвие, но уже теряют свойственную Сейме шестигранность.
Непосредственная историческая связь между финально-бронзовой культурой с «текстильной» керамикой и раннежелезной культурой городищ дьяковского типа в Окском Поволжье и на Верхней Волге не подлежит никакому сомнению, так же как и связь культуры дьяковских городищ с финноязычиыми племенами той же территории, упоминаемыми начальной летописью33 (Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского. междуречья.— МИА, 94,1961). Тем самым устанавливается и финно-язычность населения культуры с «текстильной» керамикой. Гипотеза о связи дьяковской культуры с волго-окской топонимикой Б.А. Серебренникова34, выдвинутая недавно П.Н. Третьяковым35, представляется неприемлемой. Эта топонимика является гораздо более древней. Впрочем, в своей последней монографии автор уже не поддерживает упомянутой гипотезы.
Поселения с «текстильной» керамикой и инвентарем каменных орудий можно рассматривать как памятники раннего этапа дьяковской культуры. Из всего этого необходимо сделать тот вывод, что происходившие на рассматриваемой территории в эпоху бронзы этнические сдвиги и скрещения древнефинских волго-окских, индоевропейских и индоиранских групп в конечном счете привели к победе финских языков, первыми носителями которых были здесь племена с культурой волосовского типа.
Как справедливо отмечает П.Н. Третьяков, «в целом область распространения «текстильной» (и рогожной) керамики полностью соответствовала установившемуся во II тысячелетии до н.э. ареалу финно-угорских племен в Поволжье и Восточной Прибалтике, обрисовываемому данными топонимики (гидронимии), истории, археологии и этнографии. На территории Латвии и Литвы «текстильная» керамика уже не известна за исключением отдельных фрагментов. Нет ее и в нижнем течении Западной Двины, на Немане и в бассейне Верхнего Днепра. Она не характерна также и для Верхней Оки, куда в предыдущий период не проникли камско-уральские племена. То, что культура «текстильной» керамики принадлежала поволжским и прибалтийским финно-утрам, является бесспорным; этот факт никем и никогда не оспаривался»36.
Мне представляется наиболее вероятным, что культура с «текстильной» керамикой, включая сюда и городища дьяковского типа, принадлежала древним волжским финнам, тогда как камская протоананьинская и ананьинская — пермским финнам. В основе первой из них лежала волосовская культура, в основе второй — турбинская.
Изучение древних памятников с «текстильной» керамикой — одна из актуальнейших наших задач (с.77-79)
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_532540275

 Отправлено: 16.01.20 10:02. Заголовок: Культура с текстильн..

Культура с текстильной керамикой
В статье, посвященной культуре с так называемой текстильной керамикой, О.Н. Бадер приходит к выводу о датировке ее концом II — началом I тысячелетия до н.э. и об образовании ее здесь, на месте, в результате «нивелировки, слияния всех разнородных элементов, которые впитал в себя Волго-Окский край в предшествующие века богатого событиями II тысячелетия до н.э.» Он приходит к заключению о неразрывной связи этой культуры с городищами дьяковского типа, о необходимости рассматривать их как единую культуру, на основе которой в дальнейшем развиваются финно-язычные до-славянские культуры Волго-Окского края (с.19)
***

О.Н. Бадер. Культура с «текстильной» керамикой в Северо-Восточной Европе. — СА, 1966(3), с.32-37
https://vk.com/doc-23433303_125494608
...Сейчас можно с уверенностью говорить, что на протяжении всего II тысячелетия до н. э. с момента прихода волосовских анеолитических племен население Окского Поволжья и Верхней Волги было смешанным. В особенности это относится ко второй и третьей четвертям II тысячелетия, когда во многих, преимущественно более глухих частях края сохранялись районы, населенные потомками исконного местного рыболовческо-охотничьего неолитического населения, выделывавшего ямочно-гребенчатую керамику (поселения второго этапа балахнинской культуры, второго и третьего этапов рязанской культуры); в других, а частью в тех же районах жили волосовские племена. Преимущественно лесные, водораздельные районы и частью долины рек занимали группы земледельцев и скотоводов фатьяновцев; позднее там же широко расселились поздняковцы, а в какой-то мере и абашевцы. Сказанное выше иллюстрируется примерной синхронистической схемой (рис. 90).

Рис. 90. Синхронистическая схема развития и движения различных культур в Волго-Окском крае в эпоху бронзы (с.146-147)
***
...Нельзя исключать известной роли фатьяновской культуры в рассматриваемом процессе. Более того, вполне возможно, что фатьяновцы Верхнего Поволжья на поздних этапах своей истории даже жили на поселениях с «текстильной» керамикой, сохраняя свои традиционные культурные черты лишь в погребальном ритуале. Об этом свидетельствуют теперь уже многочисленные находки фатьяновской керамики на поселениях с «текстильной» керамикой и даже примеры совмещения текстильных отпе-чатков с фатьяновским орнаментом на одних и тех же круглодонных сосудах (Ватажка, по П.Н. Третьякову). О значительной роли фатьяновской культуры в формировании культуры с «текстильной» керамикой говорит и Д.А. Крайнов24.
Но фатьяновская керамика значительно отличается от «текстильной», в этом совершенно права Н.Н. Гурина25. Судя по профилировке, массовому появлению уплощенных и плоских днищ, составу глиняного теста, способам обработки поверхности и наиболее характерным «текстильной» керамики гораздо ближе сказывается влияние поздняковской культуры.
В этом отношении интересен пример Среднего Поволжья. Там на обширной территории смешения балановской и пережиточно-неолитической (в которую вошли и элементы ямочно-гребенчатой) культур — культура с «текстильной» керамикой не возникла, а сложилась чирковско-сейминская культура. Примесь «текстильной» керамики появляется лишь в позднейших памятниках — в смежной, частью перекрывшей территорию чирковско-сейминской культуры приказанской культуре. Следовательно, не балановская, родственная фатьяновской, а срубно-поздияковская культура прежде всего была здесь фактором, сопровождавшим появление «текстильной» керамики. Очевидно, аналогичную картину мы имеем и на Оке, и на Верхней Волге. Но нельзя забывать и того факта, что в поздняковской культуре «текстильная» керамика появляется, по-видимому, позже начала этой культуры.

Подводя итог всему сказанному по поводу сложения культуры с «текстильной» керамикой, необходимо отметить, что ее истоков нельзя искать в какой-либо одной культуре. Она являлась как бы синтезом всех элементов, составивших смешанное население Волго-Окского края в середине II тысячелетия до н.э. В соответствии с этим нет оснований возражать против участия в ее формировании потомков неолитического населения с ямочно-гребенчатой керамикой26, как и волосовских, фатьяновских, балановских, поздняковских и абашевских элементов. Ее образование явилось актом нивелировки, слияния всех разнородных элементов, которые впитал в себя Волго-Окский край в предшествующие века богатого событиями II тысячелетия до н.э.
Изложенная точка зрения на возникновение культуры с «текстильной» керамикой была аргументирована мною в специальной статье27 (О.Н. Бадер. Культура с «текстильной» керамикой в Северо-Восточной Европе. — СА, 1966(3), с.32-37). Эту же точку зрения развивает и П.Н. Третьяков в своей последней монографии. Он приходит к выводу, что «распространение «текстильной» керамики следует рассматривать как один из показателей культурно-этнической интеграции, основной силой которой являлись финно-угорские племена Поволжья н Прибалтики». В процессе этой интеграции «исчезло различие между потомками местных и волго-окских пришлых финно-угорских канско-уральских племен, утратились последние следа фатьяновских, балановских и абашевских традиций. Поздняковские племена вошли в рамки той же культуры»28

(П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М., 1966, с.135).
Время становления культуры «текстильной» керамикой в Волго-Окском крае нельзя отождествлять с моментом первого появления одного из ее признаков: отпечатков ткани или плетенки на сосудах. Оговариваясь, что устанавливаемые этапы этногонического процесса условны и что нет еще достаточных фактов для уточнения искомой даты, можно приурочить существование уже сложившейся культуры с «текстильной» керамикой к последней четверти II тысячелетия до н.э., скорее, к концу ее. При этом не подлежит сомнению, что процесс сложения культуры не был равномерным на всем пространстве огромного края, что в некоторых районах она сложилась раньше, в других позднее и, вероятно, в различных локальных вариантах.
Возникшая таким образом новая культура характеризуется многочисленными поселениями, часть которых, вероятно более поздняя, содержит уже более или менее чистый комплекс «текстильной» керамики. Эти поселения еще очень плохо изучены и требуют внимания исследователей. До сих пор не существует удовлетворительных классификации и периодизации «текстильной» керамики. Проявляющаяся естественная тенденция считать круглодонную керамику более древней далеко не всегда подтверждается материалом; так, например, А.В. Збруева датирует такую керамику на Липкинской стоянке в низовьях Клязьмы вместе со всем ее комплексом временем около 1000 лет до н.э.29; А.X. Халиков указывает, что «текстильная» керамика примерно того же времени в Казанском Поволжье почти вся круглодонная30.
Культура с «текстильной» керамикой — это развитая земледельческо-скотоводческая культура с уже упадочным кремневым инвентарем, что всегда свидетельствует о прогрессе в употреблении металлических орудий; к сожалению, на многих поселениях со смешанной керамикой кремневый инвентарь нельзя с уверенностью связать с тем или иным керамическим комплексом. Поселения располагаются обычно еще на низких берегах рек и озер, чаще всего на краю надпойменной террасы или на дюнах. Но некоторые позднейшие поселения с «текстильной» керамикой начинают отодвигаться от водоемов и переносятся на высокие берега, превращаются, по археологической терминологии, из стоянок в селища; это обстоятельство следует связать с существенными переменами в экономике — преобладанием огневого земледелия над остальными формами хозяйства. Наконец, уже на этой ступени появляются первые укрепленные поселения — городища. Таково, например, Мокеевское городище на берегу Лебединого озера в Мещерском крае, открытое мною в 1928г.; оно расположено на невысоком песчаном мысу и укреплено сильно оплывшим валом; на площадке городища найдена «древнетекстильная» керамика с кремневым инвентарем. Мнение о столь, раннем возникновении городищ высказано и П.Н. Третьяковым, предположительно относящим это явление к рубежу II и I тысячелетий до н.э.31.
Могильники, которые обладали бы специфическими особенностями и которые можно было бы с уверенностью связать с рассматриваемой культурой, пока не исследованы. Может быть сюда относится Ефановский могильник, где найдены бронзовые кельты, и Младший Волосовский могильник32. В последнем уже обнаружены остатки железных предметов; его бронзовые кельты еще сохраняют форму, близкую сейминской, и расширенное лезвие, но уже теряют свойственную Сейме шестигранность.
Непосредственная историческая связь между финально-бронзовой культурой с «текстильной» керамикой и раннежелезной культурой городищ дьяковского типа в Окском Поволжье и на Верхней Волге не подлежит никакому сомнению, так же как и связь культуры дьяковских городищ с финноязычиыми племенами той же территории, упоминаемыми начальной летописью33 (Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского. междуречья.— МИА, 94,1961). Тем самым устанавливается и финно-язычность населения культуры с «текстильной» керамикой. Гипотеза о связи дьяковской культуры с волго-окской топонимикой Б.А. Серебренникова34, выдвинутая недавно П.Н. Третьяковым35, представляется неприемлемой. Эта топонимика является гораздо более древней. Впрочем, в своей последней монографии автор уже не поддерживает упомянутой гипотезы.
Поселения с «текстильной» керамикой и инвентарем каменных орудий можно рассматривать как памятники раннего этапа дьяковской культуры. Из всего этого необходимо сделать тот вывод, что происходившие на рассматриваемой территории в эпоху бронзы этнические сдвиги и скрещения древнефинских волго-окских, индоевропейских и индоиранских групп в конечном счете привели к победе финских языков, первыми носителями которых были здесь племена с культурой волосовского типа.
Как справедливо отмечает П.Н. Третьяков, «в целом область распространения «текстильной» (и рогожной) керамики полностью соответствовала установившемуся во II тысячелетии до н.э. ареалу финно-угорских племен в Поволжье и Восточной Прибалтике, обрисовываемому данными топонимики (гидронимии), истории, археологии и этнографии. На территории Латвии и Литвы «текстильная» керамика уже не известна за исключением отдельных фрагментов. Нет ее и в нижнем течении Западной Двины, на Немане и в бассейне Верхнего Днепра. Она не характерна также и для Верхней Оки, куда в предыдущий период не проникли камско-уральские племена. То, что культура «текстильной» керамики принадлежала поволжским и прибалтийским финно-утрам, является бесспорным; этот факт никем и никогда не оспаривался»36.
Мне представляется наиболее вероятным, что культура с «текстильной» керамикой, включая сюда и городища дьяковского типа, принадлежала древним волжским финнам, тогда как камская протоананьинская и ананьинская — пермским финнам. В основе первой из них лежала волосовская культура, в основе второй — турбинская.
Изучение древних памятников с «текстильной» керамикой — одна из актуальнейших наших задач (с.77-79)
О.Н. Бадер. Бассейн Оки в эпоху бронзы. АН - СССР. Ин-т археологии. Москва: Наука, 1970 - 176с.
https://vk.com/doc207444966_438770034
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_532669511

 Отправлено: 16.01.20 14:51. Заголовок: Текстильная керамика..

Текстильная керамика
...Итак, на огромных пространствах от низовьев Камы на востоке и до Балтийского моря на западе приблизительно в одно и то же время — на I рубеже II и I тыс. до н. э. — возникла новая культура, обычно называемая культурой текстильной керамики. Она появилась не сразу, а сложилась постепенно, по-видимому в течение двух-трех столетий. Ее главный признак — текстильная керамика — повсюду обнаруживает приемственную связь с местной керамикой предшествующего времени. Отсюда следует, что появление этой культуры не было следствием каких-либо передвижений в среде населения лесной полосы или тем более вторжений извне. 3a пределами обрисованной выше территории нельзя назвать ни одной древней культуры, которая могла бы послужить основой для развития культуры текстильной керамики. Эта культура возникла в пределах лесной полосы.
...Южным вариантом текстильной керамики является керамика с так называемыми рогожными отпечатками. Этот прием обработки поверхности глиняных сосудов возник, по-видимому, в среде тех поздняковских племен, керамика которых была особенно близка срубной. В археологической литературе поселения этих поздняковских племен, вследствие их малой изученности, обычно не отличаются от поселений племен степной срубной культуры. Разница между теми и другими наглядно обнаруживается лишь в материалах последующего периода, в раннем «железном веке», к чему я еще вернусь ниже.
В целом область распространения текстильной (и рогожной) керамики полностью соответствовала установившемуся во II тыс. до н.э. ареалу финно-угорских племен в Поволжье и Восточной Прибалтике, обрисовываемому данными топонимики (гидронимии), истории, археологии и этнографии. На территории Латвии и Литвы текстильная, керамика уже не известна, исключением отдельных фрагментов. Нет ее в нижнем течении Западной Двины, на Немане и в бассейне Верхнего Днепра. Она не характерна также и для Верхней Оки, куда в предыдущий период не проникли камско-уральские племена. То, что культура текстильной керамики принадлежала поволжским и прибалтийским финно-уграм, является бесспорным; этот факт никем и никогда не оспаривался (с.140-141).

Рис. 45. Сосуд с текстильной орнаментацией. Городище Скнятинское I. Раскопки автора, 1937 г. Гос. Эрмитаж.
...Керамика дьяковских городищ второй половины I тыс. до н. э. и начала нашей эры очень однообразна. Обычно это сосуды баночной формы со слабо профилированным венчиком (рис. 45). Их корпус несколько сужается к плоскому дну, снабженному небольшим карнизиком. Сверху донизу поверхность сосуда покрывалась текстильными отпечатками, иногда заходящими на дно. Нередки случаи, когда текстильные отпечатки покрывали дно сосуда и с внутренней стороны. В верхней части, под венчиком, обычно наносился примитивный орнамент из ямочных вдавлений или отпечатков гребенчатого штампа (с.151).
П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М., 1966
https://vk.com/doc399489626_532696117

 Отправлено: 20.01.20 14:20. Заголовок: Ай бунар - древнейши..

Ай бунар - древнейший рудник Европы

Ареал Балкано-Карпатской металлургической провинции. Цифрами показаны центральная (1) и периферийная (2) группы оседло-земледельческих культур, а также степные скотоводческие общности (3); желтые точки обозначают пути миграций скотоводов за пределы их домена.

Варненский некрополь: погребение вождя в одной из могил.
Е.Н. Черных. Кочевой мир Евразии: номады Запада на заре эпохи металлов. «Природа» №1, 2015 с.28-41 (Подробнее о месте и времени зарождении металлургической революции можно прочитать в предыдущих статьях в «Природе» (2008. №3. с.34—43; 2011. №7. с.3—13б , №8. с.43—54), 2014. №9. с.48—59)).
http://www.ras.ru/publishing/nature.aspx
Осенью 1961 г. на юго-западной окраине с. Карбуна Чимишлийского района Молдавской ССР во время ремонта шоссейной дороги учеником карбунской школы Владимиром Горецким в разрезе дорожного кювета, на глубине около 80 см был обнаружен клад, состоящий из 852 предметов раннего этапа трипольской культуры.
В музей поступили 444 медных предмета, из них — 2 топора, 4 спиральных браслета, браслет из восьми пластин с завернутыми в трубочку концами, 2 диска с крестообразными знаками, 14 пластин-подвесок, 11 пронизок, 377 бусин, 23 антропоморфные фигурки, плоская пластина в форме фаллоса, 2 пластины. Из белого и цветного мрамора и камня в кладе было 26 предметов, в том числе: 2 топора, пластина, 23 бусины. 127 предметов из кости, из них— 124 подвески из зубов оленя, зуб-амулет человека, миниатюрная женская статуэтка-подвеска; 254 предмета из морских раковин, среди них 143 бусины и 111 пластин.

Перечисленные предметы лежали в сосуде грушевидной формы, в горловину которого был вставлен (вверх дном) небольшой сосуд с каннелированной поверхностью.
Г.П. Сергеев. Раннетрипольский клад у села Карбуна, «Советская археология», 1963, № 1 с.135-151
https://vk.com/doc-58440231_443843818

Многие годы археологическая наука считала установленным фактом, что в Европе древнейшие металлурги и мастера, которые добывали медные руды, выплавляли металл и изготовляли из него различные орудия, появились не раньше конца III — начала II тысячелетия до н.э. И умение это якобы пришло от племен, населявших Переднюю Азию.
Открытия и исследования последних лет опровергли эту точку зрения. Оказалось, что в Европе — на Балканах и в Карпатах — совершенно независимо от других очагов цивилизации люди научились выплавлять медь и делать из нее самые разные предметы обихода еще в IV тысячелетии до н.э.
Но почему на Балканах и в Карпатах был сделан этот рывок, в то время как почти все прочие европейские племена оставались на уровне каменного века! Где и как древнейшие горняки и металлурги добывали руду и выплавляли металл! Почему в следующем, в III тысячелетии до н.э. производство металлических изделий в этом районе резко упало!
***
В 1961 году у села Карбуна в Молдавии нашли клад из 443 медных изделий. Медь оказалась связанной с месторождениями Балкан и района Дуная. Клад изумил археологов: ведь, кажется, еще не так давно эту культуру IV тысячелетия до н.э. относили к каменному веку.
Оказалось, что медный век Балкан и Карпат представлен огромным количеством предметов. То были не просто мелкие шильца, проколки или же незатейливые украшения; археологи нашли сотни тяжелых втульчатых топоров-молотков и топоров-тесел! Многие весили по нескольку килограммов, удивляя изощренной формой.
Большой интерес вызвали раскопки 1972—1973 годов удивительного некрополя IV тысячелетия близ Варны в Болгарии. В его кенотафах — поминальных погребениях — обнаружили не только оружие из меди (это более или менее обычная находка), но и несколько килограммов золотых украшений: диадема, нагрудная пластина, браслеты, бляшки...Значит, древние обитатели Балкан и Карпат знали и золото.
Древнейшая металлургия европейского материка поставила перед историками множество трудноразрешимых проблем. Племена предшествующей эпохи почти не знали меди (количество находок, относящихся к этому времени, можно перечислить по пальцам), а их прямые потомки производили медные изделия тысячами. Как объяснить это изобилие медных орудий лишь на ограниченной территории Северных Балкан и Карпат, ведь для племен почти всех остальных областей Европы господствовал каменный век?
Двадцать лет назад археологи объясняли происхождение древнейшей европейской металлургии, как правило, влиянием из Передней Азии и датировали ее лишь концом III — началом II тысячелетия до н.э. Но проведенные в последние годы специальные исследования (серии радиоуглеродных датировок и спектральных анализов металла) убедили многих специалистов, что металл для разных нужд плавили в Европе еще в IV тысячелетии до н.э. Изготовление отдельных медных изделии можно отнести даже к V тысячелетию.
Еще один парадокс: в последующую эпоху (III тысячелетие до н.э.) производство металлических изделий на Балканах так сократилось, что в пору говорить о резком упадке. Более того, темпы производства (употребляя термины нашего времени) в течение III и всей первой половины II тысячелетия до н.э. даже не приблизились к древнейшим.
Где же эти древнейшие металлурги Европы добывали руду? Где выплавляли из нее медь? Масса изделий — и ни одного известного рудника, ни одной медеплавильны!
Высказывалось предположение, что большинство орудий IV тысячелетия отковано из самородной меди. Так ли это? Требовались специальные поисковые работы в этих районах. Исследования поручили одному из отрядов болгаро-советской археологической экспедиции...
Е.Н. Черных. Ай бунар - древнейший рудник Европы. "Наука и жизнь", 1974, N3 с.141-145
https://vk.com/doc272062795_363649277

 Отправлено: 21.01.20 09:27. Заголовок: Первый металл планет..

Первый металл планеты

Вот уже девять тысяч лет длится эпоха металла. Трудом сотен поколений открыто почти 60 металлов. Сегодня металлы окружают нас повсюду: от лезвий бритв до бесконечных стальных рельсов, от гвоздя в стене до паутины проводов, миллионами километров опутавшей весь земной шар. Есть металлы, которые большинство людей никогда не видели: ученые получают их в лабораториях сложнейшим способом в виде пылинок окиси.
И как характер и внешность человека складываются и проявляются уже в первые дни его жизни, так и мы не сможем до конца понять всех закономерностей металлургии и ее истории, не изучив самых первых ее шагов.
Древние греки верили, что огонь вырвал у богов и подарил людям Прометей, за что и посвятили ему так много благодарных легенд. Ну, а кто же был «Прометеем металла»? Когда и где жил он? Какой металл принес он людям: золото, медь, а может, железо?
Когда!
Лег двадцать назад такого вопроса вроде бы не возникало. Дело казалось совершенно ясным: существовала внешне логичная, прямолинейно простая и поэтому столь привлекательная для многих схема ключевых открытий и достижений человечества: каменные орудия — изобретение керамики — знакомство с самородной медью — металлургия меди — металлургия бронзы — открытие железа.
«Первые изделия из металла, имевшие хозяйственное значение,— как сообщают авторы первого тома «Всемирной истории», вышедшего в 1955 году,— были изготовлены из самородной меди…Использование самородных металлов известно человеку с VI—V тыс. до н.э. Но начало века металла следует считать с IV тыс., когда в Передней Азии, Египте, Индии и других странах была освоена выплавка меди из руд. Период IV—III тыс.— это период энеолита...Второе тысячелетие до н.э...Важнейшим из производственных достижений были широкое введение и употребление бронзы (сплава меди с оловом)».
Последнее десятилетие нанесло жестокий удар этим стройным построениям. В пятидесятых годах нашего столетия английский археолог Джеймс Меллаарт приступил к раскопкам поселения Чатал-Уйюк в долине реки Конья на юго-западе Малой Азии. Рабочие разбирали слои так называемого докерамического неолита, которые датируются физиками по радиоуглеродным данным VII—VI тыс. до н.э., когда внезапно стали попадаться обломки мелких медных орудий и украшений. В эти находки было трудно поверить сразу. Ведь люди, обитавшие там девять-восемь тысяч лет тому назад, еще даже и не умели лепить горшки!
Прошло несколько лет раскопок, и коллекция чатал-уйюкских медных шильцев, проколок и колечек пополнилась. К тому же археологов ждал еще один сюрприз: из культурного слоя извлекли не просто металлическую находку, а кусочек медного шлака! Вот уж здесь поистине пришлось призадуматься историкам металлургии. Стало быть, в такой глухой древности уже знали выплавку металла из руд, а не просто употребляли самородную медь, как об этом авторитетно сообщали учебники первобытной истории.
Может быть, археологи столкнулись здесь с аномалией? Но в 1963 году на поселении Чайону-Тепези, уже на востоке Анатолийского нагорья, близ верховьев реки Тигр, снова в слоях докерамического неолита, датируемых столь же древним временем, американский археолог Брейдвуд обнаружил медные невыразительные проколки и кусочек медной руды — малахита. Так пришлось окончательно увериться, что первое открытие металла и металлургии произошло еще тогда, когда люди не знали даже глиняной посуды.
Где!
Этот так тесно связанный с предыдущим вопрос занимает археологов в той же мере, что и первый. «Примерно в одно и то же время в различных местах Азии, Северо-Восточной Африки и Европы...» — прочли мы с вами во «Всемирной истории». Но уж очень это приблизительно звучит, и читатель, наверное, согласится со мной, взглянув на нашу карту. Карта достаточно наглядна…
Е.Н. Черных. Первый металл планеты. «Наука и жизнь» № 7, 1968 (статья написана до открытия рудника Ай бунар в 1972г.)
https://vk.com/doc272062795_363540906

Рис.2. Поселения и святилища эпохи протометалла 9—7 тысячелетий до н.э. Красными точками обозначены памятники с древнейшими на нашей планете изделиями из меди.
Начало производящей экономики и период протометалла
Исходной, базовой моделью жизнеобеспечения всех палеолитических социумов — и не только Евразии — служили охота, рыболовство и собирательство. Такую модель в археологической науке обычно именуют присваивающей экономикой.
С началом окультуривания злаков и их регулярного выращивания, равно как и доместикации (приручения) животных — прежде всего мелкого и крупного рогатого скота, — нарастают признаки революционных изменений в исходной модели жизнеобеспечения. Такого рода технологически более развитые социумы в археологии относят уже к разряду культур с производящей экономикой. Когда же со скотоводством и/или земледелием в той или иной культуре оказывается сопряженной металлургия — или хотя бы лишь метало-обработка — то, как правило, говорят уже о комплексной производящей экономике.
Согласно прежней и, безусловно, господствовавшей еще недавно археологической парадигме все революционные преобразования человечества зарождались в Месопотамии. «Свет» с Востока, или же Двуречья, постепенно распространялся затем по всем «варварским» сторонам и окраинам Евразии, и обитатели этих областей старались по мере сил и возможностей усваивать азы живительных лучей. Современные исследования археологических реалий показывают, однако, что ситуация оказывалась несколько иной, а во многих случаях отличалась от прежних «виртуальных» представлений даже кардинально.
Так, наиболее ранние и весьма яркие признаки социумов с производящей экономикой были обнаружены не в Месопотамии, а севернее ее — в Анатолии. Черты некоторых анатолийских памятников 10—8го тысячелетий до н.э. ярче всего отразились в архитектуре — каменной или глиняной, а также в скульптуре (рис.2—4). Строго говоря, в археологии под термином «культура» понимается совокупность достаточно однородных и сходных по своим важнейшим характеристикам памятников — поселений или некрополей, распространенных по некоторой территории в определенный отрезок времени. Здесь же мы почти повсеместно встречаемся лишь с отдельными поселениями или же святилищами, и каждый из подобного рода памятников отличается от иных, даже соседних, чрезвычайно ярким и неповторимым своеобразием наиболее характерных признаков. По существу мы сталкиваемся с проявлением неких «точечных» технологических революционных взрывов, творцами которых представали относительно немногочисленные и в той или иной мере изолированные от соседей популяции. Специфическая культура в таких «революционных точках» могла существовать несколько столетий, но затем столь же внезапно «умирать», не оставляя после себя явных последователей.
Металлургическая революция 5-го тысячелетия и эпоха раннего металла
Сама металлургическая революция в Евразии вспыхнула довольно далеко от «сакральной» земли месопотамского Двуречья и даже Анатолии, где до этого прорывались и исчезали впечатляющие как специалистов, так и простых наблюдателей «точечные технологические взрывы». Металлургической колыбелью стали северные Балканы и Карпаты — регионы, прилегавшие в основном к среднему и нижнему бассейну Дуная. Знаковыми памятниками этой революции стали медный рудник Аи бунар в южной Болгарии (рис.5) и знаменитый «золотой» Варненский некрополь (рис.6).

Рис.6. Знаменитый некрополь 5го тысячелетия до н.э. в Варне. Золотые и каменные изделия из могил
Расчеты показали, что из щелевидных и глубоких разработок только Аи бунара древние горняки смогли извлечь примерно 30 тыс. т медных минералов, а из них выплавить не менее тысячи тонн меди. В могилах же кладбища на окраине Варны археологи обнаружили несколько сотен медных образцов орудий и оружия, а также до 3 тыс. золотых украшений. Тогда же — в 5м тысячелетии до н.э. — сформировалась первая в евразийской истории Балкано-Карпатская металлургическая провинция, где на площади до 1.5 млн км2 — от Балкан до Поволжья — распространялась медь, выплавленная из руд балкано-карпатских месторождений.
Формирование этой провинции обозначило уже начало великой эпохи раннего металла, история которой охватила время с 5го вплоть до рубежа 2го и 1го тысячелетий до н.э. За эти долгие четыре тысячелетия произошли четыре смены основных периодов, которые в археологии чаще всего именуют веками: медный (5е тысячелетие), ранний бронзовый (4е тысячелетие), средний бронзовый (3е тысячелетие) и, наконец, поздний бронзовый (с рубежа 3го и 2го до рубежа 2го и 1го тысячелетий до н.э., когда надвигался век столь проклинаемого Гесиодом поколения «железных людей»).
Как правило, старт каждого из периодов («веков») знаменовался, во-первых, своеобразным «взрывом» или же стремительным появлением блока инноваций в металлургической технологии. Сам взрыв оказывался практически всегда сопряженным с территориальным скачком в расширении пространственного ареала металлоносных культур, и кроме того, последнее непременно влекло за собой резкие перемены в этнокультурном полотне на огромных евразийских пространствах.
Во-вторых, практически всегда за каждым из такого рода пространственно-технологических рывков следовал иной, «спокойный», период, но уже пространственно-технологической стабилизации. Тогда технологические и этнокультурные «полотна» в Евразии словно застывали в неподвижности, либо перемены в деталях этих картин казались малозначимыми. По этой причине в каждом из веков можно было различать две более или менее равные
в хронологическом отношении части: взрыв и пространственный скачок с последующей стабилизацией. С принципиальным отличием от установленной последовательности мы столкнулись при изучении культур позднебронзового века.
Гигантский пространственно-технологический рывок и Великая пространственная стагнация
Динамика пространственных скачков территориального охвата металлоносных культур в Евразии представляет, пожалуй, для нашей темы особый интерес (рис.7).

Рис.7. Основные этапы и ареалы распространения металлоносных культур в Евразии с 9 по 3 тысячелетие до н.э.
В так называемую эпоху протометалла единичные памятники с редкими находками медных предметов были рассеяны по площади в 0.7—0.9 млн км2. Культуры медного века покрывали уже ареал до 3—3.5 млн км2; однако реально значимые металлургия и металлообработка охватывали тогда лишь территорию Балкано-Карпатской металлургической провинции на площади примерно до 1.5 млн км2. Ранний бронзовый век 4го тысячелетия привел к скачку до 6—7 млн км2. Средний бронзовый век, датированный рамками 3го тысячелетия, привел к территориальному росту до 10—11 млн км2.
Однако вся динамика предшествующих периодов выглядит весьма бледной на фоне гигантского пространственного взрыва в позднебронзовом веке. Тогда в пределах относительно краткого хронологического отрезка, включавшего финальные столетия 3го и начальные века 2го тысячелетий, тот взрыв накрыл общую территорию до 40—43 млн км2. Рост четырехкратный! При этом металлоносные культуры оккупировали всю южную и большую часть Евразийского континента.
Однако не менее 10—13 млн км2 (преимущественно северной, таежно-лесной и тундровой зон) оставались заселенными популяциями, культура которых отвечала облику истинно каменного века. Северные лесные народы либо почти ничего не знали о металле, либо обрабатывали его весьма примитивно.

Рис.8. Гигантский скачок в пространственном распространении металлоносных культур Евразии на рубеже 3го и 2го тысячелетий до н.э. Контур в центре ареала обозначает границы Степного пояса материка.
На фоне впечатляющих перемен века поздней бронзы внезапно предстает — для исследователей малопонятным и труднообъяснимым — феномен уже совершенно иного рода: Великий пространственный рывок (рис.8) порождает эпоху Великой пространственной стагнации. Эта неожиданная эпоха означает, что в течение последующих трех или даже трех с половиной тысячелетий территориальные рамки металлоносных высокотехнологичных культур с комплексной производящей экономикой оставались практически неизменными. Период территориальной стагнации растянулся вплоть до того рубежа, который многие историки предпочитают помечать 1500 годом (этот по цифрам слегка «округленный» год очень часто служит своеобразным и относительно удобным маркером начала Нового времени — ведь он почти совпадает со временем открытия Америки). Картина евразийской мегаструктуры застывает на очень долгий отрезок времени.
Но вот что при этом видится также весьма странным: Великая стагнация оказалась сопряженной лишь с территориальным охватом. Пространственная стагнация никак или почти никак не тормозила бурных процессов кардинальных
перемен как в технологии производств, так и в структурах социокультурной сферы металлоносных сообществ, оккупировавших тогда большую, южную часть Евразии...
Е.Н. Черных. Структура Евразийского мира на фоне геоэкологии после открытия металлов: Север—Юг. - Природа. 2011. №7. с.3-13
http://www.ras.ru/publishing/nature.aspx

 Отправлено: 22.01.20 09:09. Заголовок: Евразийский «степной..

Евразийский «степной пояс»: у истоков формирования

Рис.1. «Степной пояс» евразийских скотоводческих культур: контуры территориального «домена»
Взгляд на проблему
В апогее своего развития Евразийский «степной пояс» скотоводческих культур предстает перед современными исследователями поистине необозримым по своей гигантской протяженности. С запада на восток, от бассейна Нижнего Подунавья вплоть до Манчжурии — фактически без сколько-нибудь заметных перерывов — пролегали пространства, превышавшие 8 тыс. км. Тогда же полностью оккупированные мобильными воинственными степными народами территории занимали до 16—17 млн км2 (рис.1) — и это в относительно «мирные» периоды существования!
В течение весьма длительного времени степная зона служила специфичным базовым «доменом» скотоводческих культур. Однако «домен» этот включал в себя также расположенные севернее и экологически существенно более комфортные для обитания скотоводов лесостепные регионы. Помимо всего, эти популяции кочевали повсеместно не только в полупустынных, но даже в мало приветливых для обитателей пустынных регионах: от Закаспийских Каракумов и Кызылкумов вплоть до Гоби в центре Азии. Пастухов степных сообществ не столь уж редко можно было встретить и по южным окраинам горно-таежных регионов (к примеру, на Саяно-Алтае или в других областях). По этой причине понятие «степной пояс» следует понимать как достаточно условное: в реальности сам «пояс» включал в свою орбиту намного более обширные пространства.
Не следует также думать, что от южного — оседлых земледельцев — и северного — лесных охотников и рыболовов — миров изучаемый нами «пояс» отчленяли строгие демаркационные рубежи. Напротив, в сущности на всей его огромной протяженности и фактически на всех этапах его существования возникали весьма заметные по территориальному охвату регионы, где наблюдалось чересполосное сосуществование разнообразных типов культур. Там степняки-скотоводы, начиная с медного века и вплоть до средневековья, время от времени глубоко внедрялись в исконные области оседлых земледельческих культур.
В исторической реальности процесс распространения и территориального охвата культур «степного пояса» всегда отличался волнообразным характером. В случае удач динамичные воины-скотоводы могли подчинять чуждые им популяции на воистину необозримых пространствах. Захватнические устремления степняков были нацелены, как правило, к югу от их «домена», когда они старались вторгнуться глубоко в зону оседлых земледельческих культур. Внезапно слабея, они без промедления откатывались к северу.
Отметим также одно исключительно важное обстоятельство. Почти всегда за их спиной оставались культуры гигантской северной таежной зоны Евразии. По всей видимости, последние почти непременно в большей или меньшей степени зависели от степняков. Судя по всему, коварного удара «со спины» степные скотоводы не опасались: слишком слабыми и разобщенными казались племена лесных охотников и рыболовов. Однако именно отсюда, с севера, в конечной фазе их бытия и последовал самый трагичный для степных скотоводов удар.
В последние шесть тысячелетий, т.е. вплоть до нового времени или же до XVIII и даже XIX вв., евразийский пояс степных культур являлся, без сомнения, одним из самых поразительных феноменов в истории народов этого континента. Периоды всесокрушающих, невиданных по своей стремительности нашествий всадников — этих непобедимых в те исторические моменты воинов — нередко повергали в буквальный паралич волю носителей многих оседлых культур. В долгой исторической памяти тех народов, которые не только в научной, но даже в популярной беллетристике привычно относят к разряду «цивилизованных», обыкновенно всплывают картины прошлого, обильно окрашенные кровью и мраком тотальных разрушений. Подобными воспоминаниями наполнены не только письменные источники, но также изустные сказы и эпические предания.
«Кто эти исчадия? Откуда появились эти нелюди? Из каких пустынных глубин? Не из диковинной ли и проклятой Бoгом страны Тартар? Говорят, что питаются эти дьявольские создания мертвечиной и изъясняются на никому неведомом языке. Видать, за тяжкие грехи Господь мог наслать на нас эту адскую напасть».
Примерно такими смятенными загадками в XIII в. мучились многие властители христианской Европы, вплоть до Британских о-вов [1]. Сходные стенания слышались тогда же и в большинстве регионов Азии. Связано было это с началом Чингизовых завоеваний. Всеохватная евразийская империя Чингизидов явилась, конечно же, как подлинным апогеем, так и заключительным актом степного насилия, его своеобразной «лебединой песней». Традиция огромной массы резко отрицательных средневековых оценок татаро-монгольских сокрушительных завоеваний сохранилась в мировой литературе до наших дней. И, пожалуй, только один из известных автору исследователей — Л.Н. Гумилев — проявил себя энергичным и последовательным апологетом этих губительных катастроф, которые, как он провозглашал во многих своих публикациях, никакими катастрофами вовсе не являлись.
Однако ужаснувшие мир монгольские завоевания лишь завершали длинную череду подобного рода бедствий. Предшественниками Чингиз-хана и его прямых наследников стали, например, гунны со своим легендарным вождем Атиллой. Появились они на западе Евразийского континента опять-таки из неведомых для европейцев и устрашавших их глубин Азии. Неукротимые всадники гуннов наносили разящие удары по обеим — восточной и западной — частям некогда единой Римской империи.
В своем продвижении вниз по хронологической шкале, пересекая рубеж новой эры, мы погружаемся в степной скифо-сарматский мир. В 1-м тысячелетии до н.э. он простирался от низовьев Дуная вплоть до Западной Монголии. Богатейшие и нередко насыщенные золотом курганные захоронения скифо-сарматских вождей до сих пор горячо волнуют как исследователей-археологов, так и широкую публику. В конце VI в. до н.э. персидский царь Дарий, намеревавшийся с помощью своего воинства наказать и сокрушить лишь малую крупицу этого необъятного кочевого мира, потерпел полную неудачу. Об этом подробно поведал Геродот, и в его повествовании был явственно очерчен тот залог стратегической неуязвимости степных всадников, который имел место во все предшествующие и последующие исторические эпохи (фактически до нового времени).
По всей вероятности, наиболее тяжкие страдания от крайне болезненных, а порой и трагических столкновений с миром степных культур испытывал Китай. Причем борьба эта продолжалась не менее трех тысячелетий, вплоть до позднего средневековья. И если для более западных евразийских пространств южный мир от степного, северного отделяли могучие горные цепи - от Кавказа вплоть до Памира и Тянь-Шаня — то китайцам пришлось по сути бесконечно долго сооружать и достраивать свою знаменитую «Великую» стену, которая почти всегда оказывалась крайне слабым барьером против летучих отрядов «степных ковбоев».
Первые признаки зарождения Евразийского «стенного пояса» — этого устрашавшего столь многих степного феномена - проявились в самом начале эпохи раннего металла или же в медном веке, то есть с V тыс. до н.э. Примерно через 35—40 столетий, т.е. уже к концу 2-го тысячелетия до н.э., границы «степного пояса» приобрели те контуры, которые в своих главных чертах сохранились в течение последующих трех тысячелетий.
Понятно, что в краткой статье мы в состоянии наметить лишь генеральные этапы сложения «степного пояса», имевшие место в эпоху раннего металла, — их можно выделить три. Фундаментом настоящего исследования стали обширные базы данных о древнейшем металле различных металлургических провинций, накопленные и систематизированные автором и сотрудниками Лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН. Только привлеченные к затронутой в этой статье проблематике базы данных превысили более 120 тыс. предметов, число же системно обработанных радиоуглеродных датировок по 14^С приближается к 3 тыс.
Первые признаки
В 5-м тысячелетии до н.э. на пространствах от Адриатического моря вплоть до Нижнего Поволжья в Старом Свете возникла первая металлургическая провинция медного века (рис.2).
Мы именуем ее Балкано-Карпатской, поскольку основные производящие металлургические центры этого формирования локализовались в богатых медными рудами горных районах Северных Балкан и Карпат [2]. Здесь из руд многочисленных месторождений выплавляли медь, а из нее выделывали множество орудий и оружия (рис.2). В лишенных собственных рудных богатств более восточных регионах — на степных и лесостепных просторах этой части Европейского континента — из привозной балкано-карпатской меди могли лишь отливать и отковывать орудия и украшения. Формирование сложной взаимосвязанной системы металлургических и металлообрабатывающих очагов, под которой мы и понимаем металлургическую провинцию, явилось событием чрезвычайной важности. В конечном итоге данному событию стали придавать воистину глобальный характер. Ведь именно здесь зарождалось реальное горнометаллургическое производство нашей планеты; и именно таким образом был заложен один из самых важных камней в фундамент цивилизаций современного типа.

Рис.2. Ареал Балкано-Карпатской металлургической провинции V тыс. до н.э. А — центральный блок культур; В — блок трипольских культур; С — блок степных скотоводческих общностей. Вверху: слева — набор медных орудий и оружия центрального блока (Варненский некрополь); справа — медные украшения из памятников культур степного блока.
То, что эта провинция сформировалась на севере Балкан и в Карпатах, вначале удивило многих. Согласно старым и казавшимся нерушимыми аксиомам исторической и археологической наук, это производство никак не могло здесь появиться ранее того, что было известно в Месопотамии или же, скажем, в Египте. Ведь постулат «Свет с Востока» представлялся неколебимым: только на Ближнем Востоке — и не ранее 3-го тысячелетия до н.э. - могли зарождаться все сколько-нибудь примечательные идеи и технологии. Но Балкано-Карпатье весьма удалено от библейских равнин...Внедрение радиоуглеродной хронологии в арсенал основных методов археологии резко поколебало прежнюю умозрительную картинку: активно развивающиеся аналитические исследования неумолимо с каждым новым шагом утверждали значительно более глубокую древность зачаточной, но вместе с тем поразительно высокоразвитой балкано-карпатской металлургии.
Балкано-Карпатская провинция, наряду с производством тяжелых медных орудий и золотых украшений, отличалась еще рядом примечательных особенностей, из которых мы привлечем внимание лишь к одной, но весьма важной для нашей проблематики. В структуре культур провинции легко вычленяются три блока. Первый - коренной, или центральный: вся повседневная жизнь людей протекала здесь на постоянных долговременных селищах. У этих древних поселков мощные многометровые слои тех отложений, что археологи именуют «культурным слоем», насыщены бесчисленными обломками великолепно изготовленной и украшенной причудливым орнаментом глиняной посуды. Аборигены обитали в глинобитных, порой двухэтажных жилищах. Одним из важнейших занятий этих народов было земледелие, но профессионально обособленные кланы этих популяций разрабатывали рудники и выплавляли медь.
Второй блок культур охватывал пространства к востоку от Карпат — в областях нынешней Западной Украины вплоть до правобережного Поднепровья. Совокупность их памятников, известная под названием знаменитой трипольской культуры (по имени одного из первых обнаруженных археологами близ Днепра поселков — Триполья). Весьма сходная с балкано-карпатскими, она отличалась лишь отсутствием горно-металлургического промысла. Местные племена использовали привозной металл из металлургических центров центрального блока.
Но наиболее интересным в системе Балкано-Карпатской провинции для нашей темы оказывается, пожалуй, восточный блок культур, занимавший степные и лесостепные пространства Восточной Европы от Днепра вплоть до Среднего и Нижнего Поволжья. Все сколько-нибудь примечательные детали материальной или духовной жизни резко контрастны тем, что были присущи западным соседям. Здесь совершенно не ведали земледелия, а основным источником жизнеобеспечения и забот служил скот. Селища, как правило, отличались тонким «культурным слоем», что говорило о несравненно более подвижном образе жизни, Культура степняков предстает перед нами в большей степени благодаря раскопкам их кладбищ. Глиняные сосуды отличались несравненно более примитивными формами лепки. Металл балкано-карпатских производственных центров они получали при контактах с племенами трипольской общности, из привозной меди степняки отковывали лишь нехитрые по форме украшения (рис.2), а медных орудий и оружия по неведомой причине они чурались вовсе.
Даже беглое сопоставление первого и второго блоков оседло-земледельческих культур, с одной стороны, и третьего блока степного скотоводческого населения Восточной Европы, с другой, позволяло многим археологам полагать, что перед нами народы двух совершенно различных уровней социального и технологического развития. На западе живут и трудятся популяции, по существу подошедшие вплотную к уровню ранних цивилизаций, степной же восток занят культурами «варваров», полностью зависимыми от «просвещенного» Запада. Что же получается: пришла пора провозглашать совершенно новую аксиому — «Свет с Запада»?
У истока степных курганных культур — второй этап
Однако уже в следующем, 4-м тысячелетии до н.э. картина изменилась до чрезвычайности. Медный век сменился ранним бронзовым, и наступил второй этап формирования «степного пояса». К юго-востоку от ареала скотоводческих общностей, составляющих третий блок Балкано-Карпатской провинции, в степях и предгорьях Северного Кавказа, возникла культура, не имевшая до тех пор аналогий или же явных прототипов. Людей там часто хоронили под громадными насыпями, получившими в новое время название курганов. Самые величественные искусственные надмогильные холмы, по всей вероятности, отличали персон с наивысшим социальным статусом. Покойников нередко помещали в обширные каменные «ящики», выложенные каменными плитами. Погребенных под крупными курганами чаще всего сопровождал поразительно богатый инвентарь: бронзовое оружие и посуда, золотые и серебряные сосуды и украшения (рис.3), а также изделия для отправления загадочных ритуалов. Культуру эту археологи стали именовать «майкопской», поскольку первое удивившее своим богатством погребение было вскрыто в городе Майкопе еще в конце XIX в.

Рис.3. Ранняя фаза Циркумпонтийской металлургической провинции. Справа: бронзовые оружие и орудия, фигурки, золотые и серебряные сосуды майкопской культуры.
Многие важнейшие черты и парадоксальные особенности майкопской культуры постоянно привлекали пристальное внимание исследователей. Во-первых, всегда отмечалось яркое своеобразие этой курганной и в основе скотоводческой культуры на фоне как отдаленных, так и ближайших соседей. Оседлые земледельцы окружали ее ареал с юга — в основном уже за Главным Кавказским хребтом. Степные скотоводы, «третий блок» Балкано-Карпатской провинции, оккупировали северные степи и лесостепи.
Во-вторых, бросалось в глаза почти фантастическое богатство металла и разнообразие форм изделий. Последняя черта особенно интриговала археологов, поскольку никаких свидетельств местного металлопроизводства у майкопского населения до сих пор найти не удалось, а в южных краях — уже за Кавказом — коллекции металла из памятников оседлых земледельческих культур при сопоставлении с майкопским великолепием выглядели крайне блекло [3].
В-третьих, бросался в глаза бледный, если не сказать порой убогий, облик большинства майкопских поселков на фоне великолепия курганных некрополей.
И, наконец, в-четвертых, поражал весьма ранний возраст майкопских памятников, покрывавший все десять столетий 4-го тысячелетия до н.э. Последнее в особенности шокировало сторонников теории «Свет с Востока»,поскольку и в данном случае некогда бесспорная историческая аксиома претерпевала вполне ощутимый урон.
Майкопский феномен развивался на фоне угасающей Балкано-Карпатской металлургической провинции, но в стороне от нее и независимо от нее Когда же провинция распалась окончательно, ареал последней оказался поглощенным абсолютно новой и многократно более обширной системой, названной циркумпонтийской металлургической провинцией (ЦМП). Само название провинции было обусловлено тем, что основные производящие центры этой системы располагались вокруг Черного моря, или же Понта Эвксинского древних греков. Металлургия и металлообработка ЦМП по своим основным признакам существенно отличалась от канувшей в вечность Балкано-Карпатской провинции. Майкопская же культура с ее большими курганами и удивительным металлом явилась во многом своеобразной «прародительницей» Циркумпонтийской провинции.
В системе ЦМП статус прежде всего майкопской культуры, а также ставших ее наследниками более поздних степных восточноевропсйских общностей – типа так называемой «древне-ямной» — резко разнился от того, что мы отмечали для предшествующего медного века. Северную зону ЦМП (рис.4) представляли теперь скотоводческие мобильные курганные культуры и общности, порою явно «демонстрировавшие» независимость от южных оседлых народов, а также особую значимость. Пастушеские племена по традиции и доныне продолжают порой именовать варварскими. Однако эти «варвары», с 4-го и в основном уже в 3-м тысячелетии до н.э. начали свою пугающую оседлых «цивилизованных фермеров» активность. Получая основную долю металла из богатых южных стран, они энергично развивают собственное металлообрабатывающее производство. Иногда могло даже сложиться впечатление, что своим металлом южане старались .откупаться от агрессивных пастухов-воинов. Теперь у носителей курганных культур выходит на первый план отливка оружия и орудий, а некоторые из этих форм — к примеру, боевые топоры – становятся даже исходными для больших серий аналогичных изделий на Ближнем Востоке или в Малой Азии. Если анализировать, скажем, изображения на барельефах из этих южных областей, то топоры исходных степных форм на юге предстают оружием весьма высокого ранга: оно в руках лишь высших иерархов и даже божеств. Тогда же — в конце 4-го тысячелетия — кочевые народы курганной «древне-ямной» археологической общности открыли в степях Южного Урала гигантское меднорудное поле Каргалы. В среде пастухов выкристаллизовались группы людей, приобретавших профессиональные навыки, постигавших умение самостоятельной выплавки из руд меди, а из нее отливки и отковки различного рода изделий.

Рис.4. Вторая фаза Циркумпонтийской металлургической провинции. Ареал древне-ямной общности и ее предполагаемых местных параллелей.
В 3-м тысячелетии до н.э. общности номадов-скотоводов, а также мобильных «полуоседлых» пастухов оккупировали внушительные пространства,превышавшие 1 млн км2 — от низовьев Дуная вплоть до северо-каспийских полупустынь. Не вполне ясные следы их воздействий можно было увидеть даже далеко на востоке — вплоть до степного Алтая. Однако реализация их восточных устремлений (пока что трудно доказуемых) откладывалась еще на тысячу лет.
Третий этап сложения: Восток—Запад
На рубеже 3-го и 2-го тысячелетий до н.э. явно проявили себя важнейшие черты третьего этапа формирования «пояса», а на Евразийском континенте зарождались сообщества позднего бронзового века. То было время фантастической активизации степных скотоводов, приведшей к середине 2-го тысячелетия к тому, что «степной пояс» приобрел вполне отчетливый и завершенный характер своих контуров. В позднебронзовом веке металлоносные культуры Старого Света достигли своего территориального максимума в 40-43 млн км2 [3]. Вплотную приблизился к высшим значениям в 16-17 млн км2 также и «степной пояс» скотоводческих формирований. Следовательно, в общем пространстве культур и общностей, познавших металл и его преимущества, на долю степных объединений приходилось не менее 40% всех территорий — а это весьма впечатляет!
В истории народов «степного пояса» в эпоху поздней бронзы особую роль сыграли две гигантские металлургические провинции — Евразийская и Восточноазиатская, Первая распространяла свое воздействие от Поднепровья до Алтая и от степных и полупустынных областей Предкавказья и Средней Азии вплоть до таежного севера (рис.5). Она отличалась отчетливо монокультурным характером своих сообществ, что особенно ярко проявилось на фазе ее стабилизации в XVIII/XVII — XV/XIV вв. до н.э. К тому времени ее общая площадь достигла примерно 8 млн км2. Всю ее южную часть занимали памятники двух гигантских общностей: так называемая «срубная» в Восточной Европе и «андроновская» в азиатской части. Однако старт или начальная фаза формирования этой «монокультурной» провинции казались весьма необычными.

Рис.5. Ареал Евразийской металлургической провинции (ЕАМП) и северо-западные границы Восточноазиатской металлургической провинции (ВАМП). Фаза стабилизации.
Ранняя фаза Евразийской провинции, датированная XXII—XVIII вв. до н.э., примечательна тем, что зародились две стремительные, встречные «волны» продвижения скотоводческих народов: с запада на восток и с востока на запад (рис.6). Первый или же западный импульс предстал вполне ожидаемым на фоне событий предшествующего времени. В конце 3-го тысячелетия до н.э. в процессе распада Циркумпонтийской провинции скотоводы лесостепной и степной зон Восточной Европы устремились на восток, за Урал. Это привело к быстрому распространению скотоводческого уклада жизни у народов Казахстана, степной и полупустынной части Средней Азии и юга Западной Сибири.
smart goal examples for fitness
Рис.6. Фаза сложения Евразийской металлургической провинции. Две встречные волны распространения культурных образований. Красным цветом обозначены могильники и святилища (звездочки), а также единичные находки металла сейминско-турбинского облика (точки и овальные фигуры). Вверху: некоторые формы металлических изделий сейминско-турбинского типа.
Инициаторами этого движения стали народы, оставившие после себя памятники, в которых археологи различают т.н. «синташтинскую» или же «абашево-синташтинскую общность». В рамки последней входила также и петровская культура (рис.6). Популяциям этой общности по-прежнему было чуждо земледелие, а скотоводство, без сомнения, занимало центральное место в их повседневной жизни. Горнометаллургический промысел также успешно развивался на базе зауральских и казахстанских меднорудных залежей. За Уралом почти не стало курганных некрополей: древний ритуал сооружения надмогильных насыпей здесь быстро отмирал. Археологам удалось открыть множество селищ этой общности, но поселки, как правило, крупными размерами не отличались.
Вторая «волна» (или же восточный импульс) оказалась для исследователей намного более неожиданной. Загадка ее проистекала хотя бы из того, что подобную «волну» трудно было предсказать и предположить. Ведь едва ли не на «пустом место в обширном ареале Саяно-Алтайской горной системы чрезвычайно быстро возник исключительно развитой тип металлургии. Относительно примитивные металлургические очаги предшествующего времени как будто не обещали стать базой внезапной вспышки производства высокотехнологичного тонкостенного бронзового литья изысканных и, пожалуй, неповторимых форм оружия. Здесь отливали наконечники копий, топоры-кельты, фигурные ножи со скульптурными изображениями различных животных и даже людей (рис.6). Огромное большинство этих вещей было обнаружено в очень странных могилах-кенотафах, где археологи не находили человеческих останков [4]. Поразительно широк ареал распространения этих необычных древностей: от Западного и даже Центрального Китая вплоть до Восточной Балтики, т.е. более 6 тыс. км! Но на этой неохватной территории поражало также удивительно малое число самих металлических предметов: их не более шести сотен!
Однако именно так вспыхнули первые признаки зарождения другой великой металлургической провинции, которую мы именуем Восточноазиатской. По сравнению с Евразийской она отличалась несравненно более сложной структурой.
В археологии восточная «волна» известна как «сейминско-турбинский транскультурный феномен» (по названию двух знаменитых могильников — Сейма и Турбина). Воинственные популяции стремительно продвигались на запал параллельно, но севернее встречного потока абашево-синташтинских племен, — уже по преимуществу в южной полосе лесной евразийской зоны. Крайне любопытно, но 35—40 столетий спустя именно этим путем, но уже на восток продвигаться немногочисленные казачьи отряды — эти беспокойные и трудно поддающиеся дисциплине подданные Российского государства.
Однако во второй половине 2-го тысячелетия до н.э. кочевые скотоводы Восточноазиатской провинции резко меняют ориентацию своих агрессивных устремлений. Отныне их взгляды нацелены в основном на юго-восток {рис.7), туда, где возникли богатейшие очаги культуры древнего китайского государственного образования, именуемого Шан (Инь), центры которою преимущественно связаны с бассейном Хуанхэ. Степняки, культуру которых археологи именуют карасукской, наследуют многие формы оружия предшествующего сейминско-турбинского феномена, отливая прежде всего так называемые однолезвийные коленчатые ножи с фигурными рукоятями (рис.6). Именно эти формы оружия, а скорее всего, их подражания распространяются по всей территории, подвластной правителям династии Шан. С этого времени, по всей видимости, и берет свое начало великое противостояние степных воинов-скотоводов древним и средневековым китайским цивилизациям.

Рис.7. Важнейшие направления воздействия культурных объединений северо-западных (саяно-алтайских) центров Восточноазиатской металлургической провинции в финале сложения евразийсого степного пояса.
Финал
Мы уже вспоминали о «звездном часе» степных скотоводов — о Чингизовых походах и едва не молниеносном формировании недолговечной евразийской империи Чингизидов. Ведь курултай монгольских племен поднял Чингиз-хана на белом войлоке в 1206г. Однако уже в 1241г., т.е. всего через 35 лет, монгольские летучие отряды сокрушали всех противников на поистине необозримых пространствах — от Тихого океана вплоть до Адриатики. Эти молниеносные завоевания охватили воистину гигантские пространства — до 30 млн. км2! Правда, довольно скоро начали постепенно проглядывать и черты заката степного феномена. Как это ни удивительно, но самые сокрушительные удары степнякам нанес тот народ, что испытал один из самых тяжелых уронов от их нашествий — русские. Вспомним при этом, однако, что их большая или меньшая зависимость от степных воинов ощущалась еще долго. Ведь Российское государство выплачивало дань крымским татарам вплоть до времен Петра Великого.
Однако энергичный прорыв на восток — за Урал — российских казачьих отрядов начинается с 80-х годов XVI в., уже вскоре после сокрушения Иваном Грозным Казанского ханства. Этот рывок хорошо известен в нашей литературе, и он связан, конечно, с легендарным для российской истории именем Ермака. Всего шесть десятилетий потребовалось казакам, чтобы после этого похода достигнуть восточной оконечности Евразийского континента: Семен Дежнев обогнул этот мыс по будущему Берингову проливу, отделявшему Старый Свет от Нового, в 1648 г. Так Россия постепенно овладевала и осваивала тот таежный тыл «степного пояса», который, как можно думать, степным скотоводам казался вечным и незыблемым. Новая и нависавшая с севера могучая сила постепенно и неуклонно давила степняков. Сопротивление их, однако, было весьма долгим и отчаянным. Первоначально смяли западный фланг «пояса», именовавшийся в русской традиции «дикой степью». Акция эта, как известно, восславила фаворита Екатерины Великой князя Потемкина Таврического. Гораздо позднее удалось усмирить центральную часть «пояса» — Казахстан и Среднюю Азию. Так, в 1820 г., т.е. спустя девять десятилетий после включения младшего жуза казахов в состав Российской империи, столичные власти организовали посольство в Бухару через Оренбург. «Так как нам предстояло пересечь необъятные степи, посещаемые только кочевыми ордами, правительство снабдило нас конвоем из двух сотен казаков и двухсот пехотинцев, к которым затем присоединились двадцать пять всадников-башкир. Мы взяли с собою 2 артиллерийских орудия», — писал тогда статистик посольства Е.Мейендорф [5]. Однако после ликвидации во второй половине XIX в. независимости среднеазиатских эмиратов со «степным поясом» и в этой части Азии было покончено. В конце 2-го тысячелетия только в аридных монгольских степях и необъятных пустынях Гоби можно было наблюдать остатки этих кочевых и полукочевых скотоводов...
Е.Н. Черных. Евразийский «степной пояс»: у истоков формирования. - Природа. 2008. №3. с.34–43
http://www.ras.ru/publishing/nature.aspx

 Отправлено: 22.01.20 11:22. Заголовок: Ять пишет: В послед..

Ять пишет:

цитата:

В последние шесть тысячелетий, т.е. вплоть до нового времени или же до XVIII и даже XIX вв., евразийский пояс степных культур являлся, без сомнения, одним из самых поразительных феноменов в истории народов этого континента.

…Ведя Жртвы о Комонiе Бiеле
i ызыдощьша одь крае СедьемРецштя
о горе Iрштя i Загъгрiа обентьщя вiек
I такова понехщьша iде на ДвоеРiеще
i ръзбiяе о тоi комоньствем своiемы
i теще до земiе Сiрштiе
i тамо ста i пождiе
Iдьща горыма влкiма
i снiезiема i леды
а отеще до стенпы
i тамо бендещь со стадiе своi
I Скуфе бя се прьва Праве одрщена
Оце нашiе ПраОце дрьжящя Она ве прiе влiцеiе
i сылы даеть отрщете врзе
Небожедь iдьшя о прiе теiе
до горiа Карпеньстiе
i тамо рiаще о щелы ПентыКнiезы
i грдi i селы огнiщьсте i трзi влiкеа
i потiестнены бяще о Годiе
коя се бущiе до зходжiна Сунiе
i отуде iдь до Сунiе до Нiепра рiка
I ясьмо тамо Кые оутврждень грд
iаке обытеваце слвне рдi iне
I тамо сен оселещесе
i огнiще твряе Дубу i Сънпоу
якевь есе Сврг ПраЩоурь наше
I се крать налiезе на не врг новь
о сзе сще iжь крве слвнех пiяiщь
I се рате сва устрмi Кые на не
I зряiщi ве Сврзе вое тоя Перуньштевое
iжде се врьгоща на не
i потрщяе сылу iее
i до ньге ртсрще
покажете заде оньа
I се племено онезьва налiезе iно на не
i сiещя бя влка
опхiждено бя до послiедь
I нашiе рате зряiе то рiекста
I Бзе нашiе жденоуть врзе нашiе
Ведя Жертвы Коня Белого (царская ашвамедха) и изшедша (ызыдощьша) из края Семиречья, у гор Ирийских и Загорья обитая век. И, таковые оставив (понехщьша), пошли на Двуречье, и разбили тех конницей (комоньствем) своей и двинулись (теще) в землю Сирийскую, и там стали (ста) и подождали (пождiе). Шли (iдьща) горами великими, и снегами, и льдами, и отошли (отеще) в степь и там пребывали (бендещь) со стадами своими. И Скуфь была первой, Правью названа (одрщена). Отцы наши, Праотцы держали (дрьжящя) её (Скуфь) в войне великой, а (Правь) силы дает отогнать (отрщете) врагов. Либо шли (небожедь iдьшя) с войной той (о прiе теiе) до гор Карпатских (до горiа Карпеньстiе) и там были (рiаще -> бiаще) с пятью князьями на челе (а старенце родоу бя Щк одо Iрiан - из Дощ.5а), и градами и селами огнищанскими, и торжищами великими (i грдi i селы огнiщьсте i трзi влiкеа). И потеснены (потiестнены) были Готами, которые находились к закату солнца (до зходжiна Сунiе - на западе) и оттуда пошли к солнцу (до Сунiе), к Непре (Днепру) реке. И взяли мы (ясьмо) там Киев, укрепленный город (оутврждень грд - на месте будущего Белояр Брода-Киева), в котором обитали славные роды иные (iаке обытеваце слвне рдi iне). И там-то поселились (оселещесе). И Огнище творили Дубу и Снопу, который есть Сварог - Пращур наш. И вот раз (i се крать) напал (налiезе) на них враг новый, со злой сечей (о сзе сще), который кровь Славных пил (крве слвнех пiяiщь). И вот рати свои устремил (устрмi) Кий на них. И видели (зряiщi) во Сварге воинов тех Перуновых, которые налетали (врьгоща) на них и побивали (потрщяе - потрошили?) силу их, и до гола (до ньге) разметали (ртсрще), показывая зады их (покажете заде оньа). И вот племя то (онезьва?) напало как-то (iно?) на них, и сеча была великая (сiещя бя влка), и перебито (опхiждено?) было (их) до последнего. И наши рати, видя (зряiе) то, говорили (рiекста): И боги наши гонят врагов наших - I Бзе нашiе жденоуть врзе нашiе...
Влескнига. Дощечка 15. Новгородская. Исходные тексты
https://vk.com/doc399489626_484508072

 Отправлено: 23.01.20 09:33. Заголовок: Семиречье, Край Иньс..

Семиречье, Край Иньский, Семиреченские ворота
…Ведя Жртвы о Комонiе Бiеле
i ызыдощьша одь крае СедьемРецштя
о горе Iрштя i Загъгрiа обентьщя вiек
I такова понехщьша iде на ДвоеРiеще
i ръзбiяе о тоi комоньствем своiемы
i теще до земiе Сiрштiе
i тамо ста i пождiе
...Ведя Жертвы Коня Белого (царская ашвамедха) и изшедша (ызыдощьша) из края Семиречья, у гор Ирийских и Загорья обитая век. И, таковые оставив (понехщьша), пошли на Двуречье, и разбили тех конницей (комоньствем) своей и двинулись (теще) в землю Сирийскую, и там стали (ста) и подождали (пождiе)
Влескнига. Дощечка 15. Новгородская. Исходные тексты
https://vk.com/doc399489626_484508072

Семиреченская область в начале XX века
Семиречье (каз. Жетісу, кирг. Жети-Суу); Джетысу — казахское название Семиречья; Область расположена между озёрами Балхаш на севере, Сасыколь и Алаколь на северо-востоке, хребтом Джунгарский Алатау на юго-востоке, хребтами Северного Тянь-Шаня на юге.
Джунгарский Алатау, Джетысуйский Алатау, Семиреченский Алатау (каз. Жетісу Алатау). В восточной части гор находятся Джунгарские ворота, которые издревле использовались как транспортный путь кочевыми народами Центральной Азии и Казахстана. Через ворота проходил Великий Шёлковый путь, в начале XIII века Чингисхан использовал его для завоевания Средней Азии.
***
Е.Н. Черных. Кочевой мир Евразии: структура и динамика развития
«Трехслойный пирог» и стратегии жизнеобеспечения

Домены культур номадов в Евразии: Степной пояс и Аравия. Красным пунктиром обозначены границы доменов, черным — символическая граница между Западом и Востоком, стрелкой показано положение Джунгарских Ворот.
Исходными базами для основных видов культур стали три важнейшие геоэкологические зоны Евразии, которые при нанесении на карту напоминают своеобразный «трехслойный пирог», где слои накрывают друг друга в направлении с севера на юг. Роль северной «крышки» евразийского «пирога» играют разнообразные культуры охотников, рыболовов и собирателей бронзового века, которые во 4—2 тысячелетиях до н.э. заселяли необозримые пространства лесной и лесотундровой зон нашего материка — от Атлантики до Тихого океана.
Общности номадов господствовали в двух зонах, расположенных южнее и служивших доменами пастушеских культур. Крупнейшим из этих доменов был Великий Степной пояс, протянувшийся на 8 тыс. км от северозападного Причерноморья и устья Дуная до Маньчжурии и Желтого моря [1].
По своей геоэкологии пояс был неоднороден: к северу степь постепенно переходила в лесостепь, а с юга к ней (также без четких границ) подступали полупустыни и пустыни. Другим, изолированным от Степного пояса доменом кочевых культур был Аравийский полуостров вместе с соседствующими с ним сирийскими засушливыми степями и полупустынями.
Степной пояс выглядел своеобразным разделителем между северной «крышкой пирога» и его базой. И если северные, отделявшие Степной пояс от лесной зоны, границы выглядели весьма расплывчато, то его южная граница с третьим и самым обширным из намеченных доменов — с миром оседлых земледельцев — представлялась несравненно более четкой. Ее линию в основном определяли хребты могучих горных образований АльпийскоГималайской антиклинали, как ее именуют геологи. Гигантский домен оседлых земледельцев накрывал всю южную половину Евразии, и от обоих северных соседей его отличал гораздо более пестрый калейдоскоп неоднозначных по облику и характеру рассеянных в нем культур...

Джунгарские Ворота. Два основных прохода между Алтаем и ТяньШанем: долина верховьев Иртыша и озер Алаколь и Эби-Нур
Запад и Восток
Реалии гигантского мира нашего континента диктуют нам необходимость предложить еще один разрез нашего «трехслойного пирога». Кроме горизонтального членения материка, которое обнажает порядок расположения культур различных моделей жизнеобеспечения, Евразия может быть разделена и по вертикали. Ломаная линия этого среза, следующая от приполярных областей близ устья Енисея вплоть до субтропиков и тропиков Индии, делит материк на две фактически равные по площади половины: Запад и Восток.
Геоэкологические отличия здесь, казалось бы, отходят на второй план, но один из особо ярких признаков такого деления следует упомянуть: речь пойдет о так называемых Джунгарских Воротах. Протягивающийся с запада на восток Степной пояс здесь оказывается буквально сдавленным с севера и юга горными хребтами Алтая и ТяньШаня; он сужается едва ли не до предела и напоминает шлюз или пограничный барьер между обеими половинами континента. Джунгарские Ворота приобретают особое значение, когда речь идет о массовых миграциях кочевых народов.
Основой же деления Евразии на Запад и Восток служат теперь не геоэкологические признаки, но атрибуты совершенно иного характера. На первый план выходят прежде всего три ключевых различия между обеими половинами материка [3]: антропологические (деление на европеоидную и монголоидную семьи народов), лингвистические (различие в важнейших языковых группах) и идеологические (принципиальное несходство трех западных авраамических религий с восточными идеологическими системами — буддизмом, даосизмом и конфуцианством).
Такое членение Евразии на Запад и Восток резко противоречит распространенному в европейской и американской литературе мнению о границе между двумя этими частями. Чаще всего таким рубежом считают Левант или Палестину, именуя эти регионы Ближним Востоком. За ним следует Средний Восток — Иран и Афганистан. Дальний же Восток — это Китай и сопряженные с ним страны — Япония, Корея и др. Подобный взгляд резонно именовать европоцентристским, поскольку и по сей день его сторонники усматривают грань между Востоком и Западом в «водоразделе» между блоком христианских европейских государств и противостоящих им государств мусульманских (напомним, что ислам и христианство — это две родственные, одного корня авраамические религии)...
Е.Н. Черных. Кочевой мир Евразии: структура и динамика развития. «Природа» №9, 2014 с.48-59
http://www.ras.ru/publishing/nature.aspx

«Слоеный пирог» доменов трех моделей культур
К старту Эпохи Раннего Металла, или же к V тыс. до н.э., вполне ощутимо стали проявляться стабильные черты устойчивого порядка в распределении экономических моделей по широтному признаку. К концу III тыс. до н.э. полотно
основных технологически сходных блоков культур Евразийского мира по вертикали «Север — Юг» приобрело окончательный вид: сформировалась базовая конструкция мегаструктуры всего материка. С этого времени картина широтного технологического расслоения Евразийских сообществ сохранила свои важнейшие черты вплоть до рубежа Нового Времени, или же в течение последующих четырех тысячелетий. История формирования вертикали «Север — Юг» чрезвычайно интересна и важна, и мы обязательно будем очень часто возвращаться к некоторым ее ключевым сюжетам. Поэтому следует более подробно ознакомиться с основными конструктивными деталями намеченной вертикали.
Сложившаяся геоэкологическая структура и послужила тем фундаментом, на котором к финалу III тыс. до н.э. на всем неохватном пространстве Евразийского материка сформировались три важнейшие, устойчивые по своей конструкции, но несходные между собой модели жизнеобеспечения евразийских археологических общностей: 1) охотники, рыболовы и собиратели, 2) мобильные — кочевые или полукочевые — скотоводы и 3) оседлые земледельцы.
На приводимой карте (рис. 2.1) хорошо видны порядок и расположение трех указанных суб-миров или же доменов Евразийского континента. «Покрывало пирога» - суровый и холодный северный мир охотников-рыболовов и собирателей. База «пирога» — знойный и разноликий мир оседлых земледельцев. Оба домена протянулись многотысячекилометровыми полосами с запада на восток — от Атлантики вплоть до морей Тихоокеанского бассейна. «Верхний» и «нижний» миры весьма четко и, пожалуй, даже непроходимо отчленяя друг от друга растянувшийся на долгие восемь тысяч километров домен мобильных скотоводов.
Исключение в таком строгом разделении изолированных «слоев пирога» составлял, пожалуй, лишь западный фланг континента, или же европейский регион, где в Восточной Прибалтике и на самом юге Скандинавии земледельческие народы входили в непосредственный контакт со своими соседями — охотниками, рыболовами и собирателями (с.30-31)
Геоэкология Степного Пояса
Тотальная протяженность Степного Пояса Евразии близка восьми тысячам километров. Его общий территориальный охват достигает также восьми, но уже миллионов квадратных километров (рис. 2.2). Базовыми чертами СП служат прежде всего ландшафтно-экологические признаки:
1) отсутствие или же явно подчиненная доля лесного покрова при полном господстве покрова травянистого;
2) континентальный или даже резко континентальный аридный (засушливый) климат с жарким летом и морозной зимою;
3) простирание по умеренным широтам Евразийского материка.
Понятие Степного Пояса должно восприниматься как относительно условное: по существу перед нами весьма сложный геоэкологический феномен. Важнейшей причиной принятого здесь наименования послужило то, что протяженная степная полоса в этом Поясе занимает центральную, как бы осевую, линию. Сама степь на всем необъятном широтном протяжении предстает перед наблюдателем в облике весьма и весьма разнообразном. Такой вывод вполне очевиден не только в процессе сопоставления основных элементов растительного покрова, но, пожалуй, различия бросаются в глаза еще более выпукло даже при простом наблюдении за геоморфологическими особенностями различных регионов. Степь может открывать себя либо в виде абсолютно плоской равнины, подобной, скажем, пейзажам Северного Прикаспия, либо в облике степи горной, характерной, например, для огромного монгольского ареала. По всей видимости, именно эта разноликость и явилась причиной неожиданного множества определений — вроде как степь причерноморская, прикаспийская, южноуральская, алтайская и многие другие.
С севера к собственно степи в большинстве регионов примыкает обширная полоса лесостепей. Уже из самого определения следует, что в лесостепи заметно нарастает доля древесного покрова. Проводить же между степью и лесостепью отчетливо выраженную и четко маркированную границу практически нереально, — эта грань крайне туманна и весьма неопределенна. Аналогичный вывод следует и в отношении южных приграничных полос Степного Пояса. Здесь в ряде регионов — от Северного Каспия вплоть до восточного фланга всей полосы — к степи подступают полупустыни и пустыни. Границы между степью и полупустыней также выглядят крайне размытыми и неясными. Столь же расплывчаты и туманны критерии различий между полупустыней и пустыней.
Контуры основных ареалов охвата Степного Пояса «правильными» очертаниям и отнюдь не отличаются. Даже беглый взгляд на карты (рис. 2.1; 2.2) позволяет различить в самом Поясе две явные «половины» — западную (или западноевразийскую) и восточную (или восточноевразийскую). Граница между ними выражена весьма четко и вряд ли может быть подвергнута сомнению: это знаменитые Джунгарские ворота. Они отражаются на карте (рис. 2.3) в виде резко суженного перехвата, своеобразного «гирла» (об этих воротах более детальная речь пойдет несколько ниже).

Рис. 2.3. Джунгарские ворота и два основных прохода между Алтаем и Тарбагатаем (долина Иртыша), между Тарбагатаем и Джунгарским Алатау (Алаколь и Эби-нур). Космическая съемка (Над Землей: 86)
Е.Н. Черных. Культуры номадов в мегаструктуре Евразийского мира. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 2013. 368с.
https://vk.com/doc12780981_524308324

 Отправлено: 24.01.20 10:01. Заголовок: Второе тысячелетие д..

Второе тысячелетие до н.э.: кардинальные перемены в евразийской степи
...Система Балкано-Карпатской провинции безвозвратно распалась в самом начале IV тыс. до н.э. На смену ей пришла Циркумпонтийская МП (ЦМП). С ее формированием вся гигантская сеть культурно-производственных связей в Евразии приобрела совершенно иной характер. ЦМП покрывала уже гораздо более обширные территории. В раннем бронзовом веке (РБВ) ее пространственный охват равнялся 4.8-5.0 млн. км. Территориальное расширение в среднем бронзовом веке (СБВ) привело к еще более внушительным показателям: 5.6-5.8 млн. км2 (рис. 1).

Рис. 1. Границы Циркумпонтийской металлургической провинции в периоды РБВ и СБВ, а также культуры лесной зоны за рамками провинции: 1 - Волосово-Юртик-Гарино; 2 - Суртанды-Кысыкуль; 3 - фенно-скандинавские.
Е.Н. Черных, Л.И. Авилова, Л.Б. Орловская, С.В. Кузьминых. Металлургия в циркумпонтийском ареале: от единства к распаду. - Российская археология. 2002. № 1, с.5-23
https://www.archaeolog.ru/media/books_sov_archaeology/2002_book01.pdf
IV и III тыс. до н.э. в Евразии доминировала, по существу, единственная и уже по этой причине — центральная система взаимосвязанных горнометаллургических и металлургических центров: то была Циркумпонтийская металлургическая провинция, и мы достаточно подробно о ней рассказывали.
Во II тыс. до н.э. ситуация резко меняется, и число подобного рода сложных и разветвленных систем достигло на этом континенте, по меньшей мере, семи. Причем каждая из возникших провинций в тот период оказалась четко сопряженной с обеими — западной и восточной — частями Евразийского континента.

Рис. 13.1. Металлургические провинции II тыс. до н.э. 1 — Европейская, 2 — Евразийская, 3 — Восточноазиатская степная, 4 — Кавказская, 5 — Ирано-Анатолийская, 6 — Древнекитайская, 7 — Индокитайская. Знаками вопроса помечены территории с неопределенным отношением металлической продукции к той или иной провинции
К западной половине относились четыре провинции, представлявшие собой безусловные и поздние «клоны» распавшейся ЦМП. Речь идет об Европейской, Кавказской, Ирано-Анатолийской и, наконец, наиболее важной для нашей темы Евразийской (ЕАМП) провинциях. Наследие ЦМП хорошо проявлялось в целом ряде наиболее характерных форм металлургического производства всех этих объединений.
На пространствах восточной половины Евразии можно было различать три уже совершенно независимо возникших новообразования: Восточноазиатскую степную (ВСМП), Древнекитайскую и, наконец, Индокитайскую металлургические провинции (рис. 13.1). О каких-либо признаках циркумпонтийского наследия здесь говорить невозможно.
Для темы нашей книги самым существенным явилось то, что вся огромная по своей широтной протяженности территория Степного пояса оказалась к этому времени под властью металлоносных культур скотоводческой модели. И при этом опять же обязательно мы должны упомянуть о весьма четкой зависимости географических контуров металлургических провинций от геоэкологических ареалов и зон. Так, система производящих очагов и культур Евразийской металлургической провинции полностью накрывала западную половину Степного пояса. А ее соседка — Восточноазиатская степная провинция — охватывала, главным образом, пространства другой половины пояса, к востоку от знаменитого Джунгарского водораздела обеих частей евразийского материка (рис. 13.1).
Евразийская металлургическая провинция: перемены в характере культур
Из всех провинций западно-евразийского блока именно на Евразийской ярче и полнее всего отразилось наследие ЦМП. Максимальный пространственный охват ЕАМП в период стабилизации ее центров достигал огромных значений — до 7 или даже 8 млн. кв. км. Занимая всю западную половину Степного пояса, продукция евразийских очагов широко распространялась в основном уже по немалой площади лесных культур, примыкавшей к степному домену с севера. Именно в этом направлении и наблюдался основной территориальный прирост провинции.
Распространение основных моделей металлургии ЕАМП по северным лесным ареалам оказалось во многом обусловлено тем, что со второго тысячелетия принципиально изменилась ориентация генерального направления культурно-технологических связей для всего блока производственных очагов степных культур. Вспомним, что в предшествующее время, то есть в период господства ЦМП, скотоводческие культуры (к примеру, майкопская) самым тесным — пусть весьма сложным и противоречивым — образом были связаны именно с южными оседло-земледельческими культурами. По крайней мере, именно с юга они получали тогда основную долю металла.
Напомним также, что для ЦМП на протяжении фактически двух тысячелетий (IV и III) было характерно параллельное существование двух главнейших зон общностей: южной — оседло-земледельческой и северной — скотоводческой.
Со второго тысячелетия блоки этих культур предстают уже изолированными друг от друга, а разделительная грань между прежними тесно взаимосвязанными ареалами проступает весьма отчетливо. Основные культурно-технологические импульсы из степных производственных очагов отныне были устремлены на север, в таежно-лесную зону Евразии.
Другой кардинальной сопряженной с формированием ЕАМП переменой стала фактическая утрата степными культурами статуса кочевых. С самого начала II тыс. до н.э. гораздо более точным для обозначения характера скотоводческих культур этих народов будет, пожалуй, служить термин полукочевые или же полуоседлые.
Отражение произошедших перемен заключалось в том, что к этому периоду относятся следы многих тысяч оставленных скотоводами поселков. Остатки этих становищ весьма отличны от мощных и порой огромных стационарных селищ оседлых земледельцев. В сравнении с ними у скотоводческих культур так называемые «культурные» слои поселений невыразительны: они редко превышают 30—40 см, а насыщенность «культурных» напластований бытовыми остатками, и прежде всего наиболее представительными из них — обломками глиняной посуды, кажется незначительной. Поселки пастухов малы, и их площадь очень редко превышает 1—2 гектара. На фоне земледельческих глинобитных домов (вспомним хотя бы трипольские, см. главу 9) или же каменных сооружений эпохи прото-металла убогими кажутся здесь и останки обиталищ скотоводов. Археологическая реконструкция большей части жилищ на поселках говорит об их невеликих размерах. Зачастую скотоводы обитали в простых полуземлянках, либо же пол их наземных жилищ оказывался слегка углубленным в почву. Стены подобных сооружений по большей части толщиной не отличались и зачастую напоминали плетень.
Все эти признаки, как правило, сопутствуют становищам сезонного характера, и примеры таковых нетрудно сыскать в среде народов, хорошо изученных современной этнографией. Основная жизнь в подобного рода поселках протекала, конечно же, в зимние периоды, когда скот не мог свободно передвигаться по заснеженным просторам степи и пастухи оказывались привязанными к определенному месту. Летом же, наоборот, селища пустели, на них чаще всего оставались лишь старики с малыми детьми. Все остальное активное пастушеское население передвигалось со своими стадами по степным или же лесостепных просторам в поисках лучших пастбищ.
К зиме люди могли возвращаться к своим прежним становищам либо устраивать свои нехитрые жилища на новых местах. Подобную модель жизнеобеспечения у пастушеских народов зачастую определяют как «мобильное скотоводство». Сколько-нибудь заметных следов занятия земледелием в слоях этих поселков обнаружить не удалось. Домашние животные — крупный и мелкий рогатый скот — по-прежнему оставались основой жизнеобеспечения
пастушеских народов.
Чрезвычайно сильные перемены отразились на той стороне жизни скотоводов, которой они по давней традиции придавали исключительное значение, то есть на погребальном обряде. Теперь эти культуры мы не можем относить к категориям курганных, столь характерных для сообществ номадов двух предшествующих тысячелетий. Курганы еще кое-где сохраняются, особенно на ранней фазе становления ЕАМП, однако уже тогда эти погребальные холмы утрачивают свой величественный облик. Надмогильные насыпи невелики, и их трудно ставить в один ряд с теми, что являли собой своеобразное лицо культурного феномена собственно «курганных» сообществ.
На более поздних фазах провинции признаки курганов исчезают едва ли не совершенно, а их кладбища приобретают тот характер, который археологи определяют термином «грунтовые могильники»; на такого рода некрополях перекрывающие захоронения искусственные насыпи отсутствуют совершенно...
Евразийская провинция: начало формирования

Рис. 13.2. Ареал абашево-синташтинской археологической общности был вытянут в широтном направлении почти на три тысячи километров
Ранний период или же стадия формирования обширнейшей системы ЕАМП, согласно радиоуглеродной хронологии, должен датироваться в пределах приблизительно пятисот лет: от 22/21 до 18/17 веков до н.э. В этот отрезок времени из пределов бассейна Дона и Средней Волги начали свое быстрое продвижение на восток, за Урал, скотоводы северной, лесостепной полосы Степного пояса, потомки недавно господствовавших здесь культур в рамках ЦМП. По Абашевскому некрополю — первому, раскопанному здесь более 80 лет назад — археологи именуют эту культуру абашевской. Ее носители довольно быстро преодолели невысокие хребты Южного Урала, и зауральский клон слегка видоизмененной по ходу продвижения абашевской культуры получил наименование синташтинской.
Абашево-синташтинские скотоводы продолжили свой рывок на восток, и уже последний, самый восточный вариант этой общности стали называть петровским (опять-таки по названию одного из селищ). Общая площадь данного блока родственных культур, осуществивших продвижение с запада на восток достигала примерно 1—1,2 млн. кв. км и была вытянута довольно узкой лентой по северной полосе Степного пояса (рис. 13.2).
Те черты степных культур второго тысячелетия, о которых мы говорили в предшествующем разделе, оказались присущими также и абашево-синташтинской общности, причем в достаточно полной мере. При этом были не лишены интереса также некоторые отклонения. Например, в бассейне Среднего Поволжья в начале 60-х годов археологи раскопали один из курганов (сам курган получил название Пепкинский), под которым в одной длинной и узкой яме находились останки 28 молодых мужчин (рис. 13.3).

Рис. 13.3. Пепкинский курган абашевской культуры. Довольно беспорядочный склад костей, оставшихся в обширной могиле от 28 погибших и захороненных здесь молодых мужчин
Надмогильная курганная насыпь в сравнении с гигантскими сооружениями предшествующих эпох ничего примечательного собой не представляла. Однако одновременное погребение целого весьма значительного по численности отряда явно убитых молодых людей встретилось впервые. Среди них находился и кузнец-литейщик, профессию которого определили по лежавшей рядом глиняной форме для отливки боевого медного топора (рис. 13.4).

Рис. 13.4. Медные и бронзовые орудия и оружие, а также глиняная литейная форма отливки топора из погребений и поселений абашево-синташтинской общности. Формы изделий четко выдают их исходные корни в очагах Циркумпонтийской металлургической провинции
Другими заметными памятниками, отложившими свой яркий отпечаток на облик абашево-синташтинских культур, явились расположенные в Южном Зауралье, рядом друг с другом, Синташтинские могильник и поселение (по ним, кстати, и стали именовать зауральский вариант древностей данной общности). Расположение примерно двух десятков жилых построек на упомянутом селище напоминало правильный полукруг. Прижатый к берегу небольшой степной речушки поселок с одной стороны окружал невысокий земляной вал. Примечательной по своим формам и элементам декора оказалась также керамическая посуда абашево-синташтинской общности (рис. 13.5).

Рис. 13.5. Образцы глиняной посуды в комплексах абашево-синташтинской археологической общности
Пожалуй, намного более интересным оказался обнаруженный неподалеку одноименный могильник. Кладбище привлекло пристальное внимание археологов прежде всего тем, что в могильных сооружениях человеческие останки сопровождались захоронениями лошадей с элементами конской узды. Здесь увидели также детали повозок или же боевых колесниц (следы их колес — правда, не вполне ясные — были замечены в некоторых могильных ямах). Пожалуй, в относительно богатых материалах Синташтинского некрополя удалось обнаружить, по существу, первые явные свидетельства развитого коневодства и знания колесного транспорта.
Металл абашево-синташтинской общности несет на себе отчетливые признаки дальнейшего развития стандартов ЦМП. В этой коллекции много топоров и ножей, формы которых явно указывают на свои циркумпонтийские прототипы (рис. 13.4). Горняки и металлурги западного варианта всей общности ориентировались на рудные богатства Приуралья с их медистыми песчаниками. После пересечения южноуральских хребтов, уже на восточных склонах Урала им удалось открыть иные богатые рудные источники. То были знаменитые ныне медно-мышьяковое месторождение Таш-Казган и медно-серебряное — Никольское, располагавшиеся буквально в километре друг от друга (рис. 13.6). Благодаря своеобразию химического состава ташказганской и никольской меди, ее удалось довольно надежно отличать от металла иных рудных источников. По существу эта медь приобрела роль знаковой для всего этого блока культур, а ее доля среди всей коллекции металлических орудий и украшений оказалась весьма значительной. Любопытно также, что при существенном росте числа абашево-синташтинских поселений, металл из некрополей резко доминировал.
Следует, конечно же, упомянуть здесь еще об одном чрезвычайно важном явлении, сопровождавшем процесс формирования Евразийской провинции и придававшем ему весьма специфическую окраску. На всем широтном протяжении ареала абашево-синташтинской общности, протянувшемся почти на три тысячи километров, ее носителям при продвижении на восток пришлось постоянно сталкиваться с агрессивными и весьма мобильными группами, устремленными уже в противоположном направлении — с востока на запад. В этом заключалась особая и необычайно яркая страница истории взаимоотношений различных скотоводческих общностей Евразии.
Однако мы поведем об этом рассказ позднее, когда станем знакомиться с восточными культурно-технологическими системами Степного пояса (с.244-252)
Е.Н. Черных. Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур. 2009. 624с.
https://vk.com/doc259491187_493390323
https://www.litres.ru/evgeniy-chernyh/stepnoy-poyas-evrazii-fenomen-kochevyh-kultur/chitat-onlayn/

Культуры ранней фазы Евразийской провинции
С.В. Кузьминых, А.Д. Дегтярева. Поздний бронзовый век. Археология: Учебник (Под редакцией академика РАН В.Л. Янина). М.: Изд-во Моск. ун-та, 2006. с.219-270
https://arheologija.ru/pozdniy-bronzovyiy-vek/

 Отправлено: 24.01.20 21:17. Заголовок: Ять пишет: Семиречь..

Ять пишет:

цитата:

Семиречье, Край Иньский, Семиреченские ворота

Зарождение реальной металлургии приходится, конечно же, на время династии Шан. Причем самые яркие коллекции бронз мы находим в погребальных комплексах поздней стадии самого государства. Этап этот чаще всего обозначается как Иньский, а берет свое начало в наименовании тогдашней столицы государства Шан — Иньсюй, древно-сти которой сосредоточены в пределах нынешнего города Аньян. Иньсюй («иньский холм») существовал примерно с 1300 по 1027 гг. до н. э. Даты эти установлены историками и лингвистами на базе письменных иероглифиче-ских источников, которых к концу II тысячелетия накопилась уже изрядная масса.

Рис. 15.25. Некрополь Иньсюй. Могила принцессы или же любимой императорской наложни-цы Фу Хао. Огромная коллекция из сакральных бронзовых сосудов, ларей, оружия. Их общий вес достигает полутора тонн. По верхним кра-ям погребальной камеры расположены скелеты умерщвленных слуг этой сановной дамы
Даже беглый взгляд на бли-стательные бронзовые изделия эпохи Шан не может не удивлять и не восхищать. Накопленные огромные коллекции великолеп-ных бронз вновь заставляют нас обращаться к столь часто всплы-вающей на страницах настоящей книги теории технологических взрывов. Основная часть известного ныне металла была сосре-доточена в огромных могиль-ных сооружениях высшей и, без сомнения, царской знати Шан. В Китае порой далеко за пределами Иньсюй было также обнаружено немалое число великолепных бронзовых изделий сакрального характера, датируемых тем же временем. Они могли быть обнаружены как бы случайно и вне каких-либо комплексов; однако почти наверняка эти предметы должны были быть также связаны с разрушенными или частично разграбленными усыпальницами столь же высокого ранга...

Рис. 15.26. Сакральные бронзовые сосуды, ларь, фигурки людей и фантастических животных. Все эти великолепные отливки найдены по преимуществу в бассейне Желтой реки (Хуанхэ) и относятся ко времени династии Шан [Formation]

Рис. 15.27. Некрополь Иньсюй, экспозиция музея в Аньяне. Сакральные бронзовые сосуды и маска человеческого лика из различных царских погребальных комплексов этого кладбища
см Древнекитайская металлургическая провинция (с.306-316)
Е.Н. Черных. Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур. 2009. 624с.
https://vk.com/doc259491187_493390323

 Отправлено: 25.01.20 21:35. Заголовок: Возникновение металл..

Возникновение металлургии
Как человечество вышло из каменного века?
Почему первый расцвет металлургии произошёл на Балканах, а вовсе не в районе Плодородного полумесяца? От поставок с каких рудников зависели цивилизации Египта и Месопотамии? Как торговля металлами связала огромные территории Евразии?
https://www.youtube.com/watch?time_continue=3&v=XWGkTlO5p_4&feature=emb_logo
Мы публикуем стенограмму эфира дружественного проекта «Родина слонов» с заведующим Лабораторией естественнонаучных методов Института археологии Российской академии наук, доктором исторических наук, членом-корреспондентом Российской академии наук Евгением Черных.
Михаил Родин: Сегодня мы будем говорить о металлургии. Это большая и важная тема, которую мы попытаемся осветить за час. Когда мы говорим про бронзовый век, энеолит и возникновение металлургии, мы сразу представляем южные красоты Египта, Месопотамии, то есть «основных» цивилизаций. И нам кажется, что весь свет цивилизации пошел оттуда. Но современная наука накопила достаточно большое количество знаний, и последние несколько десятилетий археология говорит нам о том, что не все так просто: первые центры металлургии располагались совсем не там. Евгений Николаевич, с чего начнем – с того, где на самом деле залегает медь?
Евгений Черных: Если мы будем говорить об этом, мы уйдем в совершенно другую тему. Давайте лучше о том, когда возникла металлургия. Нужно сказать, что до этого была еще эпоха протометалла, и мы начнем с нее. То, о чем вы сказали – все происходит из Египта, Месопотамии, это так называемый ex oriente lux, в переводе буквально «свет с востока». Я хочу объяснить это более подробно. Лет 60–70 тому назад это была доминирующая теория: происхождение всех культурных новинок мы приписывали этим «колыбелям цивилизации». А потом археология изменилась. В нее стали внедряться самые разнообразные методы, и начало выходить, что та же Месопотамия зависела от кого-то. Это вовсе не значит, что я принижаю ее заслуги и достижения, они были – но не в этой области.
Почему нас интересует металл – потому что это костяк нашей современной мировой цивилизации. Поэтому давайте начнем с самого начала. Первый металл появился в 9–10 тысячелетиях до нашей эры, и появился он близко к Месопотамии, но не в Месопотамии, а в верховьях Тигра и Евфрата, в Анатолии – как раз там, где залегают рудные месторождения. И получилось очень странно – пять тысячелетий шло развитие металла, но его особо не было видно: это были небольшие изделия, не очень выразительные. Когда мы стали, наконец, заниматься этим металлом, то выяснили, что это вовсе не металлургическое производство.
Михаил Родин: Тут надо отметить, что в этот момент как раз на пике своего расцвета был неолит, и люди очень хорошо умели обращаться с камнем, обрабатывать его, и им, как они думали, больше ничего и не нужно было. А металл был мягкий, никто не знал, как его обрабатывать.
Евгений Черных: Но для них он был интересен. Скажем, в некоторых местах, в той же Анатолии, где я проводил раскопки, были интереснейшие руины. И там я задавал вопрос любителям – а какое это время? Они говорили что это, увы, римское время; то есть ошибка составляла примерно десять тысяч лет. Там все умели, но металла не было. И вот, представьте себе, что на этом самом Востоке пять тысяч лет пользуются вот этими самородными металлами, умеют с ними обращаться, нагревать их, расковывать и так далее… но это была не металлургия.
Михаил Родин: Потому что из них делали, по большей части, только мелкие побрякушки.
Евгений Черных: Побрякушки и другие аморфные предметы, обычно небольшие, потому что самородки редко бывают крупными. Случаются самородки весом до двух тонн, конечно, но от них еще нужно было суметь отделить часть, а это было непросто. И получается очень странная картинка: пять тысяч лет они ничего не могут сделать, а в это время появляется блистательная керамика.
Взрыв произойдет, но совсем в другом месте – на Балканах и в Карпатах, там, где течет Средний и Нижний Дунай. Взрыв был фантастичным, буквально с нуля там учатся отливать огромные тяжелые предметы, в том числе золотые. И именно там обозначается то, с чем мы потом будем все время сталкиваться – загадка того, как же они сразу дошли до такого уровня. Пять тысяч лет ничего не происходило, и вдруг ни с того с сего происходит мощный рывок. Я говорю об этом так уверенно, потому что сам там работал – есть такой полиметаллический рудник Айбунар (Аи Бунар), но мы не знаем, как они его нашли и как научились извлекать из него руду и выплавлять ее. Это большой вопрос. Но это произошло почти моментально – правда, с нашей точки зрения. На самом деле это был все-таки достаточно длительный процесс, просто археология как бы сжимает время. Но научились действительно быстро: буквально в течение двух-трех сотен лет. Теперь все построено на радиоуглеродных технологиях, поэтому мы все довольно четко себе представляем. И вот первая загадка, которую мы с трудом объясняем. Мы не знаем тех литейных форм, в которых они отливали предметы; в других местах они нам известны, а здесь – нет.
Михаил Родин: Я читал, что вы делали предположения по этому поводу: это были или земляные, или восковые формы, то есть такие, которые не сохраняются.
Евгений Черных: Да, вероятно, формы состояли из каких-то подобных материалов, либо уничтожались: во всяком случае, они не сохранились. Обычно формы делались из камня, глины, и дальше мы это видим; а для этого времени мы не знаем о них ничего. Еще одна загадка – это возникновение огромной провинции, площадью около 2 000 000 квадратных километров: длинный «язык» от Адриатики и до Южного Урала, то есть Северное Причерноморье. Здесь получалось так: с одной стороны жили люди, которых мы называем оседлыми земледельцами, у них есть керамика… и вот там появляются те самые степняки, которые уже, по-видимому, оседлали коня. Именно поэтому с ними было очень трудно бороться – кроме того, что они были воинственными, теперь они стали еще и очень подвижными. И у нас встает вопрос, как туда попадает металл. Почему я так уверен в том, что этот металл попадает туда: мы делали анализ и могли заключить, что это металл из того самого рудника.
Михаил Родин: То есть в Болгарии был рудник Айбунар, а по всему свету мы находим металлические предметы, созданные именно из руды этого месторождения: нам дает это понять анализ самой руды.
Евгений Черных: Да, именно так. Это очень интересно, потому что таким образом мы выходим на уровень социальных систем. Получается, что формируется международное разделение труда; одни производят металл, другие его потребляют. Это 5-е тысячелетие до новой эры, то есть приблизительно 6 500 лет от наших дней, возможно, 7 000 лет.
Михаил Родин: А эту металлургическую провинцию можно описать? Что это были за изделия, как они делались, насколько важными в жизни общества они были?

Балкано-Карпатская металлургическая провинция
Евгений Черных: Сейчас они прекрасно изучены: когда стало понятно, что теория о происхождении металлургии с Востока ошибочна, все бросились изучать эту провинцию. Изучение привело к тому, что мы многое знаем о самой технологии, но все-таки не знаем, где эти литейные формы. И, скорее всего, мы их не найдем. Обычная археологическая технология такова: с одной стороны, мы делаем анализы, с другой – смотрим на формы; скажем так, устоялась такая типолого-формальная модель. С ее помощью мы можем точно очертить территорию, где производились эти предметы.
Михаил Родин: То есть мы видим форму орудия, видим то, как она меняется с течением времени, смотрим на то, как эти орудия распространяются по пространству, и уже из этого можем делать какие-то выводы.
Евгений Черных: Да, мы знаем, что в этом времени и на этом пространстве должен быть определенный набор, коллекция, модель. Когда мы выясняем, что это за модель, нам становится гораздо легче вести дальнейшие исследования.
Михаил Родин: А что это конкретно за предметы? Топоры, тесла, ножи?
Евгений Черных: Да, и прежде всего – топоры.
Михаил Родин: Как они выглядели? Каких размеров и форм были?
Евгений Черных: Обычно это топоры длиной 20–30 см, но находятся и грандиозные тяжелые экземпляры длиной до полуметра. Именно из-за таких предметов археологи и удивляются – где и как они были отлиты, и почему не сохранились те самые формы. Еще интересный момент: металл становится именно символом. Как мы это определяем? Мы находим погребения, украшенные медью и золотом; если это так, то это означает, что перед нами персона, которую нужно уважать. То есть в определенный символ металл превращается уже в 5-ом тысячелетии до нашей эры. Когда человек умирал, считали, что он путешествует по загробному миру, и его нужно чем-то снабдить; именно тогда появляется иерархия металлов – золото и уже после него медь. Позднее между ними добавилось серебро, и в этом виде иерархия дошла до наших дней.
Михаил Родин: Причем в то время на золото не скупились: насколько мне известно, Варненский Некрополь был буквально засыпан золотыми украшениями.
Евгений Черных: Да, более того – там даже есть золотой «презерватив» на соответствующем месте. Я это хорошо знаю, потому что сам участвовал в исследовании Варненского Некрополя. Он дал нам чрезвычайно интересные сведения, но также и множество загадок: еще одна – почему исчезла эта металлургическая провинция. Раньше, когда мы считали, что все пришло с Востока, развитие отрасти казалось очень плавным и естественным; с открытием этой провинции мы поняли, что не все так гладко и ясно. Да и саму провинцию датировали примерно 2-ым тысячелетием – только потом выяснилось, что датируется она 5-ым.
И вопрос о том, куда делась эта культура, стоит до сих пор; пока мы не можем на него ответить.
Михаил Родин: Но мы можем высказывать предположения: например, о том, что пришли те же самые кочевники и смели ее.
Евгений Черных: Там вопрос стоит сложнее, на самом деле… и вот, проходит эпоха этой культуры, и происходит своеобразный «взрыв» металлургии, уже на территории Леванта, Анатолии, Кавказа и Закавказья. Все это называется Циркумпонтийская металлургическая провинция.
Михаил Родин: Давайте я попробую резюмировать то, что мы сказали, и обозначить еще раз временные и географические границы. Сначала у нас проходит эпоха протометалла, когда медь используется очень слабо и не играет существенной роли в хозяйстве, и длится этот период примерно с 10-го по 5-е тысячелетие до нашей эры. Затем возникает первый металлургический «взрыв» в районе Балкан – там, где располагается современная Болгария и северобалканские страны; металлургическая провинция, которую мы описали, торгует своими изделиями по довольно большому ареалу, затем угасает. И новый взрыв мы наблюдаем на территории современных Турции и Кавказа.
Евгений Черных: Да – теперь, наконец, уже почти там, где исследователи и ожидали этого. Но эта культура совершенно не похожа на культуру Балкано-Карпатской металлургической провинции.
Михаил Родин: То есть там до всего «дошли» сами?
Евгений Черных: Да, никаких связей между ними абсолютно нет. Сначала исследователи выделяют так называемую протоциркумпонтийскую металлургическую провинцию. Почему протоциркумпонтийскую, потому что изначально она охватывает только Кавказ и зону с юго-востока Черного Моря (Понт Эвксинский). Здесь тоже есть свои загадки. Примерно 92–93 % металла, который производили на югах, сосредоточено в прикубанских курганах на севере. А на самом севере никакого производства нет, за исключением одного случая – городища Арслантепе на юго-востоке Турции. Там во дворце обвалилась одна из стен и похоронила довольно большой арсенал с оружием, который впоследствии и был найден. Откуда оно взялось: в 4-м тысячелетии до нашей эры там появляются всадники (сами по себе они ничего не производят, но много чего имеют за счет того, что берут дань), которые строят там захоронение по типу как раз прикубанских могильников. Они находят огромный тридцатиметровый курган и оставляют там множество металлических изделий – в том числе серебро, которое на этом этапе уже появляется.
То есть знаковым для нас становится именно тот момент, когда человека, особенно важного, нужно похоронить, как подобает, и в его захоронение начинают включать предметы из драгоценных металлов.
Михаил Родин: Получается, эта Циркумпонтийская провинция функционировала так: на юге (в Анатолии и на Кавказе) умели выплавлять металл и активно им пользовались, туда с севера периодически вторгаются кочевники, которые отнимали у них металлические предметы и захоранивали в своих курганах – по своим религиозным соображениям. Поэтому на севере мы видим большое количество таких артефактов, а на юге, где люди просто пользовались ими в быту и не снабжали ими покойников, их практически не находим.

Циркумпонтийская металлургическая провинция
Евгений Черных: Именно. А когда и на юге ввиду смены идеологии начинают включать металлические предметы в захоронения, начинается не протоциркумпонтийская, а уже Циркумпонтийская провинция, которая окружает Черное Море – Понт Эвксинский. И тогда на территории Балкано-Карпатской металлургической провинции появляются новые литейные формы – не те, что там были раньше; там начинается совершенно новая металлургия.
Михаил Родин: И эта новая металлургическая культура широко распространяется.
Евгений Черных: Да – теперь она охватывает до 5 000 000 квадратных километров. Эта культура достаточно четко делится на две части: южная производит металл, северная – нет, потому что рудников там нет. Но разница тут уже совершенно другая – примерно 80 % металлических изделий мы находим на юге, преимущественно в могилах, из-за новой идеологии. И на севере мы тоже находим артефакты, но они попадают туда не путем грабежей, а через торговлю, потому что никаких нападений мы не фиксируем.
Михаил Родин: Если мы говорим уже про 3-е тысячелетие, то это многое объясняет: начинается время расцвета Месопотамии, Египта, культуры строительства пирамид (это XXVIII век до нашей эры). Государства, которые осваивают металлургию – это уже сильные государства, к ним нельзя просто приехать для захвата каких-то материальных ценностей.
Евгений Черных: Здесь еще серьезным фактором становится смена идеологии: погребение в тех же пирамидах требовало большого количества металлических изделий – раньше такого не было. То есть в реальности тот самый ex oriente lux приходит позже.
Михаил Родин: Осознавали ли сами носители этих цивилизаций то, насколько важным стало умение обращаться с металлом?
Евгений Черных: Сложно сказать, как это оценивали те же египтяне, а вот уже про времена расцвета греческой цивилизации мы можем судить смело – у нас сохранились слова поэта Гесиода. Он жил примерно в VII–VIII вв. до нашей эры – точнее, к сожалению, неизвестно. Я говорил, что иерархия металлов, возникшая еще при Балкано-Карпатской металлургической провинции, дошла до наших дней – а понятно это было уже грекам. Тут можно привести, собственно, слова самого Гесиода:
«Создали прежде всего поколенье золотое
Вечно живущие боги, владельцы жилищ олимпийских.
Был еще Крон-Повелитель в то время владыкою неба.
Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чем не известен…»
Но вот случилось нечто, и…
«После того поколенье другое, значительно хуже,
Из серебра сотворили великие боги Олимпа.
Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.
Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,
Дома близ матери доброй забавами детскими тешась.
А наконец возмужавши и зрелости полной достигнув,
Жили лишь малое время, на беды себя обрекая
Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах
Были они воздержаться, бессмертным служить не желали,
Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцам,
Как по обычаю людям положено. Их под землею
Зевс-Громовержец сокрыл, негодуя, что почести люди
Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим…
<…>
Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих
Медное создал, ни в чем с поколеньем не сходное прежним,
С копьями. Были те люди страшны и могучи. Любили
Грозное дело Арея, насильщину. Хлеба не ели.
Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться
К ним не решался: великою силой они обладали,
И необорные руки росли на плечах многомощных.
Были из меди доспехи у них и из меди жилища,
Медью работы свершали: никто о железе не ведал.
Сила ужасная собственных рук принесла им погибель.
В затхлую область они леденящего душу Аида
Все низошли безымянно; и, как ни страшны они были,
Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца…»
Но вот четвертое поколение создал Кронион.
«На многодарной земле, справедливее прежних и лучше,
Славных героев божественный род. Называют их люди
Полубогами: они на земле обитали пред нами.
Грозная их погубила война и ужасная битва…»
Здесь имеется в виду Троянская битва. Дальше он начинает стенать:
«Если бы мог я не жить с поколением пятого века!
Раньше его умереть я хотел бы иль позже родиться.
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя
И от несчастья. Заботы тяжелые боги дадут им.
[Все же ко всем этим бедам примешены будут и блага.
Зевс поколенье людей говорящих погубит и это,
После того как на свет они станут рождаться седыми.]
Дети с отцами, с детьми их отцы сговориться не смогут…»
Вот так интересно представлялась иерархия металлов: золото – это рай, затем век серебряный – так себе, а медный еще хуже. Теперь железо – Гесиод жил в переломный период и переход к железному веку, и я охотно верю, что это было тяжело: в этот момент в Евразии абсолютно во всех культурах начинает меняться картина.
Каждому поколению Гесиод дает определенную этическую оценку; спустя шесть-семь веков после него римский поэт и философ Тит Лукреций Кар пытается тоже оценить эту триаду материалов и веков:
«Ныне тебе я расскажу, как открыта природа железа.
Прежде служили оружием руки могучие, когти,
Зубы, каменья, обломки ветвей от деревьев и пламя,
После того как последнее стало людям известно.
После того была найдена медь и порода железа.
Все-таки в употребление вошла прежде медь, чем железо,
Так как была она мягче, притом изобильней гораздо…»
Тут он, конечно, насчет изобилия ошибся.
«Медным орудием почва пахалась, и медь приводила
Битву в смятение, тяжкие раны везде рассевая.
Скот и поля похищались при помощи меди, легко ведь
Все безоружно, голое повиновалось оружию.
Начали мало-помалу мечи из железа коваться,
Вид же оружья из меди в людях возбуждать сталь презренье.
В это же время и землю возделывать стали железом,
И при войне с неизвестным исходом равнять свои силы».
Собственно, так и произошла революция – но нужно было, чтобы прошло еще две тысячи лет, чтобы датчанин Томпсон «придумал» вот ту триаду, которой мы пользуемся.
Михаил Родин: Тем не менее, к этому был уже близок и Тит Лукреций Кар: он дал вполне современное представление.
Евгений Черных: Да. И, в принципе, когда мы говорим, что вся наша культура пошла оттуда, мы не ошибаемся. В современности единственные, кто пользовался в качестве символа именно железом – это гитлеровские нацисты (речь идет о награде «Железный крест»).
Михаил Родин: Насколько я знаю, в Месопотамии во время бронзового века уже делались украшения из железа.
Евгений Черных: Да, железо знали, но выплавлять его не умели, и это было немного другое явление. И вот у нас получается такая картина: металл – это, прежде всего, технологическое развитие, но в не меньшей степени это воздействие на социальную структуру (выделение кланов: горняков, металлургов, кузнецов, литейщиков).
Здесь интересны африканские параллели. Африка – это место рождения человечества; оно вышло именно оттуда и затем заселило Евразию и другие континенты. После этого Африка практически не развивалась, или развивалась очень медленно; намного динамичнее развивалась Евразия. И, когда португальцы, испанцы и англичане достигли африканских берегов, они нашли, что металла здесь не знают. Более того – тот, кто умеет обращаться с металлом, тот, фактически, царь. Но одновременно с этим в параллельных же культурах человек, связанный профессией с металлом – горняк или металлург – неприкасаемый. К нему нельзя прикасаться, с ним нельзя общаться. То есть в разных культурах было совершенно разное отношение к людям этой профессии.
И мы начинаем дешифровку своих моделей поведения: скорее всего, у нас дело обстояло точно так же – кто-то превозносил эту отрасль деятельности, а при ком-то ее вообще не было.
Дальше начинается просто международное разделение труда: точно так же, как сейчас мы торгуем нефтью, тогда некоторые народы торговали металлами. Например, известная территория производства металлов – это Каргалы. Это гигантский металлургический центр на Южном Урале, с так называемыми медистыми песчаниками, площадью примерно 500 квадратных километров. Там находится до мелких 35 000 шахт – если бы не аэрофотосъемка, мы бы просто их все никогда не нашли. Открытие этого пространства произошло в 4-ом тысячелетии до нашей эры; кто и как его открыл – мы не знаем, хотя на исследования этого места мы потратили более десяти лет.
Михаил Родин: То есть осталось непонятным, как горняки того времени определили, что именно здесь нужно копать.
Евгений Черных: Да. Согласно старой идее можно было бы предположить, что пришли люди с юга и научили их это делать, но теперь мы знаем, что эта теория несостоятельна. После открытия этого центра было долгое затишье, а во 2-ом тысячелетии до нашей эры там происходит такой «взрыв», подъем отрасли – металл, который добывается в Каргалах, распространяется на территории до 1 000 000 квадратных километров, до верховьев Днепра.
Теперь о том, что брали взамен. Мы раскапывали небольшие поселения горняков, и в одном поселении, размером буквально в 1 000 квадратных метров, извлекли 2 500 000 костей животных: 50 000 коров и примерно 20 000 баранов. То есть это говорит о том, что шел регулярный, в течение нескольких сотен лет, обмен: сами они скотоводством не занимались. Здесь появляется четкое основание говорить о том, что произошло международное разделение труда. Что интересно: на запад и на восток из вот этого южноуральского поселения отправляют совершенно разные металлы.
Михаил Родин: Получается, что время от времени возникают разные рудники, каждый из которых обеспечивает свою зону. Они разделены во времени и пространстве; какой-то новый рудник открывается, и вся цивилизация черпает оттуда материал.
Евгений Черных: Да, и эти связи, которые появляются вместе с таким разделением, они очень важны. Затем эта культура снова исчезает, и появляется только вместе с русскими – а это уже примерно XVIII век. Причем русские вообще не умели выплавлять металл, и нужно было их этому научить. Российская Империя не была никак связана с металлургией и горным делом, потому что она располагалась на безрудных районах. И, чтобы научиться этому, нужно было приглашать мастеров – но, когда это все-таки произошло, происходит очередной «взрыв». Железо железом, но медь никуда не делась, ее тоже можно и нужно было обрабатывать – и Каргалы возрождаются. Существуют разные месторождения, но такого больше не существует.
Михаил Родин: В одной из статей вы писали, что мастера, которые пришли в Каргалы при Петре, восхищались тем, как были разработаны эти рудники, при том, что время разработки этих рудников они полагали как ордынское – они даже не представляли себе, насколько это действительно древнее месторождение.
Евгений Черных: И свою модель разработки они строили по той, которая была более трех тысяч лет назад. А уже после того, как прекратились эти разработки, приходят профессиональные археологи.
Михаил Родин: А можете описать вот этот мир бронзового века, про который мы говорим? Начиная с 3-го тысячелетия и до 1-го тысячелетия до нашей эры; нам представляется, что люди жили очень разрозненно, но медь и бронза должны были связывать всех, так как месторождения их встречаются очень редко. Как общались между собой цивилизации степей, Месопотамия, Египет?
Евгений Черных: Да, эти культуры были связаны между собой. Мы говорили о понятии металлургической провинции, но что это такое? Это система взаимосвязанных между собой очагов горного дела и металлообработки. Например, вы живете в безрудной зоне, и вы хотите пользоваться привозным металлом; это решается или налетами, или обменной торговлей. В какой-то момент возникает такая огромная структура – модель, которая живет сама по себе в течение, положим, двух тысяч лет. Затем она разрушается.
Если нас интересует, как происходит бронзовый век в Евразии, то мы должны снова обратить внимание на Циркумпонтийскую провинцию. После ее разрушения возникает восемь небольших металлургических провинций – от Тихого Океана до Атлантики: европейская, западноазиатская, восточноазиатская, китайская и так далее. И здесь возникает два «мира»: Восток и Запад; граница идет примерно по Енисею, между Алтаем и Тянь-Шанем, уходит в Тибет и затем к Инду. Эти два мира – абсолютно разные, почти ничем не связанные, за исключением взаимопроникновений через Джунгарские Ворота неподалеку от Синьдзяня. И здесь происходит то, что мы называем сейминско-турбинский феномен – те изменения, которые охватывают погребальные захоронения во всем этом районе.
Михаил Родин: Мы сейчас говорим о кочевниках, которые вторгались то с запада на восток, то наоборот, и оставляют там свои погребения – с предметами материальной культуры, сделанными из металла.
Евгений Черных: Да. Затем происходит следующий «взрыв» – это скифская культура, которая охватывает весь степной пояс Евразии. Опять появляются гигантские курганы, где все погребенные сопровождаются бесчисленными золотыми украшениями – их, естественно, неоднократно грабят… Затем в какой-то момент начинает давление Восток, вплоть до империи Чингизидов. Вот такой «маятник» начинает свое движение в бронзовом веке и, по всей видимости, сейчас он его продолжает.
Даже сейчас очень чувствуется эта граница между западными и восточными территориями. Когда вы проезжаете те же Джунгарские ворота (а сейчас это граница между Казахстаном и Китаем), вы четко ее ощущаете.

Джунгарские ворота
Михаил Родин: Насколько четким было разделение труда? Были ли племена, которые занимались исключительно металлургией, и не растили себе пищу самостоятельно?
Евгений Черных: Да, такие племена случались, но они появлялись и исчезали – примерно как в этой истории про Каргалы. Поэтому наряду вот с этим «маятником» существует еще некая «пульсация»: народы, которые специализируются на металлургии, возникают и исчезают. Начинает четко прослеживаться это с Балкано-Карпатской провинции. Каргалы, конечно, были не так огромны, как эти металлургические провинции, но тенденция там была примерно такой же.
https://proshloe.com/vozniknovenie-metallurgii.html

 Отправлено: 27.01.20 08:40. Заголовок: От Абашевской культу..

От Абашевской культуры к Андроновской
Се це Парце наше
вiеста медвена мече
Так убо Твастере
iма реще
удiелятi желзвена
а брате комоне
яковже тещяша
од Бозе до ны
Дощ.6в Вот, те Праотцы (здесь Праце – ПраОтцы, а не древние Персы; ср. отрыв. Из дощ.38б: ...Наше праце шедше до земе суховасте наб наб девящень) наши знали медные мечи. Так ведь Твастер им сказал сделать железные и брать коней, которые текоша от Богов к нам.
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_498481875
Второе тысячелетие до н.э.: кардинальные перемены в евразийской степи

Рис. 13.1. Металлургические провинции II тыс. до н.э. 1 — Европейская, 2 — Евразийская, 3 — Восточноазиатская степная, 4 — Кавказская, 5 — Ирано-Анатолийская, 6 — Древнекитайская, 7 — Индокитайская.
Евразийская провинция: начало формирования

Рис. 13.2. Ареал абашево-синташтинской археологической общности был вытянут в широтном направлении почти на три тысячи километров
Ранний период или же стадия формирования обширнейшей системы ЕАМП, согласно радиоуглеродной хронологии, должен датироваться в пределах приблизительно пятисот лет: от 22/21 до 18/17 веков до н.э. В этот отрезок времени из пределов бассейна Дона и Средней Волги начали свое быстрое продвижение на восток, за Урал, скотоводы северной, лесостепной полосы Степного пояса, потомки недавно господствовавших здесь культур в рамках ЦМП. По Абашевскому некрополю — первому, раскопанному здесь более 80 лет назад — археологи именуют эту культуру абашевской. Ее носители довольно быстро преодолели невысокие хребты Южного Урала, и зауральский клон слегка видоизмененной по ходу продвижения абашевской культуры получил наименование синташтинской.
Абашево-синташтинские скотоводы продолжили свой рывок на восток, и уже последний, самый восточный вариант этой общности стали называть петровским (опять-таки по названию одного из селищ). Общая площадь данного блока родственных культур, осуществивших продвижение с запада на восток достигала примерно 1—1,2 млн. кв. км и была вытянута довольно узкой лентой по северной полосе Степного пояса (рис. 13.2)...
Евразийская провинция: пора стабилизации
Период стабилизации ЕАМП резонно связывать с началом формирования на пространствах западной половины Степного пояса двух громадных археологических общностей. На территориях от северного Причерномо рья вплоть до Южного Урала были рассеяны могильники и поселения так называемой срубной археологической общности (с ней читатель немного знаком из разделов предыдущих глав). Ареал блока культур «срубного» типа равнялся не менее 1,5 — 1,8 млн. кв. км. К востоку от Урала до Алтая и от лесостепи Западной Сибири вплоть до пустынных предгорий Копетдага было сосредоточено множество бытовых и погребальных памятников ряда родственных культур, составлявших блок гигантской андроновской археологической общности. Ее пространственный охват был не менее 2,5 — 3 млн. кв. км. Многочисленные серии радиоуглеродных датировок указывают, что начало периода стабилизации приходится по преимуществу на вторую четверть II тыс. до н.э.
Облик всех этих культур и общностей западной половины Степного пояса оказался достаточно сходным между собой. По этой причине весьма нередко археологи предпочитают даже говорить о великой срубно-андроновской
общности, охватившей необозримые — до 4 и даже 4,5 млн. кв. км — пространства от Причерноморья до Алтая (а это около четырех тысяч километров в широтном простирании) и от южной кромки таежно-лесной полосы вплоть до предгорий Кавказа и пустынь Каракумы и Кызылкумы (в долготном простирании до тысячи километров на западе и до полутора тысяч на востоке). Также далеко не всегда удается вполне надежно отличать друг от друга памятники абашево-синташтинской и срубно-андроновской общностей: по ряду важнейших деталей они весьма сходны друг с другом. При этом ясно, что связанная с зарождением срубно-андроновских древностей вторая волна распространения западных культур затопила и поглотила более раннюю — абашево-синташтинскую (рис.13.7).

Рис. 13.7. Период стабилизации Евразийской металлургической провинции. Желтым цветом окрашен ареал степных памятников срубно-андроновской археологической общности. Зеленым цветом обозначена зона примыкающих к ним с севера лесных культур, очень близких по своему облику степным и, видимо, во многом зависимых от последних (с.244-253)
Е.Н. Черных. Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур. 2009. 624с.
https://vk.com/doc259491187_493390323
Абашевская культура

Карта 23. Территория абашевской культурно-исторической общности. а — 6—10 бытовых памятников, включая местонахождения абашевской керамики на поселениях; б — 2—5 бытовых памятников; в — 1 бытовой памятник; г — 6—10 курганных могильников; д — 2—5 курганных могильника; е — 1 курганный могильник; ж — одиночные курганы и могильники с единичными абашевскими курганами или захоронениями; з — бес- курганный могильник; и — единичное бескурганное захоронение; к — современная граница лесостепи по Ф. Н. Милкову; л — территория доно-волжской абашевской культуры; м — территория средневолжской абашевской культуры; н — территория уральской абашевской культуры
К середине II тыс. до н. э. в лесостепной зопе Восточной Европы сложилась абашевская культурно-историческая общность преимущественно скотоводческого населения, памятники которой сейчас известны на территории от левобережья Днепра на западе (бассейны Десны и Сейма) до р. Тобол — на востоке, а хронологические пределы определяются второй — третьей четвертью II тыс. до н.э.
...В итоге на конец 70-х годов XX в. известно более 200 бытовых и более 150 курганных и бескурганных погребальных памятников (карта 23), серия так называемых кладов абашевского металла и множество единичных и случайных находок, из которых наиболее примечательны неоднократные случаи обнаружения «абашевского» металла в лесных районах не только Поволжья и Приуралья, но и далекой Карелии и Финляндии.
Бытовые абашевские памятники лучше всего изучены в лесостепных районах Подонья и Южного Урала. И в то же время они почти не известны на территории распространения абашевских могильников в Среднем Поволжье.
...Это население первым в достаточно масштабном объеме начало освоение уральских месторождений меди, особенно зауральских месторождений меди Таш-Казган и Никольское с использованием медистых песчаников Приуралья, как, впрочем, и Поволжья (Сальников, 1962; Черных, 1964; 1970, с. 27 — 28, 108—111 и др.). Абашевские мастера выработали свою форму орудий труда, предметов вооружения и украшений. У абашевцев известны имевшие разное функциональное назначение пластинчатые орудия труда (ножи, серпы, скобели), свои типы вислообушных топоров: камский, по Б.Г. Тихонову (Тихонов, 1960, с. 59—62), узковислообушный, по Е.Н. Черных (Черных, 1970, с. 58, рис. 50), абашевский, по С.А. Кореневскому (Кореневский, 1973, с. 44—47, рис. 4), плоских топоров-тесел, по Б.Г. Тихонову (Тихонов, 1960, с. 66), тип удлиненных топоров-тесел с расширенной пяткой, по Е.Н. Черных (Черных, 1970, с. 62), кованых наконечников копий с разомкнутой втулкой, несколько разновидностей ножей и кинжалов и т.д. Абашевские мастера изготовляли лепестковидные бляшки-розетки, браслеты, имеющие несомкнутые, часто приостренные концы, маленькие желобчатые подвески и т.д. Для абашевцев характерно богатое украшение одежды, особенно головного убора, мелкими нашивными полукруглыми бляшками, проволочными пронизками и другими украшениями.
Уровень развития скотоводства обусловил широкие возможности для использования абашевцами скота в транспортных и военных целях. Последнее в свою очередь не только способствовало распространению их на значительные территории, но и явилось одним из условий складывания огромной культурно-исторической общности. Именно у абашевцев, особенно на позднем этапе их развития, получили распространение дисковидные псалии с шипами, наиболее впечатляющими являются два сделанных из слоновой кости орнаментированных псалия из основного погребения кургана 2 Старо-Юрьевского могильника в Верхнем Подонье. Находки такого рода псалиев фиксируют первое появление в евразийской степи и лесостепи колесничного транспорта (Пряхин, 1972, с. 238; 1976 а, с. 124; Чередниченко, 1976, с.147 — 148; Смирнов, Кузьмина, 1977, с. 42 — 45, рис. 11). Сам же факт использования дисковидных псалий в упряжи колесниц нашел неоспоримое подтверждение при раскопках Синташтинского могильника в Зауралье, в погребениях которого удалось проследить и сами остатки такого рода колесниц (Генинг, 1977, с. 59, 66, рис. 3).
...Дальнейшая судьба массивов абашевского населения на основных территориях лесостепной зоны Дона, Волги и Южного Урала выясняется на основе учета и анализа выявляемой картины распространения на эти территории срубников и алакульцев. Этот процесс нашел отражение в самых разнообразных формах. Одним из его результатов было появление своего рода синкретических абашевско-срубных и абашевско-алакульских памятников, среди которых наиболее известна группа ранних погребений эпохи поздней бронзы в Покровских курганах под г. Саратовом, тезис о наличии в которых абашевского компонента становится все более очевидным (Халиков, 1976, с. 48, 49; Качалова, 1976, с. 14, 15, табл. 1). Причем при всей сложности этого процесса основная линия развития в лесостепи в это время — это линия постепенного возобладания срубных и алакульских традиций над абашевскими, завершившаяся фактическим поглощением массивов абашевского населения и включением их в срубную и алакульскую культурно-исторические общности. Особенно показательны в этом плане данные, полученные при раскопках Шиловского и первого Масловского поселений в низовьях р. Воронеж и Синташтинского поселения на юге Челябинской обл.
...Намечающимся решением вопроса о происхождении и дальнейшей судьбе абашевского населения обусловлен и подход к выяснению этноса этого населения. Отрицание генетической связи с абашевцами предшествующих по времени культур лесного Поволжья, как и отсутствие прямого наследования абашевских черт финно-угорскими культурами раннего железного века Поволжья, является серьезным аргументом в пользу отрицания и финно-угорского этноса абашевцев. В то же время определение их этноса как индоиранского становится все более очевидным (впервые такая точка зрения была высказана А. X. Халиковым). Данная трактовка этноса абашевцев получает дополнительную аргументацию в связи с новыми доводами в пользу того, что абашевцы своими историческими корнями, развитием да и дальнейшей судьбой связаны с миром массивов населения древнеямной, срубной и алакульской культурноисторических общностей, которые сейчас все более определенно рассматривают в прямой связи с проблемой ранней истории индоевропейцев, а затем и их группой индоиранских ответвлений.
Абашевская культура (А.Д. Пряхин, А.Х. Халиков). Эпоха бронзы лесной полосы СССР. - Серия: Археология СССР. М.: 1987. 472с.
https://arheologija.ru/abashevskaya-kultura/
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_534130672

 Отправлено: 28.01.20 09:25. Заголовок: От Абашевской культу..

От Абашевской культуры к Андроновской
Абашевская культура
...В истории абашевского населения есть основание выделять три периода: протоабашевский — время, предшествующее распространению этого населения в северные пределы лесостепного Среднего Поволжья и на Южный Урал (вторая четверть II тыс. до н.э.); раннеабашевский — начинается со времени расселения абашевцев в северные пределы лесостепи Среднего Поволжья и на Южный Урал и не выходит за хронологические рамки досейминского хронологического горизонта (середина II тыс. до н.э.); позднеабашевский — время начального этапа сейминского хронологического горизонта, когда абашевцы вступают в интенсивные контакты с постепенно распространяющимися в лесостепь срубниками и алакульцами (третья четверть II тыс. до н.э.) (сл. рис. а—г).

Карта 23. Территория абашевской культурно-исторической общности. а — 6—10 бытовых памятников, включая местонахождения абашевской керамики на поселениях; б — 2—5 бытовых памятников; в — 1 бытовой памятник; г — 6—10 курганных могильников; д — 2—5 курганных могильника; е — 1 курганный могильник; ж — одиночные курганы и могильники с единичными абашевскими курганами или захоронениями; з — бескурганный могильник; и — единичное бескурганное захоронение; к — современная граница лесостепи по Ф.Н. Милкову; л — территория доно-волжской абашевской культуры; м — территория средневолжской абашевской культуры; н — территория уральской абашевской культуры: 1 — Немеричи; 2 — Дятьковичи; 3 — Салтановка; 4 — Успенское; 5 — Реутец; 7 — Огубь; 8 — Кухмарь; 9 — Петряиха; 10 — Земское; 11 — Подборновское; 12 — Бокино, рыбхоз «Прогресс» у Шлихтинского озера, Перикса у Красного озера, Голдым I, Черняное; 13 — Знаменка; 14 — Елизавет-Михай- ловка; 15 — Матчерка; 16 — «Трашкин Бугор»; 17 — Большие Верхи; 18 — Красный Восток; 19 — Тюзиково-Михайловское; 20 — Подборица-Щербининская; 21 — Марьевка; 22 — Усть- Уза, 23 — Алферьевка I; 24 — Барковское; 25 — Бессоновка; 26, 27 — Старое Ардатово; 28 — Яиымово; 29 — Тиханкино, Миняшкино, Паратмары, Виловатово I, Пенкино, Виловато- во II, Алгаши; 30 — Дасаево, Тхомеево, Пишкшик, Абашево, Янгильдино; Шоркино, Икково, Теби-Касы, Туаш-Касы; 31 — Криушинские дюны; 32 — Катергино, Тюрлема, Васюково, Козыльяры, Карашам; 33 — Победа I, II; 34 — Юлдуз; 35 — Великолепье, Мари-Кугунур, Студеный ключ; 36 — Туруново, Абаснур, Сретенка; Акашево, Троицкий, Колянур, Семейкино, Алеево, Прокопьевка, Тапшер; 37 — Русский Кугланур; 38 — Шинур, Сосновка, Шукшиерский, Ви льял, Нартасы; 39 — Ульяновское; 40 — Проходнянские 4—6; 41 — Сердюково; 42 — Провороть; 43 — Средняя Апочка; 44 — Валуйки; 45 — Новосимоновка; 46 — Александрия; 47 — Ильичевское; 48 — Гора Пристин; 49 — Шульгинка; 50 — Капитаново; 51 — Николаевка; 52 — Ефремов; 53 — Замарайка; 54 — Хит- ров Луг; 55 — Маховщина, по р. Воргол, по р. Ельчику, поселение у спиртзавода; 56 — Больше-Попово, Донское; 57 — Линовка, Никольское; 58 — Никольское, Тюнино, могильники в Дубовой роще и «Селище», Введенка; 59 — Конь-Колодезь; 60 — Заворонежское; 61 — Старо-Юрьево; 62 — Изосимово, Торбеевские дюны; 63 — Сокольское, Ярлуковская протока I, Каменное, Грязи, плотина Липецкого водохранилища, Верби- лово, Карамышево; 64—Грушино, Хлебное; 65 — Усмапка II; 66 — Боровое, Отрожка 1, Отрожка 2, Отрожка 3, Северо-Восточное, Придача, у Вогрэвской дамбы, Масловское 2, Первое Масловское, Волковское; 67 — Попова Дача, Частые курганы, Подклетное, ул. Громова, г. Воронеж; 68 — Чижовское 2, 4, Шиловское 1, 2, Тавровское 2, 3, Тавровское Правобережное, Левобережное, устье р. Воронежа; 69 — «Сады», Рогачевка, Степной, Левая Россошь; 70 — у Дома инвалидов, Подгорное 1, 4, Дача, Губарево; 71 — Кондрашевка, Нижняя Водуга, Дальние Солонцы, Латное; 72 — Вознесенка, Березовка, Чау- совка по р. Еманче; 73 — Чаусовка, Хохольский; 74 — Алата- ва, Масюгино, Репьевка; 75 — Костенки IV, Левобережное Костеиовское, Борщево, Нововоронежск; 76 — Богуславка, два поселения у Сасовки II, Бузенки; 77 — два поселения у Русской Тростянки, Дармодехинское, Копанище; 78 — Марки I, II; 79 — Щучье, Борщево — «Лисья поляна»; 80 — Большие Яксарки, Мосоловка, два поселения у Садового, уроч. Гнилое, уроч. Сухое Веретье, два поселения у Бродового, Анна — «Лисий Бугор», Левашовка; 81 — Старая Тойда, Анна, Козловка; 82 — Новый Курлак; 83 — Хлебородное; Старый Курлак; Черное озеро, Кушелев, Старая Тойда; Старая Тишанка, Старая Чигла, Новая Чигла; 84 — Владимировна; 85 — Копыль; 86 — Ростоши; 87 — Дерябкино; 88 — Артюшки- но; 89 — Уваровское; 90 — Алешки; 91 — Курлакино; 92 — Красный Полуостров; 93 — Ильмень; 94 — Короли; 95 — Угольный; 96 — Андрианов, Слащевка; 97 — Петровск; 98 — Аткарск; 99 — Верхняя Красавка, Нижняя Красавка; 100 — Сидоры; 101 — Базяково; 102 — II и III Новомордовские могильники; 103 — Юрманки; 104 — Торфболото II; 105 — Ишеево; 106 — Белый Ключ; 107 — Русская Бектяшка; 108 — Тарновка; 109 — Каменно-Вражский; 110 — между Ал- мазовской и Константиновной, Шабаповка, Булькунавка; 111 — Сурушское; 112 — Старое Семейкино; ИЗ — Шигонские дюны; Муранское, Комаровское, Воскресенское; 114 — Григорьевка; 115 — Точка, Красные Пески, у Глубокого озера, Осиновые ямы; 116 — Кинель-Черкассы; 117 — Никифоров- ский кордон; 118 — Виловатовские дюны, Максимовна; 119 — Утевка VI; 120 — «Грачев сад», «Кирпичные сараи»; 121 — Владимировна; 122 — Преполовекки I; 123 — Горюши, Буровка; 124 — Старая Яблонка; 125 — Дубовое; 126 — Алек- сеевский Правобережный; 127 — Максимовна, Студеновка; 128 — Максютово; 129 — Пристанное; 130 — Новолицовка; 131 — г. Энгельс; Покровские курганы; 132 — Карамыш; 133 — Скатовка; 134 — Краснополье Ровное; 135 — могильники к северо-востоку от Иловатки и к югу от Иловатки; 136 — Уса- тово; 137 — могильники к юго-западу от Бережновки, I и II Бережновский; 138 — Политотдельское; 139 — Быково I; 140 — Верхне-Зареченский; 141 — Ляпичев; 142 — Каратово, Октябрьский, Исмайлово, Старо-Какрыбашевское; 143 — Чекан; 144 — Курштирякское; 145 — Иманле; 146 — Старо-Алек- сандровка; 147 — Старо-Куручево; 148 — Новый Надир; 149 — Юмакаево; 150 — Метев-Тамак; 151 — Тюруш-тамак; 152 — Синтиш-Тамак; 153 — Князево; 154 — Ново-Биктимирово; 155 — Набережные курганы; 156 — Аитово; 157 — Ильчигу- лово, Тюбетеево; 158 — Нижне-Чуракаево; 159 — Давлеканов- ское; 160 — Чукраклы; 161 — Старые Ябалаклы; 162 — Яба- лаклы, Нижнее Хозятово; 163 — Кучумово; 164 — Романовна II, III, VIII, Ильмурзино; 165 — Ахлыстино; 166 — Новые Турбаслы; 167, 168 — Юкалекулево; 169 — III Казбуруновский; 170 — Петряево; 171 — Уршак; 172 — Сынташево (Иш- мухаметово), Елимбетово (Ембетбаево); 173 — Акбута; 174 — Береговское I, II, Озерки II; 175 — III Красногорский, Береговский; 176 — Салихово I, II, Ахмерово I, Ишеево II, Урняк; 177 — Амерово; 178 — Баланбаш; 179 — Нижний Тюкун; 180 — Сахаево; 181 — Тугаево; 182 — Устиновское; 183 — Мало-Кызыльское; 184 — селище 15 в Домбаровском районе; 185 — Новый Кумак; 186 — I Альмухаметовский; 187 — IV Тавлыкаев- ский; 188 — Русское Тангирово; 189 — Якупово; 190 — Максимовна; 191 — Кордайловка; 192 — Степное I; 193 — Син- таштинское; 194 — Первый Синташтинский, Второй Синташтинский; 195 — Алексеевское; 196 — Царев Курган на р. Тоболе; 197 — Петровка
...В итоге на конец 70-х годов XX в. известно более 200 бытовых и более 150 курганных и бескурганных погребальных памятников (карта 23), серия так называемых кладов абашевского металла и множество единичных и случайных находок, из которых наиболее примечательны неоднократные случаи обнаружения «абашевского» металла в лесных районах не только Поволжья и Приуралья, но и далекой Карелии и Финляндии.
Бытовые абашевские памятники лучше всего изучены в лесостепных районах Подонья и Южного Урала. И в то же время они почти не известны на территории распространения абашевских могильников в Среднем Поволжье.
...Для абашевского населения характерен подкурганный обряд захоронения с возведением уплощенных насыпей. Отмечается наличие интервала между временем совершения захоронения и возведением насыпи. Особенностью погребального обряда этого населения было возведение кольцевых (реже прямоугольных) внемогильных сооружений, ограничивающих значительную площадь вокруг одной или нескольких могил. Иногда отмечается наличие самостоятельных прямоугольных столбовых конструкций вокруг отдельных захоронений. Для погребального обряда абашевского населения характерен в разной степени проявляющийся культ огня (сожжение наземных конструкций, ссыпание горящего угля в могилу и т. п.) и жертвоприношения животных (положение частей или шкуры с головой и ногами). Могильные ямы чаще всего вытянуто-прямоугольные, иногда имеют деревянное или каменное оформление. Умершие клались на спину с вытянутыми или приподнятыми ногами. Чаще встречается восточная и юго-восточная ориентировка умерших. Отмечено наличие расчлененных, частичных, т. е. повторных захоронений.
...В пределах абашевской культурно-исторической общности есть основание выделить отдельные абашевские культуры (карта 23). Одна из них, доно-волжская, в основном занимала лесостепные районы Подонья и смежные районы Поволжья.

Рис. 61. Доно-волжская абашевская культура
1 — Подклетное, курган 6, погребение 1; 2 — Тюнино, могильник в Дубовой роще, курган 3, погребение; 2, 14, 15 — Подклетное, курган 10, погребение 4; 4, 5 — Хохольский, курган 1, погребение 1; 6, 18 — курган у Введенки, погребение 1; 7 — Тюнино; 8, 11 — курган у Введенки, погребение 2; 9 — Новый Курлак, курган 1; 10 — Латное; 12, 17 — нижняя часть заполнения жертвенного места святилища 2 Шиловского поселения; 13 — курган у Введенки, погребение 5; 16 — Левобережное поселение у плотины
Для доно-волжской абашевской культуры характерно наличие дюнных (для раннего времени) и мысовых (для более позднего времени) поселений. Отмечается эволюция поселков от небольших с единичными мало углубленными в материк соединяющимися жилищами (или наземными постройками) до значительных по площади поселков с большими однокамерными постройками, имеющими тамбурную часть. Под курганами относительно редко фиксируются внемогильные конструкции. Чаще, чем на других территориях, отмечается наличие огромных могильных ям, имеющих мощные деревянные конструкции (особенно перекрытие). Для погребального обряда оказывается более характерным положение умерших на спине с вытянутыми, а не приподнятыми ногами, при вытянутых или согнутых руках. Покойники чаще ориентированы головой в северо-восточную, нежели в юго-восточную часть насыпи. Чаще, чем на других территориях, покойники в могильных ямах смещены от центра. Одной из характерных особенностей местоположения инвентаря является то, что сосуды помещаются не только в могильные ямы, но весьма часто около могилы, на их перекрытии и даже за пределами площади могил. Украшения редки, значительно чаще встречаются орудия труда и предметы вооружения.
Для керамики характерен значительный процент колоколовидных горшков и баночных форм. Здесь почти не получили распространения нарядно украшенные колоколовидные чаши. Отмечается преобладание орнамента из горизонтальных прочерченных линий, ограниченных сверху и снизу боковыми вдавленнями. Совершенно не встречены известные по другим абашевским культурам такие элементы орнамента, как длинная лесенка, шахматный узор, удлиненные заполненные треугольники и т.д. В отличие от других абашевских культур здесь чаще встречаются округло-желобчатые браслеты с несомкнутыми приостренными концами. Среди украшений отсутствуют характерные для других абашевских культур лепестковидные бляшки-розетки (рис. 61).

Рис. 62. Реконструкция женского головного убора средневолжских абашевцев: 1, 2 — II Виловатовский могильник, курган 11, погребение 1; 3 — II Виловатовский могильник, курган 7, погребение 11; 4, 6 — Тапшерский могильник, курган 1, погребение 1; 5 — Вильяльский могильник, курган 1, погребение 1
Средневолжская абашевская культура характеризуется наличием лишь единичных кратковременных дюнных стоянок, известных только на юге этой культуры. Для нее характерно наличие подкурганных внемогильных деревянных конструкций. Здесь наиболее значительны проявления культа огня, включая огромные кострища в площади курганов. По сравнению с другими абашевскими культурами могильные ямы здесь, как правило, имеют меньшие размеры. Почти повсеместно встречается положение умерших на спине с приподнятыми ногами, при экстраординарности одиночных захоронений с вытянутым положением костяков. Преобладает ориентировка умерших в юго-восточную часть насыпи. В погребениях особенно часто встречаются украшения, включая богато украшенный головной убор (рис. 62), и в то же время крайне редко — орудия труда и предметы вооружения. Только на этой территории отмечено наличие маленьких острореберных сосудиков с ребром у самого их основания — своего рода тюльпановидных сосудиков. Из всех абашевских культур здесь наименьшее число горшков с ребристостью в верхней части тулова и банок с массивным верхом. И в то же время здесь более всего острореберных сосудиков, колоколовидных банок и чаш без колоколовидности. Примечательно, что большие нарядно украшенные колоколовидные чаши, почти полностью отсутствующие на доно-волжской территории, в могильниках средневолжского правобережья встречаются, преимущественно в обломках, в тризнах, а в могильниках Волго-Вятского междуречья, в Кухмарском могильнике на территории Верхнего Поволжья найдены, как и в могильниках уральской абашевской культуры, и в самих могильных ямах. В украшении сосудов особенно часто встречаются округлые вдавлення. Только здесь на сосудах отмечено наличие нанесенных в шахматном порядке удлиненных треугольников, горизонтально расположенных ромбов с перекрещивающейся штриховкой. В отличие от других абашевских культур здесь преобладают округлые, треугольники и полуокруглые в сечении браслеты с несомкнутыми приостренными концами. У средневолжских абашевцев получили преимущественное распространение полукруглые полые бляшки и очковидные подвески (рис. 63).

Рис. 63. Средневолжская абашевская культура
1, 3— Тауш-Касы, курган 4; 2 — Абашевский могильник; 4, 9 — Тауш-Касы, курган 1, погребение 2; 5 — Абашево, курган 9, погребение 15; 6, 11 — Абашево, курган 9, погребение 8; 7 — II Виловатовский могильник, курган 11, погребение 1 (реконструкция А. X. Халикова); 8 — Абашево, курган 6, погребение 2; 10 — Пепкинский курган, погребение 2; 12, 14, 21 — Пепкинский курган, погребение 1; 13 — Туруново, курган 2, погребение 2; 15 — Кугунур, курган 26, погребение 1; 16 — Абашево, курган 9, погребение 1; 17 — Ка- тергино, курган 2, погребение 1; 18 — Тауш-Касы, курган 4, погребение 3; 19 — Троицкий курган 2, погребение 1; 20 — Алгаши, курган 5, погребение 1
Для уральской абашевской культуры характерно наличие, как правило, небольших поселков, имевших террасное местоположение или расположенных по склонам больших мысовых участков.
Для курганов наиболее характерны не свойственные другим абашевским культурам каменные внемогильные конструкции. Только здесь камень довольно широко применялся и в оформлении могильных ям. В ряде случаев отмечаются мощные костры, горевшие над могильными ямами уже после совершения захоронения. Чаще, чем на других территориях, фиксируется наличие частичных и повторных захоронений. Умершие клались на спину вытянуто или с приподнятыми ногами. Устойчивости в ориентировке умерших нет.
Среди форм керамики более всего колоколовидных чаш и меньше колоколовидных горшков. Колоколовидные сосуды здесь чаще имеют значительно меньшую высоту венчика. Отличия проявляются даже в маленьких острореберных сосудиках — особенно показательно наличие прямого падения в районе шейки с внутренней стороны. В украшении сосудов намного чаще отмечается меандровый и лопастной узоры, традиция украшения их нижней части прочерченной вертикальной елочкой и т.д. На уральской территории распространены округлые в сечении браслеты с несомкнутыми притупленными концами, металлические накладки, пластинчатые бляшки. Только здесь известны многовитковые маленькие желобчатые подвески и металлические бусы. Значителен набор металлических орудий труда и предметов вооружения (рис. 64).

Рис. 64. Уральская абашевская культура
1 — III Красногорский курган 9, насыпь; 2 — Береговка, курган 5, юго-западный сектор; 3, 9, 10 — могильник Метев-Тамас; 4—Юкалекулево, курган 1, погребение 2; 5—8, 11, 23 — Никифоровский могильник, погребение 2; 12 — IV Тавлыкаевский, курган 3, погребение 2; 13, 19 — Мало-Кизыльское селище; 14, 15 — Верхне-Кизыльский клад; 16 — Береговка, курган 3, насыпь; 17 — поселение Береговское 1; 18 — III Красногорский курган 9, погребение 3; 20 — Береговка, курган 6; 21 — III Красногорский курган 9, погребение 1; 22, 26 — Береговка, курган 2, погребение 3; 24 — III Красногорский курган 2, погребение 2; 25 — III Красногорский курган 2, погребение 1; 27 — III Красногорский курган 8, погребение 1
Абашевская культура (А.Д. Пряхин, А.Х. Халиков). Эпоха бронзы лесной полосы СССР. - Серия: Археология СССР. М.: 1987. 472с.
https://arheologija.ru/abashevskaya-kultura/
В 1977г. А.Д. Пряхин успешно защищает докторскую диссертацию на тему «История древних скотоводов II тыс. до н.э. лесостепных районов Подонья, Поволжья и Южного Урала (абашевская культурноисторическая общность)». Защите предшествовала публикация двух монографий «Поселения абашевской общности» (1976) и «Погребальные абашевские памятники» (1977).
Заключение: Изложенный материал позволяет с уверенностью говорить о том, что под понятием древностей абашевской культурно-исторической общности объединены памятники родственных массивов преимущественно скотоводческого населения эпохи бронзы, которые были распространены на огромной лесостепной территории от бассейна Донца и левых притоков Днепра на западе до Зауралья на востоке. Сейчас четко вырисовываются признаки абашевских культур — доно-волжской, средневолжской и уральской. Определились границы распространения памятников каждой из этих культур, которые уже не представляются разобщенными группами. Памятники доно-волжской абашевской культуры занимают лесо-степные районы Подонья и смежные районы Поволжья, встречаются и в степных районах; средневолжской абашевской культуры (как правило, погребальные) — северные пределы лесостепной зоны Среднего Поволжья, преимущественно лесостепное правобережье и примыкающие территории лесной зоны как Среднего, так и Верхнего Поволжья; уральской абашевской культуры — лесостепную полосу уральского географического региона, ограниченную на западе крайними левобережными районами Заволжья, а на востоке распространяющуюся до р. Тобола.
Ключевые позиции в абашевской культурно-исторической общности занимала самая значительная из абашевских культур — доно-волжская. Именно на территории лесостепного Подонья и в смежных районах Поволжья прослеживаются истоки абашевских древностей и все этапы их развития.
Доно-волжская абашевскаи культура развивалась на фоне взаимоотношений вначале с катакомбно-полтавкинским миром, а затем срубным.
…Абашевские древности обладают радом характерных признаков. Население, ставившее их, имело много общего в уровне развития экономики и общественных отношений: преимущественно скотоводческое (нередко подвижное) хозяйство; собственная металлургия; патриархальные общественные отношения, включавшие социальное расслоение и возможное имущественное неравенство; развитие транспортных средств и колесниц. Именно абашевское население освоило отдельные месторождения меди на Урале. Оно не только создало свою металлургию, но и предопределило следующий этап — развитие металлургии в Волго-Уралье, связанное с населением срубной и алакульской культурно-исторических общностей.
А.Д. Пряхин. Погребальные абашевские памятники. Воронеж. Из-во Воронежского ун-та. 1977, 168с.
https://vk.com/doc-41371964_466609058

Инвентарь «элитных» позднеабашевских погребений:
1-5— керамика; 6-8 — костяные псалии; 9, 10— каменные наконечники стрел; 11 — топор; 12, 13 — наконечники копий; 14 — нож; 15 — тесло; 16 — навершие-лопаточка из кости; 17 — каменная булава; 18 — костяная пряжка (11-15— медь и бронза)
Лишь на позднем этапе абашевской общности в Среднем Подонье появляются погребения с характерным воинским инвентарем, жертвоприношениями лошадей, собак, мелкого рогатого скота (Кондрашкинский, Селезни 2). По всей видимости, это могилы представителей элиты общества — вождей, жрецов и их ближайшего окружения. Они сопровождались специфическим набором знаков власти, а именно: каменными булавами, костяными навершиями-лопаточками, медными боевыми топорами, наконечниками копий, ножами-кинжалами, колесничим комплектом (костяные шитковые и дисковидные псалии, распределители ремней, пряжки от портупей).
Материальная культура абашевского населения самобытна. Керамика представлена плоскодонными горшками, банками, мисками с примесью ракушки в тесте. Оригинальны колоколовидные и острореберные сосуды с геометрической орнаментацией, особенно пышной на погребальной посуде. Найдено много металлических орудий — узкообушных топоров, плоских тесел, наконечников копий с разомкнутой втулкой, двулезвийных ножей с перекрестьем и перехватом, слабо изогнутых серповидных орудий, рыболовных крюков и гарпунов. Яркий колорит культуре придают украшения из меди, серебра и биллона: браслеты, очковидные подвески из проволоки, височные подвески в 1,5 оборота, гривны, бляшки, пронизи-спирали из тонкой пластины, но прежде всего — литые нашивные бляшки-розетки — характерный этнографический признак абашевского женского костюма, в особенности головного убора. Своеобразны каменные (наконечники стрел, топоры, молотки, песты, наковальни и др.), костяные (псалии с монолитными и вставными шипами, пряжки, застежки, навершия-лопаточки, наконечники стрел и др.) и глиняные (тигли, модели колес) изделия.
Система жизнеобеспечения абашевских племен опиралась на пастушеское скотоводство, металлургию и металлообработку и дополнялась другими отраслями хозяйственной деятельности: охотой, рыбной ловлей, домашними промыслами и собирательством. Прямые свидетельства о занятии земледелием (т.е. остатки культурных злаков) отсутствуют.
С абашевской общностью связана деятельность донского металлообрабатывающего и южноуральского металлургического очагов. Второй из них являлся базовым и обеспечивал металлом население всей общности. Выплавка и обработка «чистой» и мышьяковой меди, а также серебра и биллонов осуществлялись в специализированных центрах (Береговский, Тюбякский и др.) в излучине р. Белой и предгорьях Урала, богатых лесами.

Культуры ранней фазы Евразийской провинции
Среди первого блока культур и производящих центров начала позднего бронзового века ведущая роль принадлежала абашевской культурно-исторической общности.
С.В. Кузьминых, А.Д. Дегтярева. Поздний бронзовый век. Археология: Учебник (Под редакцией академика РАН В.Л. Янина). М.: Изд-во Моск. ун-та, 2006. с.219-270
https://arheologija.ru/pozdniy-bronzovyiy-vek/
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_534265668

 Отправлено: 29.01.20 08:32. Заголовок: Мосоловское поселени..

Мосоловское поселение металлургов-литейщиков эпохи поздней бронзы

Мосоловка, многослойное селище на правом берегу р. Битюг, в 1 км к юго-западу от совр. с. Мосоловка (Аннинский р-н Воронежской обл., Россия). Открыто в 1962 Г.И. Корнюшиным. Раскопками в 1972–74 (В.И. Сагайдак, А.Д. Пряхин), 1977–84, 1989 (А. Д. Пряхин) исследовано 11 тыс. м2. Наиболее важны материалы срубной культуры (2-й четв. – сер. 2-го тыс. до н. э.). Дома – одно- и двухкамерные полуземлянки каркасно-столбовой конструкции (до 100 м2), с двускатной крышей, входами-тамбурами, как правило с несколькими очагами. Производств. и хозяйств. сооружения – наземные или слабо углублённые, каркасно-столбовой конструкции (до 30 м2). Вне жилищ встречены много-числ. ямы-погреба и жертвенники. Уникален набор, связанный с металлообработкой: остатки медеплавильного горна; ок. 700 целых и фрагментированных глиняных литейных форм для отливки топоров, серпов-косарей, ножей-кинжалов и др.; более 300 плавильных чаш; более 350 каменных орудий труда; шлаки и ошлаковка, капли-сплески меди и т.д. Найдены орудия кожевенного (костяные тупики, струги, скребки, шилья) и прядильного (костяные спицы, глиняные пряслица) производств. М. – один из наиболее полно изученных специализир. посёлков кузнецов-литейщиков в евразийской степи и лесостепи. По материалам исследования М., с использованием экспериментов, реконструированы осн. циклы бронзолитейного производства позднего бронзового века Евразийской степной металлургической провинции. Зафиксированы также находки неолита (5–4-е тыс. до н. э.); среднедонской катакомбной культуры, воронежской культуры, абашевской культуры раннего и среднего бронзового века (кон. 3-го – нач. 2-го тыс. до н. э.); сарматских археологических культур (1–3 вв. н. э.), др.-рус. времени (13–14 вв.).https://bigenc.ru/archeology/text/2234320 Автор: И. Е. Сафонов

В 1972г. Левобережным донским отрядом экспедиции Воронежского университета при раскопках Мосоловского поселения срубной культурно-исторической общности исследовано производственное помещение и получены другие свидетельства металлообработки бронзы. Предварительная их характеристика дается далее.
Мосоловское (Корпюшппское) поселение расположено напротив одно именного села на мысу левого берега р. Битюг в левобережье Дона (территория Аннинского района Воронежской области). Оно обнаружено в 1962г. Г.И. Корнюшиным в обнажении берега, образовавшегося при разработке карьера. Здесь была собрана коллекция керамики срубного типа, три обломка форм для отливки топоров, два обломка форм для отливки серпов, отдельные обломки крышек плавильных чаш и бронзовая пластинка.
Затем поселение было осмотрено нами в 1971г. Мыс поселения возвышается над уровнем поймы на 8—9 м. Территория мыса четко ограничена склонами в сторону р. Битюг и к ручью, впадающему в Битюг. Примерные размеры поселения 160 X 180 м.
…На всей площади раскопа, включая котлован, обнаружено свыше 140 экз. обломков литейных форм и крышек. В основном они представлены обломками, часть из которых крайне фрагментарна. Из них свыше 90 обломков, а также целые или склеиваемые литейные формочки обнаружены в заполнении котлована постройки 1. Все формочки сделаны из глины, и подавляющее их большинство уже было в употреблении. Тесто формочек промешано хорошо. Видимый характер примесей в составе теста для их изготовления не отличается от состава глины для изготовления большей части посуды с поселения. Обжиг сравнительно ровный, цвет внешней поверхности желто-красный, в изломе - черный. На внутренней поверхности формочек в результате воздействия расплавленного металла заметен серовато-белый налет и характерные трещинки.
Литейные формы делятся на две группы: двустворчатые и одностворчатые. Двустворчатые литейные формы служили, в основном, для отливки вислообушных топоров. Целые и обломки формочек, определенно служивших для отливки топоров, обнаружены в количестве 50 экз. (рис. 4, рис. 5.1,2). Каждая из створок таких форм представляет собой массивный прямоугольный, вытянутых пропорций глиняный брусок с несколько закругленными или прямыми углами. В обушковой части бруски шире, к лезвийной части — сужаются. Размеры и толщина глиняных створок различны в зависимости от размеров отливавшегося в них топора. Получаемые
топоры имели массивный обух и длинный несколько загнутый и расширенный у основания лезвия клин. Проушины, как правило, овальной в плане формы…В целом нельзя не отметить, что все исследователи отмечают принадлежность этого типа топоров племенам срубной культурно-исторической общности.
Двустворчатые формы для отливки других предметов встречены только в обломках. Одна из них служила для отливки двух округлых в сечении прутьев, другая — для отливки копий с округлой втулкой сейминского типа.
Сравнительно большую серию составляют обломки односторонних форм для отливки плоских предметов — серпов, серповидных изделий, ножей, тесел и заготовок. В процессе отливки литейная форма накрывалась специально вылепленными для этих целей плоскими крышками, обломки которых также найдены (в нескольких случаях отмечено использование в качестве крышки тыльной стороны литейных форм). Крышки в отдельных случаях дополнительно подрабатывались. Так, на них формовалась нервюра для придания ребристости ножам. На крышках сбоку делались углубления для литников при отливке серпов. Иногда разными сторонами одной крышки накрывались литейные формы разнотипных предметов...
А.Д. Пряхин, В.И. Сагайдак. Металлообрабатывающая мастерская на поселении срубной культуры. - Советская археология, 1975. № 2, с.176-187
https://vk.com/doc-58440231_443844427

Рис. 50. Мосоловское поселение. Плавильная чаша и глиняные литейные формы (масштабы разные)

Рис. 51. Мосоловское поселение. Сосуды эпохи поздней бронзы
...Говоря о важности осмысления результатов изучения поселения, следует также иметь в виду, что это памятник неоднослойный. На территории уже прекратившего существование Мосоловского поселка металлургов-литейщиков совершается серия захоронений, достаточно четко фиксирующих хронологические рамки завершающего этапа срубных древностей. А в раннем пласте этого поселка четко фиксируется наличие позднеабашевского компонента. Кроме того, с Мосоловского поселения представлена и значительная серия свидетельств, связанных с существованием на этом месте в досрубное время стоянки воронежской культуры средней бронзы. Есть отсюда и материалы среднедонской катакомбной культуры. То есть Мосоловский поселок металлургов-литейщиков поздней бронзы оказывается стратиграфически в свите культур средней—поздней бронзы донской лесостепи, что еще более увеличивает значимость памятника для осмысления тех процессов, которые имели место в эпоху бронзы в донской лесостепи, как, впрочем, и на более широких пространствах.
...Обращается внимание на имеющиеся стратиграфические наблюдения, позволившие с определенными оговорками рассматривать существовавшее здесь поселение донской лесостепной срубной культуры в хронологических рамках между временем пребывания на этой территории небольших групп населения воронежской археологической культуры средней бронзы и временем совершения серии бескурганных захоронений финала срубного времени, когда этот поселок уже прекратил существование Само поселение датировано в пределах третьей четверти II тыс. до н.э. с возможным выходом в ХII столетие (имеющиеся с поселения радиокарбонные даты 1680 ± 40; 1530 ± 40; 1370 ±40; 1310 ± 40).
Учет стратиграфических наблюдений и, главное, осуществленный В.И. Бесединым сравнительный анализ происходящих из заполнения пола полуземляночных помещений керамических серий позволили наметить в истории поселка
три периода: ранний, средний и поздний, с отнесением к каждому из них конкретных помещений. Предпринята и попытка определения численности поселка на каждом из этапов его существования: ранний — сначала 40—50 человек, затем в пределах 80— 100 человек, средний — не менее 115—140 человек, а на позднем этапе — 120—150 человек. На разных этапах менялась и планировка поселка. Проведена и выполненная В.И. Бесединым реконструкция Мосоловского поселка на раннем, среднем и позднем этапах его развития (рис. 19).

Анализу подвергнута происходящая с поселения керамическая серия бытового назначения, насчитывающая в пределах пяти-шести тысяч сосудов. Корреляция качественных признаков и количественных характеристик сосудов позволила предложить основанную на их форме классификацию (выделено семь разновидностей).
...Обращено внимание на наличие примерно на 60 сосудах и других изделиях из глины знаков, которые исследователями с разной степенью уверенности интерпретируются как письменность (примерно 1 % всей имеющей орнаментацию керамической серии).
...Анализу подвергнуто более 2000 происходящих с Мосоловского поселения обломков глиняных литейных форм и крыщек от них (почти 700 створок литейных форм и крышек от них). Серия включает как двухстворчатые, так и одностворчатые литейные формы. Типология их, как и типология плавильных чаш, разработана совместно с А. С. Саврасовым.
Больше всего двухстворчатых однопредметных литейных форм для отливки вислообушных топоров. Примерное их число 140. Из них не менее 130 были в употреблении. Судя по негативам, отливаемые в них топоры разделены типологически на три варианта (рис. 20). Есть и части от четырех также двухстворчатых однопредметных литейных форм для отливки копий (рис. 21).

Рис. 20. Литейные формы для отливки вислообушных топоров с Мосоловского поселения (См.: Пряхин А. Д. Мосоловское поселение металлургов-литейщиков эпохи поздней бронзы. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1996. Кн. 2. С. 20—21, рис. 1—2)

Рис. 21. Литейные формы для отливки копий с Мосоловского поселения (См.: Пряхин А. Д. Мосоловское поселение металлургов-литейщиков эпохи поздней бронзы. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1996. Кн. 2. С. 27, рис. 7)
С известными оговорками к двухстворчатым отнесены обломки' литейных форм, служивших для отливки прутиков. По числу находок двухстворчатым не уступают одностворчатые литейные формы, служившие для отливки уплощенных изделий. Они двухпредметные и трехпредметные, редко — однопредметные. Наибольшее их число связано с отливкой косарей-серпов — их примерно 108 (рис. 22). Есть разнопредметные литейных формы. Среди отливавшихся в них изделий ножи-кинжалы с намечающимся перекрестием, ланцетовидные изделия, тесловидные изделия-заготовки (рис. 23). Есть литейные формы и для отливки других изделий (рис. 24).
Нет форм для отливки украшений. На поселении целой серией представлены и заготовки литейных форм. Найдены здесь глиняные модели литейных форм, а также модель кузнечного молотка.
Сама же серия происходящих с Мосоловского поселения металлических предметов предельно немногочисленна. Есть и два железных изделия Многочисленна и серия плавильных чаш. Они представлены приблизительно 350 экземплярами: специально изготовленные для производственных целей (их примерно 120) и использовавшиеся для этих целей части бытовых сосудов (более 200). Специально изготовленные плавильные чаши разделены на имеющие плоское и округлое дно.
Значительное внимание уделено оценке каменных орудий труда, типология которых разработана В.В. Килейниковым при участии Г.Ф. Коробковой. Трасологически выделена серия из 450 каменных орудий, из которых у 365 выявлена их функциональная принадлежность (кайлы, молоты, рудотерки и терочные плиты, песты, наковальни, кувалды, молотки, молоточки, каменные гладилкимолотки, абразивы, отбойники). Преимущественно они связаны с выполнением различного рода металлопроизводственных операций (в подавляющем числе случаев — с металлообработкой и реже — с металлургическим циклом).
Много внимания уделено планиграфическому и стратиграфическому распределению связанных с металлопроизводственной деятельностью орудий труда (как по площади поселения, так и в отдельных постройках). Предпринята попытка выделения производственных помещений, площадок и мест на территории жилых помещений. Отмечается наследование литейщиками Мосоловского поселения металлопроизводственных традиций населения доно-волжской абашевской культуры.
...В заключении обращается внимание на возможность выделения связанного прежде всего с носителями срубной культурно-исторической общности Доно-Донецкого центра металлургии и металлообработки эпохи бронзы.
Отмечается, что одним из показателей его своеобразия является наличие известной преемственности традиций металлообработки населения доно-волжской абашевской и донской лесостепной срубной культур...
А.Д. Пряхин. Доно-донецкая лесостепь в эпоху бронзы. История изучения (В двух книгах: Воронеж, 2008. 257с. и 2010. 296с.)
https://vk.com/doc536686180_527711130
https://vk.com/doc536686180_527711761
А.Д. Пряхин. (отв. ред.) Поселения срубной общности. Сборник статей. Воронеж, 1989. 200с.
https://vk.com/doc-41371964_513648205
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_534387099

 Отправлено: 30.01.20 10:28. Заголовок: Абашевские щитковые ..

Абашевские щитковые (дисковидные) псалии со вставными шипами
Особо следует подчеркнуть важность выделения концентрирующегося на пространствах донской лесостепи пласта военно-аристократических захоронений доно-волжской абашевской культуры, которые прежде всего связываются с ее развитым и поздним этапами. Эти древности постепенно оказываются в центре рассмотрения пласта колесничных захоронений завершающего этапа средней— начала поздней бронзы степной и лесостепной зон Восточной Европы (т.2. с.64).
Оценке шитковых псалиев со вставными шипами с территории Восточной Европы посвящена и наша совместная с В.И. Бесединым статья, опубликованная в трудах Брненского университета. Сопоставление орнамента на псалиях, происходящих из комплексов доно-волжской абашевской, с микенской орнаментацией, позволило не только предполагать возможность самостоятельного появления такого рода орнаментации на абашевских памятниках, но и возможность того, что такого рода проявления возникают в Восточной Европе, возможно, раньше, чем в Микенах о чем уже раньше писали Н.Н. Чередниченко и В.В. Отрощенко. Учитывая же имеющиеся стратиграфические наблюдения по соотношению древностей среднедонской катакомбной, доно-волжской абашевской и донской лесостепной срубной культур комплексы с такого рода псалиями датировались XVII—XVI вв. до н.э. (т.1 с.229-230)
А.Д. Пряхин. Доно-донецкая лесостепь в эпоху бронзы. История изучения (В двух книгах: Воронеж, 2008. 257с. и 2010. 296с.)
https://vk.com/doc536686180_527711130
https://vk.com/doc536686180_527711761
Во второй четверти II тысячелетия до н.э. в Евразийской лесостепи и смежных районах степной зоны получают распространение колесницы (Генинг 1977; Чередниченко 1976; Рiggot 1983).
Прямых свидетельств их использования не так уж много. К ним в первую очередь на территории Центральной и Восточной Европы относятся изображения на глиняных сосудах. Назовем два из них. Один сосуд, найденный в могиле культуры Пилинь у с. Велики Рашковцы в Словакии, содержит схематичное изображение четырех запряженных двумя лошадьми колесниц с возничими (Vizdal 1972). Другой, более раннего времени, происходит из погребения срубной общности у с. Сухая Саратовка близ г. Саратова на Нижней Волге и содержит рисунок колесницы с запряженными животными (Галкин 1977, 189, рис. 1).
Остальные известные с рассматриваемой территории изображения колесниц крайне схематичны и немногочисленны.
Есть и находки глиняных моделей колес, связанных именно с колесничным транспортом. Имеются ввиду модели колес с прочерченными на них радиальными лучами, имитирующими спицы, достаточно широко распространенными в Дунайском регионе, где их повышенная концентрация отмечается, в частности, в материалах мадьяровской и ветержовской культур в Словакии и Моравии (Piggot 1983, 92-93). Такого рода модели известны и в Восточной Европе, например на Мосоловском поселении металлургов-литейщиков эпохи бронзы на р. Битют в Подонье (материалы не опубликованы; хранятся в археологическом музее Воронежского университета) и на других памятниках. Но, пожалуй, наибольшее значение приобретают свидетельства связанные с конской упражью. Прежде всего это псалии. Наиболее ранний пласт такого рода изделий представлен щитковыми (дисковидными) псалиями с шипами (Оансеа 1976; Кузьмина 1980; Пряхин-Матвеев 1988, 122 — 128). Они подразделяются на изделия, шипы на которых были вставные или монолитные.
В данной статье речь идет о находках псалиев со вставными шипами, происходящих с территории Восточной Европы (в статье не анализируются находки такого рода предметов с других территорий могильник Синташта в Зауралье, где также встречены псалии с монолитными шипами, псалии из Микен и Каковатоса с территории Греции и др.). Обращает внимание, что основная их часть встречена в районах распространения памятников абашевской культурно-исторической общности.
Центрально-европейским читателям известна опубликованная в начале 60-х гг. в Чехословакии статья известного советского археолога П. Н. Третьякова, в которой нашло отражение имевшееся в то время представление об этом уникальном явлении в эпохе бронзы Восточной Европы (Третьяков, 1961). Ныне же под абашевскими древностями подразумевается крупная культурно-историческая общность эпохи бронзы, локализующаяся преимущественно в лесостепной зоне доно-волго-уральского региона и включающая в себя три культуры: доно-волжскую абашевскую, средневолжскую абашевскую и уральскую абашевскую (Пряхин 1976; 1977; Пряхин-Халиков 1986). Причем, ключевые позиции в этой общности занимает доно-волжская абашевская культура, основной район распространения которой это лесостепное Подонье и смежные районы Поволжья, а хронологические рамки вторая четверть-середина II тысячелетия до н.э. Именно из комплексов этой культуры как правило происходят дисковидные псалии со вставными шипами (рис. 1).

Рис. 1. Карта распространения дисковидных псалиев со вставными шипами I находки псалиев или частей от них, II территория доно-волжской абашевской культуры, III территория средневолжской абашевской культуры, IV территория уральской абашевской культуры: 1 Красноселка, 2 Потапово, 3 Староюрьево, 4 Пичаево, 5 Власово, 6 Кондрашевка, 7 Богоявленка, 8 Кондрашкинский, 9 Синташта, 10 Микены, 11 Каковатос
Кратко охарактеризуем эти находки:
Красноселка (Куйбышевская область). Из разрушенного кургана происходит два обломка псалиев со вставными шипами (в публикации они ошибочно приведены как принадлежащие одному экземпляру: Моргунов-Порохова 1988, рис. 1). Оба они однотипны. Корпус псалиев скорее всего имел форму усеченного диска, к которому примыкала узкая планка. На корпусе располагалось большое центральное отверстие и, надо думать, три отверстия для крепления вставных шипов. На планке было несколько небольших отверстий (рис. 2:1). Оба псалия орнаментированы. По периметру внешней поверхности щитка гравировкой насечены соединяющиеся вершинами ромбы с точкой внутри. Под планкой ниже них нанесены соединяющиеся вершинами ромбы с точкой внутри. Под планкой ниже них нанесена двойная волнистая линия. Орнамент есть и вокруг центрального отверстия, где он образует лучеобразные выступы.
Потапово (Куйбышевская область). В могильнике найдены псалии как со вставными так и монолитными шипами. Псалии со вставными шипами конструктивно напоминают красноселские. Большая их часть орнаментирована (материалы не опубликованы; хранятся в кабинете археологии Куйбышевского педагогического института).
Староюрьево (Тамбовская область). Найдены два псалия, составлявших видимо пару (Пряхин 1972). Один сохранился полностью (рис. 2:2), другой частично. Сохранившийся целиком псалий имеет дисковидный щиток, к которому примыкает узкая планка. Кроме находившегося в центре щитка основного отверстая, в диске имеются и четыре отверстия для вставных шипов, обрамленные с внутренней стороны утолщениями-втулками. У края диска с боковой стороны утолщение с продольным отверстием. Небольшие круглые отверстия со следами сработанности есть и на планке.
Внешняя поверхность щитка псалия украшена орнаментом. По краям диск украшен двумя круговыми линиями, одна из которых резной зигзаг, а вторая линия врезных треугольников к вершинам которых примыкают точечные вдавления. Вокруг центрального отверстия гравировкой нанесены обрамленные точечными вдавлениями волнистые линии, образующие так называемый каплевидный рисунок. Врезными линиями, образующими кресты с точечными вдавлениями внутри, орнаментированы торцы шипов.
В орнаментации сохранившегося частично псалия есть некоторые отличия: вдавления по краю образуют равносторонние треугольники, отсутствует точечное обрамление прочерченной линии центральной композиции, внутри которой к тому же помещены небольшие круги с точками внутри.
Пичаево (Тамбовская область). Исследовано подкурганное захоронение, в котором вместе с другим инвентарем встречены и щитковые псалии, два из которых удовлетворительной сохранности (рис. 2:3-4; Моисеев 1990). Первый из них имеет корпус в виде усеченного диска, к которому примыкает узкая планка с небольшими отверстиями. На щитке располагалось центральное отверстие для удил и три других, в которых закреплены вставные шипы. В боковой плоскости щитка также имелось частично нарушенное продольное отверстие.
Щиток псалия и торцы шипов орнаментированы. По краю шитка нанесены две круговые линии, одна из которых образована резными соединяющимися вершинами ромбами, а вторая резным зигзагом. Под планкой вместо зигзага гравировкой нанесен узор в виде двухлопастных фигур. Аналогичный орнамент обрамляет и центральное отверстие. Торцы шипов также украшены врезными линиями, образующими крестовидные фигуры.
Второй псалий, хуже сохранившийся, конструктивно близок первому, но в отличие от него имел скорее всего четыре вставных шипа и лишен орнаментации. Четко прослеживаются следы его ремонта: лопнувший щиток скреплен бронзовой скрепкой.

Рис. 2. Дисковидные псалии со вставными шипами с территории Восточной Европы: 1 Красноселка; 2 Староюрьево, курган 2, погребение; 3,4 Пичаево, курган, погребение 1; 5 Кондрашевка, курган 1, погребение 5; 6 Богоявленка, курган, погребение 3; 7 Кондрашкинский курган, погребение 1.
Власово (Воронежская область). В одном из погребений кургана 16 вместе с другим инвентарем найден и вставной шип от щиткового псалия (Винников-Синюк 1990, 132-133, рис. 28). Кондрашевка (Воронежская область). В одном из погребений кургана 1 обнаружены два псалия, один из которых имел только вставные шипы (рис. 2:5), а на другом наряду со вставными был и один монолитный (Пряхин-Матвеев 1988, 125). Следов орнаментации на внешней поверхности не обнаружено. Причем трудно сказать, отсутствовала ли она вообще или была утрачена из-за плохой сохранности.
Богоявленка (Воронежская область). В погребении единственного раскопанного там кургана встречены один целый (рис. 2:6) и части от второго псалия со вставными шипами (Пряхин-Матвеев 1988, 125). Сохранившийся полностью псалий имеет прямоугольный щиток. В центре его большое, довольно сильно сработанное отверстие, а ближе к углам размещены четыре вставных шипа. Все отверстия с внутренней стороны окружены выпуклыми втулками. К щитку примыкает монолитная треугольная планка с шестью небольшими отверстиями. На боковой поверхности щитка есть выступ с продольным отверстием.
Внешняя и боковая поверхности псалия орнаментированы. Под планкой размещены в ряд завитки спирали, образующие так называемую “бегущую" спираль. Также украшены и торцы шипов. Боковые же грани орнаментированы врезным зигзагом. От другого, скорее всего деревянного псалия, сохранились костяная втулка для центрального отверстия и два шипа.
Кондрашкинский курган (Воронежская область). В погребении 1 этого кургана встречен фрагмент дисковидного псалия и вставной шип от него (рис. 2:7; Пряхин-Беседин-Левых-Матвеев 1989, 4-8). Псалий имел корпус в форме усеченного диска, к которому примыкала узкая планка. Основное, имевшее следы сработанности отверстие находилось в центре щитка. Еще два отверстия меньшего диаметра на сохранившейся части псалия предназначались для крепления шипов. У края щитка ближе к планке находилось дополнительное маленькое отверстие.
Псалий орнаментирован. Вдоль планки он украшен прорезным зигзагом, ниже которого нанесен каплевидный узор. Аналогичный узор есть и вокруг центрального отверстия. На торце шипа располагались завитки спирали, окружавшие находившуюся в центре окружность с шестью лучиками и точкой внутри.
Поскольку по набору инвентаря это одно из самых ярких и богатых захоронений эпохи средней бронзы в лесостепной полосе Восточной Европы, есть смысл привести комплекс найденных в захоронении предметов (рис. 3).

Рис. 3. Комплекс находок из погребения 1 Кондрашкинского кургана
Вместе с псалием в погребении были найдены бронзовый проушной топор, наконечник копья с кованой разомкнутой втулкой, нож, тесло, глиняный абашевский сосуд и бронзовые скрепки еще от одного деревянного сосуда, а также костяная пряжка и тлен от обложенного бронзовой пластинкой деревянного предмета сегментовидной формы (скорее всего жезла). Здесь же зафиксированы остатки лука и двадцать пять кремневых наконечников стрел. Речь в данном случае, надо думать, идет о захоронении имевшего высокий социальный статус воина-колесничего.
Все перечисленные находки псалиев принадлежат достаточно крупным изделиям, которые как правило по размерам превосходят псалий с монолитными шипами.
Создается впечатление, что большинство из них являлось своего рода парадными экземплярами. Их изготовление требовало высокого мастерства и больших затрат времени, что обусловило неоднократно зафиксированное стремление продлить их жизнь, включая и возможность замены шипов в случае поломки или стирания.
На псалиях в центре щитка имеется одно большое отверстие для пропуска мягких удил, что отличает рассматриваемые экземпляры от находок из Греции (Каковатос и др.), где таких отверстий два (Оancea 1976, 64-65).
Характерной чертой псалиев со вставными шипами является наличие примыкающей к щитку планки с расположенными в ряд несколькими малыми отверстиями, предназначавшимися для крепления наносного ремня.
Весьма своеобразен способ крепления наносного ремня. Для этой цели служило продольное отверстие в боковой плоскости щитка, имеющееся по крайней мере на трех из описанных псалиев и отсутствующее на других типах дисковидных шипастых псалиев с территории Европы. В ряде случаев нашечный ремень имел иной способ крепления, для чего предназначалось небольшое, расположенное у края щитка, поперечное отверстие (Кондрашкинский и др.). Но такой способ крепления более характерен для псалиев с монолитными шипами.
По форме псалии со вставными шипами делятся на две группы. Одну группу образуют изделия имеющие три шипа и усеченно-дисковидный щиток (см. рис. 2:1, 3, 5, 7). Другую группу составляют четырех-шипные псалии, щиток которых обычно имел форму полного диска (рис. 2:2, 4, 6).
Что же касается способов крепления шипов в щитке на псалиях, происходящих из комплексов доно-волжской абашевской культуры, то они весьма разнообразны. Но все они имели целью не допустить выпадания шипов, что достигалось путем нарезки на вставлявшихся в щиток штифтах различного рода уступов и желобков.
Яркой особенностью рассматриваемых псалиев является наличие на внешней, а иногда и на боковой поверхности щитка резного орнамента. Примечательно, что на других типах происходящих с территории Восточной Европы дисковидных шипастых псалиев орнаментация отсутствует. В украшении почти всех изделий присутствует зигзаг. Нередко он обрамлен равносторонними или удлиненными треугольниками как бы образующими бахрому. Достаточно распространен каплевидный узор, отмечена и его вариация в виде раздвоенных лопастей, напоминающая меандр (Пичаево). Зафиксирована и так называемая бегущая" спираль, а также волнообразный узор и соединяющиеся вершинами ромбы.
Наличие у рассмотренных псалиев целого ряда общих признаков, отличающих их к тому же от других типов, позволяет в принципе поставить вопрос об особенностях различных типов псалиев применительно к крупным культурно-историческим образованиям эпохи бронзы. Так, совершенно не случайно, что все приведенные находки происходят из комплексов доно-волжской абашевской культуры.
Особо следует сказать о хронологии дисковидных псалиев со вставными шипами. Начнем с того, что эти изделия не могут быть признаны более поздними по сравнению с дисковидными псалиями с монолитными шипами, в том числе и с их наиболее простой формой (Кузьмина 1980, 13-15). Этому противоречит тот факт, что в ряде случаев вставные и монолитные шипы есть на одном и том же изделии (Кондрашевка и др.), а в других в одном и том же захоронении одновременно находились псалии и с монолитными и со вставными шипами. Не случайно и то, что из погребений, в которых есть щитковые дисковидные псалии только с монолитными или только со вставными шипами, довольно часто происходят однотипные вещи. Все сказанное позволяет говорить, что обе категории изделий в значительной степени синхронны.
Для определения абсолютной даты этих изделий важнейшее значение имеет их сопоставление с псалиями из IV шахтовой гробницы в Микенах. При этом надо иметь в виду, что до настоящего времени остается дискуссионным вопрос о хронологическом приоритете микенских или же восточноевропейских находок (Лесков 1964). Конечно же при его решении следует учитывать то обстоятельство, что колесницы, а тем самым и псалии, как часть конской упряжи, вряд ли могли появиться в гористой Греции, не имевшей к тому же развитых традиций коневодства, раньше чем в степных и лесостепных пространствах Евразии.
В этой связи безусловный интерес представляет проблема так называемых микенских влияний в орнаментах эпохи бронзы Восточной Европы. В последнее время все чаще высказывается точка зрения, что такие проявления возникают в Восточной Европе едва ли не раньше, чем в Микенах (Чередниченко 1977; Отрощенко 1986). Но пока лишь в самом общем виде ставился вопрос о том, насколько правомерно вообще сопоставлять орнаментацию восточноевропейских находок с микенской. Не претендуя на решение проблемы в целом, мы сопоставили лишь орнаментацию восточноевропейских псалиев и костяных изделий, связанных с конской упражью и средствами управления лошадью, происходящих из комплексов доно-волжской абашевской культуры и в значительной степени наследующей ей срубной культурно-исторической общности с орнаментальными мотивами на псалиях из IV шахтовой гробницы Микен, как впрочем и с распространенными в микенский период орнаментами в целом (рис. 4).

Рис. 4. Орнаментальные мотивы восточноевропейских псалиев и костяных изделий связанных с конской упряжью и средствами управления лошадью и их параллели в Греции микенского периода.
Доно-волжская абашевская культура: 1 Богоявленка, курган, погребение 3; 2 Кондрашкинский курган, погребение 1; 3 Староюрьево, курган 2, погребение; 4 Шиловское поселение; 5 Пичаево, курган, погребение 1; 6 Радченское, курган 1, погребение 1;7 Иловатка, курган 3, погребение 2; 8 Красноселка; 9 Усатово, курган 5, погребение 8.
Срубно-абашевские и срубные памятники: 10 Комарово, курган 5; 11 Кашпирское, курган 1, погребение 1; 12 Новопзвловка, курган 5 погребение 1; 13 Пасеково, курган 5, погребение 9; 14 Ильичевское поселение; 15 Юбилейное, курган 1, погребение 11; 16 поселение Усово Озеро.
Культура Монтеору: 17 поселение Сарату-Монтеору; 18 поселение Ульмени; 19 поселение Кырломанешты.
Микенские параллели восточноевропейских орнаментов: 20 совпадающие с восточно-европейскими орнаментальные мотивы Греции микенского периода; 21 орнаменты псалиев из IV шахтовой гробницы Микен.
Обнаруживается, что при всем многообразии микенских орнаментов лишь единичные в какой-то степени совпадают с восточноевропейскими. Причем почти все они отличаются простотой или широким хронологическим и территориальным распространением. Тем самым, вполне возможно их самостоятельное возникновение на разных территориях. Как собственно микенское проявление можно было бы рассматривать орнамент в виде “бегущей" спирали. Но этот мотив был известен еще раньше на Древнем Востоке.
Другие же элементы орнамента (зигзаг, бахрома, каплевидный узор и т.д.) характерны именно для населения абашевской общности, а их фактическое развитие фиксируется в абашевско-срубных древностях. То есть весьма самобытна и сама традиция украшения псалиев со вставными шипами. Сказанное не позволяет считать их производными от микенских и дает основание рассматривать время микенских находок как terminus ante quem для восточноевропейских псалиев не только с монолитными, но и со вставными шипами. Но на каком-то отрезке бытования они могут быть и синхронны. Немаловажно и то, что пласт захоронений содержащих дисковидные псалии со вставными шипами, исходя из имеющихся стратиграфических наблюдений, по соотношению комплексов средне-донской катакомбной, доно-волжской абашевской и донской лесостепной срубной культур и выявленных тенденций их развития занимает достаточно узкий отрезок времени. Изложенное выше позволяет датировать его примерно в рамках XVII-XVI вв. до н. э.
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. Щитковые (дисковидные) псалии со вставными шипами с территории Восточной Европы...Вrnо, 1992 с.51-60
https://vk.com/doc399489626_534512588
http://docplayer.ru/28987347-Shchitkovye-dmskovidnye-psalii-so-vstavnymi-shipami-s-territorii-vostochnoy-evropy.html

 Отправлено: 31.01.20 07:41. Заголовок: Абашевские щитковые ..

Абашевские щитковые (дисковидные) псалии со вставными шипами
Псалии староюрьевского типа
Костяные или роговые псалии с плоским щитком и шипами на внутренней стороне являются одними из древнейших - их появление относится к рубежу III-II тысячелетий до н.э. и обусловлено необходимостью в строгой узде для управления запряженной в колесницу лошадью.

Первые находки таких псалиев были в сделаны в конце XIX - начале XX вв. Они были обнаружены Г.Шлиманом в IV шахтовой гробнице Микен, а в Восточной Европе - в Трахтемирове под Киевом и в Кондрашевке под Воронежем. Их назначение долгое время оставалось неясным. Так, микенские псалии рассматривались как навершие шлема, восточоевропейские находки - как ритуальные костяные столики. Лишь в 1960-е гг. была предложена их современная оценка, но еще полтора десятилетия она оспаривалась, пока наконец такие псалии не были обнаружены in situ на черепе лошади в могильнике Синташта.
На территории Евразийской лесостепи известны два основных типа щитковых псалиев с шипами: южноуральский (синташтинский) и староюрьевский. Они различаются по способу крепления с ремнями оголовья. Причем эти различия прослеживаются и в последующее время. Первый тип получил распространение на Южном Урале и в Западной Сибири, второй - в Восточной Европе. Свое название он получил находкам в кургане у с.Староюрьево Тамбовской области, исследованном в 1970 г. А.Т. Синюком
Псалии староюрьевского типа представляют собой плоский щиток с вставленными в него шипами и центральным отверстием для ременных удил. К щитку примыкает широкая планка для крепления наносного ремня. Нащечный ремень крепился к боковому отверстию на щитке, чаще торцевому, реже - сделанному у края щитка в одной плоскости с отверстием для удил. Эта особенность и отличает староюрьевские псалии от синташтинских, на которых нащечный ремень крепился к планке. Другой яркой чертой псалиев староюрьевского типа является тонкий резной узор на щитке.
Псалии староюрьевского типа характерны для доно-волжской абашевской культуры, поэтому позволяют проследить направления ее распространения. Позже их сменяют изделия из расколотой пополам кости (Комаровский тип), которые, однако, сохраняют ту же традицию крепления ремней оголовья. Угасает эта традиция уже в срубной культуре позднего бронзового века, когда на смену колесничным воинам приходят воины-всадники.
Литература:
Е.Е. Кузьмина. Еще раз о дисковидных псалиях Евразийских степей. Краткие сообщения Института археологии АН СССР, 1980.Вып.161
Е.Е. Кузьмина. Откуда пришли индоарии? М.,1994. с.163-194
А.Д Пряхин. Курганы поздней бронзы у с.Староюрьево. Советская археология, 1972(3)
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. Конская узда периода средней бронзы в восточноевропейской лесостепи и степи. Российская археология, 1998(3)
http://www.hist.vsu.ru/archmus/st_iur.html
Особо следует подчеркнуть важность выделения концентрирующегося на пространствах донской лесостепи пласта военно-аристократических захоронений доно-волжской абашевской культуры, которые прежде всего связываются с ее развитым и поздним этапами. Эти древности постепенно оказываются в центре рассмотрения пласта колесничных захоронений завершающего этапа средней— начала поздней бронзы степной и лесостепной зон Восточной Европы. Совершенно не случайным оказалось и выделение связываемых именно с этим пластом захоронений щитковых псалиев с шипами староюрьевского типа (т.2. с.64).
Следует выделить раскопки 1970г. под руководством А.Т. Синюка трех курганов у с. Старо-Юрьево в левобережной части верховий Лесного Воронежа на территории Тамбовской области, давших захоронения абашевской и срубной культур. В основном погребении кургана 2 наряду с обломками двух колоколовидных сосудов, бронзовым ножом-кинжалом с намечающимся перекрестием и ромбическим окончанием черенка, двумя костяными и одним кремневым наконечником стрел встречены и два массивных костяных орнаментированных щитковых псалия со вставными шипами, которые, исходя из характера сработанности центрального отверстия, были нами интерпретированы как связанные с упряжью боевых колесниц.
Поскольку это наиболее тщательно изготовленные и украшенные из известных на сегодняшний день находок подобного рода, целесообразно привести их прорисовки и фотографии (рис. 34— 35). Есть смысл остановиться и на их описании. Один из псалиев (правый) сохранился полностью. В плане он дисковидной формы.
Внешняя сторона залощена, оборотная — бугристая. Почти в центре диска находилось большое отверстие, которое в результате сработанности сместилось книзу и вбок. Примерно на одинаковом расстоянии от центрального отверстия есть четыре отверстия меньшего диаметра, в которые вмонтированы четыре шипа конусовидной формы. У края диска псалия с внутренней стороны есть утолщение, в котором проделано почти прямоугольное продольное отверстие, поверхности его сработаны. К верхней части диска примыкает планка с пятью отверстиями со следами потертости между ними.
Внешняя поверхность диска украшена искусно выполненным врезным орнаментом. Вблизи края диска идут две параллельно расположенные линии орнаментации: внешнюю линию образует зигзаг, выполненный двумя рядами вырезанных треугольников, внутреннюю — ряд соединяющихся прочерченной линией вырезанных треугольников, обращенных вершинами к центру диска. Около вершины каждого треугольника находится по одному округлому точечному вдавлению. Украшена и внешняя поверхность всех шипов — два пересекающихся под прямым или почти прямым углом ряда двойных прямых линий с точечными вдавлениями между ними. Сохранились следы украшения внешней поверхности псалия вокруг большого центрального отверстия. Основу этой композиции составляют волнистые прочерченные линии, образующие каплевидный орнамент.
Другой псалий (левый) сохранился только частично. Его особенностью является наличие небольшого округлого отверстия в верхней части самого диска, которого нет в правом псалии. Несколько иной, в сравнении с правым, характер сработанности центрального отверстия левого псалия. Псалий тоже орнаментирован. Его орнаментация близка, но не тождественна орнаментации правого. Оба псалия составляют единую пару.
Впоследствии такого рода псалии были выделены в староюрьевский тип, свойственный для западных территорий абашевского мира, а точнее для пространств доно-волжской абашевской культуры.

Рис. 34. Псалии из основного погребения кургана 2 Староюрьевского могильника (См.: А.Д. Пряхин. Курганы поздней бронзы у с. Староюрьево. СА. 1972(3), с.236)

Рис. 35. Псалии из основного погребения кургана 2 Староюрьевского могильника
Основное абашевское погребение в кургане 2 Староюрьевского могильника тогда нами было определено третьей четвертью II тыс. до н.э., с возможным сужением предлагаемой даты — середина II тыс. до н.э. (т.1. с.171-173)
А.Д. Пряхин. Доно-донецкая лесостепь в эпоху бронзы. История изучения (В двух книгах: Воронеж, 2008. 257с. и 2010. 296с.)
https://vk.com/doc536686180_527711130
https://vk.com/doc536686180_527711761

Рис. 3. Дисковидные костяные псалии из основного погребения кургана 2: 1—3 — правый псалий; 4 — обломки левого псалия
...Курган 2 имел высоту от уровня материка 175 см, от уровня древней дневной поверхности — 160 см, диаметр его 20 м. Стратиграфия насыпи кургана та же, что и в первом кургане. В его основании есть прослойка многим более 20 см. Четко выделяется более темная ранняя насыпь кургана, имевшая наибольшую высоту около 60 см от уровня погребенной почвы при диаметре 20 м. Вокруг этой ранней насыпи также нет слоя погребенной почвы. Под центром насыпи находилось основное захоронение в большой могильной яме, при разрушении перекрытия которой просела верхушка ранней насыпи. Размеры могильной ямы 3 X 3,7 м, стены ее почти отвесные, углы немного закруглены, глубина в материке 55 см. Яма ориентирована сторонами почти по странам света.
Могильная яма в древности была перекрыта накатом из бревен (сохранился тлен от трех поперечных бревен на участках, прилегающих к западной и восточной стенам могильной ямы, и тлен от двух бревен вблизи ее юго-восточного угла). Еще два плохо сохранившихся обломка дерева находились в заполнении самого погребения.
На полу могильной ямы вблизи центра западной стены прослежены вкрапления красной охры, костяк не сохранился. Весь погребальный инвентарь концентрировался вблизи северной стены погребальной ямы. В северо-восточном углу могильной ямы стоял сильно разрушенный колоколовидный горшок абашевской культуры (рис. 2,5). Вблизи был обломок от другого абашевского сосуда. Возможно, ему принадлежал венчик (рис. 2,6), встреченный в
другом конце могильной ямы. Вблизи северо-западного угла лежали бронзовый нож, кремневый наконечник стрелы и обломки от дисковидного костяного псалия. Ближе к центру стены лежали два костяных наконечника стрел и еще один раздавленный дисковндный костяной псалий (рис. 2,1—4, рис. 3).
...Наиболее многочислен инвентарь основного погребения кургана 2. Уникальной находкой в погребении являются два массивных костяных орнаментированных псалия. Правый псалий сохранился полностью (рис. 3,1—3). В плане он дисковидной формы. Внешняя сторона плоская, залощена, оборотная — бугристая. Почти в центре диска находилось большое отверстие, которое в результате сработанности сместилось книзу и вбок. Примерно на одинаковом расстоянии от нейтрального отверстия есть четыре отверстия меньшего диаметра, в которые вмонтированы четыре шипа конусовидной формы. Шипы закреплены в отверстиях с помощью специально вырезанных пазов, образованных боковыми вертикальными срезами. С внутренней стороны у края диска псалия есть утолщение, в котором проделано почти прямоугольное продольное отверстие, внутренние поверхности которого сработаны. К верхней части диска псалия примыкало небольшое расширение с пятью отверстиями со следами потертости между ними.
Внешняя поверхность диска псалия богато украшена искусно выполненным врезным орнаментом. Вблизи края диска идут две круговые параллельно расположенные линии орнамента. Внешнюю линию орнамента образует зигзаг, выполненный двумя рядами вырезанных треугольников, заключенных между двумя слабо намеченными прочерченными линиями.
Внутренний круг орнамента составлял один ряд соединяющихся прочерченной линией вырезанных треугольников, обращенных вершинами к центру диска. Около вершины каждого треугольника находится по одному округлому точечному вдавлению. Украшена внешняя поверхность всех шипов — два пересекающихся под прямым или почти прямым углом ряда двойных прямых линий с точечными вдавлениями между ними. Сохранились следы украшения внешней поверхности псалия вокруг большого центрального отверстия. Основу этой композиции составляют волнистые прочерченные линии, образующие каплевидный орнамент. С внешней стороны прочерченная линия дублируется линией из мелких точечных вдавлений. В основании каждой из «капель» есть прочерченный треугольник с точкой внутри. Основания треугольников образуют многоугольник, обрамляющий центральное отверстие в псалии. От вершины каждого из треугольников идет прочерченная линия, заканчивающаяся в расширении «капель» округлыми или ромбическими ямками. В целом нетрудно заметить, что нанесение орнамента на псалии производилось в два приема: вначале тонкими врезными линиями были намечены контуры орнаментальной композиции, которые затем или вошли в орнаментальную композицию, или явились ориентиром для симметричного выполнения композиции рисунка в целом.
Левый псалий сохранился только частично (рис. 3,4). Его особенностью является наличие небольшого округлого отверстия в верхней части самого диска, которого нет в правом псалии. Несколько иной, в сравнении с правым, характер сработанности центрального отверстия левого псалия. Нет полного тождества и в орнаментации обоих псалиев. В отличие от правого псалия, к внутреннему кругу вырезанных треугольников на левом псалии не примыкала линия точечных вдавлений. Не ограничивается рядом точечных вдавлений и волнистая прочерченная линия, образующая каплевидный орнамент вокруг центрального отверстия левого псалия. Но все эти отличия незначительные. Думается, что оба рассмотренных псалия составляют единую пару.
Реконструкции древнейшей конской сбруи с территории степной и лесостепной Европы известны по литературе. Судя по расположению отверстий на староюрьевских псалиях и следам потертости, способ их использования близок описанному К.Ф. Смирновым (К.Ф. Смирнов. Археологические данные о древних всадниках Поволжско-Уральских степей. СА, 1961(1), с.50-51, рис.3).
Псалии примыкали к углам рта лошади шипами внутрь. Расширение на псалии было обращено к переносице. На нем через вертикальные отверстия с помощью сухожилий или тонких ремней наглухо крепился широкий наносной ремень. Наличие среза на внешней поверхности расширения обеспечивало подгонку этого ремня под уровень орнаментированной поверхности самого диска псалия. Нельзя не отметить, что горизонтальные потертости на площади между вертикальными отверстиями расширения говорят о том, что прошив на ремне был только горизонтальным. Через большое центральное отверстие в псалии проходил конец мягких удил, скреплявшихся с
внешней стороны с поводом. Сработанность в нижней части правого псалия предполагает возможность наличия подгубного ремня, располагавшегося скорее всего с внутренней стороны от псалия. Через продольное отверстие в псалии проходил единый нащечный ремень, шедший к мягким удилам с внутренней стороны от псалия, о чем говорят следы потертости на внутренней поверхности продольного отверстия. Судя по большой сработанности отверстия в сторону внешней поверхности диска, этот ремень имел еще какое-то дополнительное назначение.
Но в то же время у нас возникали сомнения в том, что псалии эти использовались для верховой лошади, как предполагают исследователи. Во-первых, нельзя не заметить, что наличие мощных шипов на массивных псалиях скорее соответствовало использованию их для резкой остановки лошади и резких поворотов, нежели для дифференцированного управления верховой лошадью. Нельзя не обратить внимания на разную сработанность центрального отверстия и внешней поверхности обеих псалий. Центральное отверстие левого псалия четко сработано только в направлении тулова лошади, в то время как центральное отверстие правого псалия сработано и в сторону тулова лошади, и вниз. В сравнении с левым правый псалий имеет значительно большую потертость внешней поверхности в нижней части вокруг центрального отверстия. Эти особенности староюрьевских псалий дают основание предположить, что они использовались в упряжи боевых колесниц. Если так, то нетрудно определить, что эти псалии принадлежали лошади, находившейся в упряжке справа от дышла колесницы. Именно поэтому на правом псалии орнамент потерт значительно сильнее, чем на левом, особенно в нижней его части под центральным отверстием. Вероятно, поэтому и площадь сработанности центрального отверстия этого псалия больше. Этим же, вероятно, объясняется наличие в верхней части левого псалия небольшого сработанного внутри отверстия, в которое крепился дополнительный ремень, связанный с системой управления колесницей.
Вспомним случаи обнаружения парных захоронений лошадей в отдельных курганах поздней бронзы Нижнего Поволжья (К.Ф. Смирнов. О погребениях с конями и трупосожжениях эпохи бронзы в Нижнем Поволжье. СА, XXVII, 1957, стр. 212—214), которые, возможно, также связываются с боевыми колесницами. Создается впечатление о наличии такой колесницы прежде всего у племен абашевской культуры, а не срубной или андроновской...
А.Д. Пряхин. Курганы эпохи бронзы у с. Староюрьево. Советская Археология. 1972(3), с.233-243
https://vk.com/doc-23433303_125485662
...Нет необходимости доказывать, сколь существенное значение придается ныне оценке псалиев в хронологических построениях. Дело в том, что фиксируемый факт распространения близких типов этих изделий на обширных пространствах Евразии позволяет синхронизировать различные комплексы и культуры.
...На протяжении ряда лет нами de visu изучались щитковые псалии с шипами из собраний музеев Воронежа, Тамбова, Липецка, Самары, Саратова, Екатеринбурга, Челябинска и других городов. Наиболее обстоятельному изучению подверглись находки с территории Доно-Волжского региона.

А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. Конская узда периода средней бронзы в восточноевропейской лесостепи и степи. РА. 1998(3), с.22
https://www.archaeolog.ru/media/books_sov_archaeology/1998_book03.pdf
Для запряжки коней в колесницы андроновцы употребляли роговые и костяные псалии. Они делятся на три класса: щитковые; желобчатые; стержневидные. Щитковые псалии подразделяются на две группы: с шипами и без шипов.
Псалии щитковые с шипами. Большое число этих псалиев найдено на памятниках петровского типа (рис. 36; 37; 39): в Приуралье — 15 разнотипных экземпляров в могильнике Синташта I [Генинг, 1975а, с. 94], 1 — в Синташта II [АО. 1975, с. 168], 1 — на поселении Кулевчи III [АО. 1979, рис. на с. 138], в Северном Казахстане на поселениях Новоникольское I (фрагмент) и Петровка II (1 и 3 заготовки) и 4 — в могильнике Берлик II, курган 10 вместе с колесницей [Зданович, Хабдуллина, 1976, с. 96; Зданович, 1983, с. 57, 63, рис. 3, 1, 2, 7, 9, 10; Зданович, 1985; 1986; 1988, с. 138-139, рис. 31, 7, 8].

Петровские псалии принадлежат к категории, распространенной в широкой зоне Евразии (карта VI). Они уже рассматривались А.М. Лесковым [1964], впервые отметившим их сходство с предметами из Микен, Б.А. Латыниным [1965], А.Д. Пряхиным [1976, с.122-124, рис. 2], К.Ф. Смирновым и Е.Е. Кузьминой [1977, с.42-43, рис. 11]. Аналогичные псалии известны и в Подунавье [Оапсеа, 1976, с.59-75; Huttel, 1978, с.65-86].
...В Синташте и Улюбае пары коней положены вместе с колесницами, в Синташте и ряде других петровских могильников на черепах лошадей in situ сохранились псалии [Генинг, 1977, с. 66, рис. 6, 1]. Псалии вместе с парами коней найдены также в Алакуле, Нуртае и в срубном погребении Комарове, из чего следует, что жертвенные кони были предназначены для колесничной запряжки. По заключению палезоологов это были высокопородные тонконогие молодые жеребцы [Сальников, 19516; 1967; Цалкин, 19726, с. 74-77].
...В 1978 г. автором на основании типолого-технологического метода была разработана схема эволюционного развития типов псалиев Евразийских степей и сопредельных территорий (рис. 37) [Кузьмина, 1980, с. 8-21, рис. 1], получившая признание [Azzaroli, 1985, рис. 10]. Она выдержала испытание временем и может быть значительно дополнена в результате новейших открытий псалиев в могильниках абашевской культуры: Тавлыкаево IV в Приуралье [Горбунов, 1986, табл. XVII, 6], Утенка IV в Поволжье, Введенка в Подонье [Винников, Синюк, 1990, с. 127] и особенно в погребениях воинов-колесничих в курганах потаповского типа, синхронных и близко родственных петровским, Потаповка, Утевка VI в Поволжье [Васильев и др., 1992; Кузнецов, 1993, с. 74], Ксндрашкинский I [Пряхин, 1992] и Пичаевский [Моисеев, 1990, с. 56] в Подонье (табл. 4).
Таблица 4
Классификация щитковых псалиев с шипами...

Е.Е. Кузьмина. Откуда пришли индоарии? М.,1994. с.163-194
https://vk.com/doc35528094_487799628
http://www.kladina.narod.ru/kuzmina2/kuzmina2.htm
Одной из ярких особенностей щитковых псалиев с шипами староюрьевского типа, происходящих преимущественно из памятников доно-волжской абашевской культуры, является их пышная орнаментация [Пряхин, Беседин, 1998]. Часто имеющаяся на псалиях орнаментация анализировалась в контексте сопоставления с культурами балкано-карпатского региона. Ее смысловое содержание до сих пор практически не рассматривалось. Напомним, что щиток псалиев староюрьевского типа как правило имеет либо форму диска, либо сегмента (усеченного диска). Имеющиеся на псалиях орнаментальные композиции тесно связаны с формой изделий. В обоих случаях центром сюжета является отверстие для удил. Его обрамляет многолучевая фигура, которая может рассматриваться как солярный знак. Связь с солярно-календарными представлениями хорошо подчеркнута на псалии из кургана Селезни-2, погр. З (Рис. 1,1) [Пряхин, Моисеев, Беседин, 1998], где между шестью отростками "сегнерова колеса" мастер преднамеренно оставил небольшой разрыв, заполнив его завитком спирали. Подобные композиции фиксируются на керамике доно-волжской абашевской культуры и получают дальнейшее развитие в срубное время, где они связываются с идеей годичного цикла и противопоставления "живого" и "мертвого" времен года [Беседин, Сафонов,1996]. Край щитка у псалиев в форме диска украшен композицией, подчеркивающей идею круга, как солярного символа (Староюрьево, кург. 2., погр. 2; Селезни-1, кург. 1, погр. 2.; Селезни-2, погр. З) . По иному оформлен край щитка на псалиях в форме сегмента. Здесь по расположенной вдоль планки хорде орнамент дополнен поясом из волнисто-ленточного или V-образного узора (Кондрашкинский, погр. 1; Селезни-2, погр. 4; Потаповский, кург. 5, погр. З и др.). Трактовку этого сюжета позволяет предложить изображение на стеле из Разлога на юго-западе современной Болгарии (Рис. 1,2,3). Стела обнаружена при земляных работах и предварительно датирована ХIV - ХIII вв. до н.э. [Тоnсеvа, 1984; Lichardus & Vladar, 1996]. Наряду с другими изображениями в ее нижней части есть изображение ладьи, нос и корма которой украшены стилизованными головками "змей". В ладье под ограниченным горизонтальными линиями зигзагом помещен обрамленный лучами круг. Пространство снизу ограничено зигзагом, повторяющим внутренний контур ладьи. В результате изображение ладьи как бы воспроизводит сегментовидный псалий [Рис. 1,2,4]. Справа от ладьи находится фигура борющегося со "змеей" воина в шлеме, на одежде которого в районе груди нанесена орнаментальная композиция из двух горизонтальных линий, к которым примыкают подтреугольные вдавления и двойным зигзагом между ними. Позади фигуры есть вертикальный зигзаг [Рис. 1,3]. Не вызывает сомнения, что в центральной части композиции названной стелы изображен широко распространенный сюжет солнечной ладьи. Однако наличие в ее оформлении головок "змей" дает непривычное сочетание. Бросается в глаза, что данный сюжет практически тождествен композиции на сегментовидных псалиях староюрьевского типа. Сходство дополняют выступы на планке псалиев, которые, при всей их функциональности, оформлялись особенно тщательно [Усачук, 1998]. Тем самым, есть основание сами псалии трактовать как своего рода изображение солнечного транспортного средства (колесницы) - сюжета, который нашел широкое распространение у индоевропейских (и индоиранских в том числе) народов.

Рис. 1. Псалии староюрьевского типа и изображение на стеле из Разлога 1 - Селезни 2, погр. З; 2-3 - стела из Разлога, общий вид и деталь (по: Lichardus & Vladar, 1996); 4 - Селезни 2, погр. 4) Таким образом, псалии староюрьевского типа скорее всего имели разнящуюся смысловую нагрузку: для дисковидных псалиев это влекомое лошадьми солнце, для сегментовидных - солнечная колесница. В этой связи находит объяснение и отсутствие самих колесниц в захоронениях доно-волжской абашевской культуры. В отличие от памятников синташтинского типа их здесь как-бы замещали орнаментированные псалии. Причем замещали не просто по принципу "часть вместо целого", а как символ колесницы.
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. К интерпретации псалиев староюрьевского типа и их орнаментация. Етнічна історія та культура населення Степу та Лісостепу Євразії (від кам'яного віку по раннє середньовіччя: Матеріали міжнародної археологічної конференції. Дніпропетровськ, 1999. с.97-98
https://vk.com/doc208101295_437635538
Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
https://vk.com/doc399489626_534636760

 Отправлено: 31.01.20 20:59. Заголовок: Ять пишет: Псалии с..

Ять пишет:

цитата:

Псалии староюрьевского типа представляют собой плоский щиток с вставленными в него шипами и центральным отверстием для ременных удил.

А что же может обозначать само слово "псалий"? Из какого языка оно?
Если псалии изготовлялись/резались из кости или рога, то они ведь д.б.довольно хрупкими? Лошадь - сильное животное, как долго псалии могли служить неповреждёнными?

 Отправлено: 31.01.20 21:32. Заголовок: Светлаока пишет: А ..

Светлаока пишет:

цитата:

А что же может обозначать само слово "псалий"? Из какого языка оно?

псалий
Словарь исконно русских слов
http://grigam.lisx.ru/velik-mog/slovisk.htm

 Отправлено: 31.01.20 23:23. Заголовок: Нет там "псалия&..

Нет там "псалия" в перечне слов. Какой-то левый дядя...Скрытый текст

БАЛДА: БА-ЛА-ДА – БАЛА-ДА – иносказательное – глупый, безмозглый человек. Аналогично как говорят о человеке – бревно. Пушкин бы его высек за такой "розыск", его Балда умнее иных, вовсе не "без мозга"...baldo - смелый, отважный (итал.)

 Отправлено: 01.02.20 05:23. Заголовок: Воронежская культУра..

Воронежская культУра
Воронженец бя древель
за многая вЪцi уставен
а...окремлен от налезенiа наоколо...
Влескнига, Жар-Птица и историческая память
https://vk.com/doc399489626_498481875
...Изучение эпохи средней бронзы в 80-е гг. было, прежде всего, сконцентрировано на осмыслении проблематики катакомбной культурно-исторической общности. В центре исследовательских интересов оказалась среднедонская катакомбная культура. В 1982г. Ю.П. Матвеевым было защищено диссертационное исследование по этой катакомбной культуре (анализируются данные по 97 захоронениям из 32 могильников и 132 бытовых памятников этой культуры, из которых более двадцати изучалось раскопками). В числе последних и те, которые вскоре будут выделены в отдельную воронежскую археологическую культуру. То есть Ю.П. Матвеевым была задействована куда больщая источниковая база, чем это было у П.Д. Либерова. Фактически это первая работа по катакомбным древностям, где столь широко задействовались и данные по значительной серии бытовых памятников.
В развитии среднедонской катакомбной культуры выделены три этапа. На раннем этапе отмечается влияние донецких катакомбников. Элементы донецкой катакомбной культуры, известные по ранним памятникам среднедонской катакомбной культуры, типичны для позднего этапа этой культуры, включая ее финал. Отмечается и вклад в формирование среднедонской катакомбной культуры предществующего местного населения. Внутри раннего этапа выделяются два хронологических горизонта.
Развитый этап культуры характеризуется переходом к оседлости, появлением устойчивого типа катакомб и распространением валиковой орнаментации сосудов. На финальном этапе культуры (XVI—XV вв. до н.э.) отмечается ее упадок, постепенная трансформация. Отмечено наличие взаимодействия финальных среднедонских катакомбников и доно-волжских абашевцев. Фиксируется отток этого населения на Донеччину и в Нижнее Подонье. По его представлениям, распространившаяся на соседние территории среднедонская катакомбная культура явилась одной из основ формирования бабинской культуры. На своей же основной территории она была ассимилирована абашевцами.
В диссертационном исследовании немало внимания уделено оценке погребальных памятников среднедонской катакомбной культуры с многоваликовой керамикой. Этому вопросу была посвящена и одна из опубликованных еще до защиты статей. Для доказательства катакомбной принадлежности такого рода захоронений он рассматривает их в системе сопоставления с более ранними и более поздними комплексами данной культуры. Приведена и таблица распределения имеющихся свидетельств по трем этапам среднедонской катакомбной культуры, средний из которых характеризуется наличием значительного числа сосудов, орнаментированных налепными валиками. Отмечается, что не случайно само наличие катакомб в более чем половине захоронений с сосудами, имеющими многоваликовую орнаментацию. Совпадают территории распространения памятников раннего и развитого этапов этой культуры.
Да и основная часть погребений с многоваликовой керамикой встречается в тех же могильниках, а зачастую и курганах, где есть и более ранние захоронения этой культуры. Перечисление аргументов можно было бы продолжить и далее. Но и приведенных вполне достаточно, чтобы утверждать, что речь идет о комплексах среднедонской катакомбной культуры. С возвращением в эту культуру массива древностей с многоваликовой керамикой существенно конкретизировалось представление об этой культуре. Одновременно это способствует и приданию более четкого облика культуре, по отнощению к которой многими авторами продолжал употребляться термин «культура многоваликовой керамики», которую несколько лет назад С.Н. Братченко предложил именовать бабинской культурой.
Тогда же была опубликована и моя книга по поселениям катакомбного времени лесостепного Подонья. В процессе работы над рукописью было признано целесообразным не следовать за изложенным нами ранее подходом, когда на пространствах среднедонской катакомбной культуры выделились три типа памятников. Было решено выделить отдельные главы по низкорасположенным поселениям (находящиеся на дюнах, на древних взгривках в поймах рек, на ныне подтапливаемых, а иногда и затапливаемых мысах невысоких надпойменных террас) и высокорасположенным поселениям (мысы высокого коренного берега реки). При всей условности такое деление позволило внести в анализ поселенческих памятников известную системность. Дело в том, что низкорасположенные поселения в своем большинстве соответствуют тем курганным могильникам, по результатам исследования которых и выделялась среднедонская катакомбная культура, а данные, происходящие с большинства высокорасположенных поселков эпохи бронзы, позволили выйти на выделение новой археологической культуры — воронежской. Но из сказанного, конечно же, не следует, что с высокорасположенных поселений нет материалов среднедонской катакомбной культуры, материалов более раннего времени, а подчас и эпохи поздней бронзы.
Имеющиеся данные по низкорасположенным поселениям подтверждают выделение доваликового пласта средне-донской катакомбной культуры и более позднего пласта той же культуры, соответствующего времени широкого распространения валиковой орнаментации керамики. В этом плане наиболее показательно пойменное поселение Боршево-IV на р. Дон, где стратиграфически фиксируются два основных периода в его развитии. Для более раннего этапа намечается выделение и материалов, соответствующих времени становления этой культуры.
В материалах отдельных поселений находит отражение и факт проникновения на рассматриваемую территорию носителей донецкой катакомбной культуры, которые вступили во взаимодействие с уже имевшимся здесь населением (в том числе и древнеямным). На отдельных памятниках выявлена и керамика более поздняя, чем многоваликовая катакомбная.
На низкорасположенных поселениях среднедонской катакомбной культуры фиксируется наличие помещений, в том числе и жилых, имеющих небольшую углубленность котлованов в материковое основание. Есть и глинобитные площадки, часть которых можно признать остатками жилых помещений. Нельзя исключать и наличие наземных помещений, не имеющих столбовой конструкции (особенно на раннем этапе среднедонской катакомбной культуры).
Анализ материалов, происходящих с высокорасположенных поселений катакомбного времени, позволил выделить на ряде из них свидетельства раннекатакомбного времени.
Выделен значительный массив памятников, дающих в достаточной степени однородный керамический материал, выпадающий из круга древностей среднедонской катакомбной культуры, что и явилось отправной точкой для выделения новой археологической культуры эпохи средней бронзы, названной воронежской. Была дана и первая оценка вновь выделенной культуры, включая учет данных по погребениям этой культуры. Вновь выделенная археологическая культура была отнесена ко времени, в основном следующему за многоваликовым этапом среднедонской катакомбной культуры. Отмечалось, что какое-то время эта культура сосуществует с доно-волжской абашевской. Ее хронологические рамки ограничивались серединой II — началом второй половины II тыс. до н.э.
Отдельная глава книги посвящена оценке характера хозяйственной деятельности среднедонских катакомбников и населения воронежской археологической культуры Сделан вывод о преимущественно скотоводческом укладе хозяйства тех и других, с фиксацией более подвижного его характера на раннем этапе среднедонской катакомбной культуры. Приводились оказывавшиеся не всегда надежными данные в пользу наличия у этого населения и земледелия. Ведется речь и о свидетельствах, говорящих о наличии металлообработки как у среднедонских катакомбников, так и у воронежцев (т.1. с.215-217)
А.Д. Пряхин. Доно-донецкая лесостепь в эпоху бронзы. История изучения (В двух книгах: Воронеж, 2008. 257с. и 2010. 296с.)
https://vk.com/doc536686180_527711130
https://vk.com/doc536686180_527711761

В книге анализируются результаты исследования экспедицией Воронежского университета массива бытовых памятников первой половины— середины II тыс. до н.э. в лесостепном Подонье, подавляющая часть которых связывается с населением среднедонской катакомбной культуры. Рассматривается проблема складывания в лесостепи своеобразной модели скотоводческо-земледельческого хозяйства, ощутимо отличающейся от моделей хозяйства степных районов. Обосновывается выделение этапов развития среднедонской катакомбной культуры, предлагается решение вопроса о дальнейшей судьбе этого населения.
В монографии предпринимается попытка выделения новой археологической культуры эпохи бронзы, которую автор именует по сгустку исследованных памятников этой культуры по р. Воронеж воронежской.
Издание рассчитано на археологов, историков, студентов, краеведов и всех интересующихся древней историей нашей Родины.
...В основу работы положен анализ результатов исследования экспедицией Воронежского университета как бытовых памятников среднедонской катакомбной культуры (рис. 1), так и следующих за ними памятников, которые мы предлагаем выделить в отдельную воронежскую археологическую культуру (см. рис. 42).
В зависимости от местоположения бытовые памятники катакомбного времени нами разделены на низкорасположенные пойменные и на высокораоположенные мысовые. Причем пойменные поселки чаще оставлены населением средне-донской катакомбной культуры, в то время как большинство высокорасположенных поселков относится ко времени,
следующему за среднедонской катакомбной культурой.

Рис 1. Карта бытовых памятников и местонахождений керамики среднедонской катакомбной культуры в лесостепной Подонье, выявленных или исследовавшихся экспедицией Воронежского университета: I —один памятник, II —от двух до пяти памятников; 1 — ст. Касторное; 2—5 — Балахнинское I, Мухино I, Ксизово II, Ксизово I; 6 — с. Никольское; 7 — Ново-Липецкое; 8 — с. Карамышево; 9 — с. Малинино; 10 — Вербилово I; 11 — с. Конь-Колодезь; 12 — д. Гнездилово; 13 — уроч. Закленское; 14 — Чертовицкое (дюнное); 15 — Белогорское I; 16 — Егеревский кордон; 17 — ст. Отрожка; 18—22 — Северовосточные 1—5; 23—26 — Университетские 1—3, 5; 27—28 — Чижовские 3—4; 29—31 — Кировское, у Вогрэсовской дамбы, Шиловское; 32 — Правобережное у плотины; 33—35 — Левобережные у плотины; 36— Усманка 2; 37 — с. Боровое; 38—39— Рыкань 2—3; 40 —д. Желдаевка; 41 — ст. Графская; 42 — сл. Рудкино; 43—45 — уроч. Ерик, Левобережное Костенковское, Борщево VI; 46—49 — Борщево II—V; 50—52 — с. Архангельское, Большое Сторожевое городище, х. Титчиха; 53 — с. Шубное; 54 — ст. Копанище; 55 — Дармодехинское пос.; 56—59 — Мосоловское, у западной окраины с. Садовое, Садовое VI, Бродовое; 60—63— напротив с. Садовое, Лисий бугор, два поселения у пос. Анна; 64 —с. Новый Курлак; 55 — г. Бобров; 55 — Раздольное II; 57—Пушня I.
...Для поселений воронежской археологичеокои культуры более характерно высокое местоположение. Реже свидетельства этой культуры встречаются на низкорасположенных поселениях в поймах рек. Наличие большого числа поселений воронежской археологической культуры по наиболее высоким участкам берегов рек свидетельствует о том, что именно это население достаточно широко осваивало не только поймы рек, но и примыкающие к поймам участки высокого плато. Заметим, что освоение примыкающих к поймам территорий отмечается в эпоху бронзы в лесостепи на достаточно широкой территории, включающей Поднепровье на западе и Поволжье на востоке.

Рис. 42. Карта бытовых памятников и местонахождений керамики воронежской археологической культуры в лесостепном Подонье, выявленных или исследовавшихся экспедицией Воронежского университета: I — один памятник, II — от двух до пяти памятников; 1— г. Ефремов; 2— у слияния Ливенок; 3 — с. Нижний Воргол; 4 — «Кошкина гора»; 5 — с. Каменка; 6 — г. Липецк; 7—9 — с. Ленино, с. Курино, с. Коммуна; 10—13 —с. Крутогорье, Вербилово II, с. Стерлиговка, с. Вертячье; 14 — с. Подгорное; 15—16 —с. Сенное, с. Ситное; 17 — г. Семилуки; 18 — с. Ивницы; 19 — пос. Рамонь; 20 — Животинное городище; 21 — Чертовицкое (мысовое); 22 — Белогорское II; 23—25 — Егеревский кордон, Михайловский кордон, дом отдыха им. - Горького; 26—28 — Чижовские 2, 4, 5; 29 — Шиловское; 30 — с. Боровое; 31 — Костенки IV; 32 — Малое Боршевское городище; 33—34 — Архангельское, Большое Сторожевое городище; 35—36 — х. Мостище, х. Аверино; 37 — с. Шубное; 38 — Маяцкое; 39—40 — Мосоловское, Садовое VI
...Замечу, что для эпохи бронзы восточноевропейской лесостепи периодов энеолита и бронзы вообще характерно одновременное наличие на одной территории разных массивов населения: «неолитического» населения в энеолитическое время, параллельное развитие позднеямного массива населения и населения репинской культуры, катакомбного населения и тех массивов, которые здесь фиксировались в докатакомбное время, что, кстати, нашло отражение в становлении абашевских древностей и древностей воронежской археологической культуры, и многие другие примеры.
А.Д. Пряхин. Поселения катакомбного времени лесостепного Подонья. Воронеж, 1982, с.160
https://vk.com/doc-41371964_513647594

Рис. 1. Памятники воронежской культуры. 1— Марица; 2 — Кузина Гора; 3—Воргольское; 4 — Семилукское; 5 — Хохольский; 6 — Малое Боршевское; 7—Архангельское; 8— Большое Сторожевое; 9 — Титчиха; 10— Сасовский; 11 — Мастище; 12 — Аверинское; 13—Копанище; 14 — Маяцкое; 15 — Тавровское; 16 — Левобережное у плотины; 17 — Шиловсксе; 18—Волковское; 19—21 — Чижовское 2, 4, 5; 22—23 — Университетские I, III; 24 — Кузнецовское; 25 — Подклетненский; 26 — «Частые курганы»; 27 — Белогорское II; 28 — Чертовицкое II; 29 — Животинное; 30 — Ивницы; 31 — Сенное; 32 — Сокольское; 33 — Ярлуковская протока; 34 — Боровое; 35— Рыкань 2; 36 — Чуриловский 1; 37 — Мосоловское; 38—Садовое VI; 39 — Павловский; 40 — Никольевка; 41 — Матвеевский; 42 — Перикса; 43—Голдым 1. Цифрами обозначены памятники, на которых проводились раскопки, а — поселения; б — погребения; в — находки каменных сверленых топоров обушкового усеченно-конического типа;
г — современные границы лесостепи, по Ф. Н. Милькову
К началу 1980-х годов относится обоснование необходимости выделения воронежской культуры. Одновременно была предпринята и попытка очертить круг ее памятников. Но и на сегодняшний день целый ряд такого рода памятников по-разному оценивается исследователями. Это касается как определения времени их существования, так и культурной интерпретации. Сказанное диктует необходимость их целостной оценки и специального рассмотрения вопроса о правомерности выделения данной культуры эпохи бронзы.
К воронежской культуре эпохи средней бронзы нами ныне отнесены свыше 100 памятников: поселения, погребения и серия отдельных находок (рис. 1). В основном они расположены в районе лесостепного Подонья. Наибольшая группа находится в бассейне р. Воронеж, вследствие чего выделенная культура и названа воронежской. На западе такие памятники известны в верхнем течении рек Сейм и Псёл (Кузина Гора, Марица и др.), на востоке — в бассейне Хопра (Никольевское), на севере— в бассейне южных притоков Оки (Борки, Аксельмеевское и др.). Южная граница их распространения проходит несколько севернее современной границы степи и лесостепи.
...В заключение еще раз подчеркнем факт внутреннего единства памятников, выделяемых в воронежскую культуру средней бронзы, которые обладают достаточно выраженным набором отличительных признаков, что позволяет уверенно вычленять их из круга одновременных и близких хронологически культур и культурно-исторических образований эпохи бронзы Восточной Европы. Тем самым вопрос о том, следует или не следует выделять воронежскую культуру, должен решаться утвердительно.
А.Д. Пряхин, В.И. Беседин. К выделению воронежской культуры эпохи бронзы. СА 1988(3), с. 21-36
https://vk.com/doc-23433303_125469540

 Отправлено: 01.02.20 10:14. Заголовок: Михаил Родин: Причем..

цитата:

Михаил Родин: Причем в то время на золото не скупились: насколько мне известно, Варненский Некрополь был буквально засыпан золотыми украшениями. Евгений Черных: Да, более того – там даже есть золотой «презерватив» на соответствующем месте. Я это хорошо знаю, потому что сам участвовал в исследовании Варненского Некрополя.

Ничего себе! Бедные женщины!
То есть уже в те древние времена регулировали деторождение? Наши же предки пользовались настоями нужных сборов трав, что намного гуманнее.

 Отправлено: 01.02.20 12:49. Заголовок: Наши ж предки пользовались…

цитата:

Какой-то левый дядя..

Да уж, и не говори… Левый какой-то дядя… И какой-то слишком самоуверенный… и самовлюблённый…

цитата:

Наши же предки пользовались настоями нужных сборов трав, что намного гуманнее.

Откуда только это может быть известно? Лично мне вот ничего такого никак не ведомо…

---

А вот этимология слова «псалии» неизвестна… Только про него и известно, что «псалии — часть древнего, I тысячелетия до н. э. - I тысячелетия н. э., уздечного набора, пара стержней или пластин, прикреплявшихся к концам удил для закрепления их во рту верхового коня. Делались из металла, реже из кости». (http://slovariki.org/istoriceskij-slovar/34151 ; http://slovariki.org ; http://slovariki.org/istoriceskij-slovar)

 Отправлено: 02.02.20 00:02. Заголовок: Слатин Н.В. пишет: ..

Слатин Н.В. пишет:

цитата:

Откуда только это может быть известно? Лично мне вот ничего такого никак не ведомо…

Скрытый текст

Общеизвестно, например, абортивное свойство петрушки...; женщине лимонный сок внутрь (кислота), - и все живчики теряют способность двигаться...; да и календарь наверняка знали как использовать в определённые дни...